Поверженный Рим - Шведов Сергей Владимирович (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Нотарий Пордака прибыл? – спросил магистр у раба, склонившегося в поклоне.
– Светлейший муж ждет твоих распоряжений в соседний комнате, сиятельный Нанний.
– Зови, – коротко бросил магистр.
Пордака был законченным проходимцем, готовым служить и нашим и вашим, а потому магистр Нанний никаких иллюзий на его счет не питал. Но это, разумеется, еще не повод, чтобы отталкивать человека, обладающего хорошим нюхом и полезной информацией. Когда-то Пордака занимал весьма высокий пост в префектуре Рима, но, по слухам, крупно проворовался. Каким-то образом ему удалось избежать заслуженной кары, и он перебрался в Константинополь, где, кажется, преуспел. Во всяком случае, у Нанния были все основания полагать, что нотарий Пордака человек не бедный, хотя тот никогда не хвастался своим достатком и все время норовил урвать из небогатой императорской казны изрядный кус. Магистр не собирался потакать авантюристу в его бессовестных притязаниях, однако у него хватало ума понять, что люди, подобные нотарию, даром не служат. К счастью, у Пордаки было две слабости: кроме сребролюбия он страдал еще и честолюбием. Прохиндей мечтал стать римским сенатором, и Нанний обещал ему в этом помочь.
– Патрикий Руфин в Сирмии? – резко обернулся к новому гостю магистр.
– Он в Панонии, – частично подтвердил подозрения Нанния нотарий. – Однако я не думаю, что он сунется в город, переполненный агентами императора. К тому же многие чиновники свиты Грациана знают его в лицо.
– Руфин собирается встретиться с Меровладом?
– Вне всякого сомнения, – кивнул Пордака. – Иначе зачем ему так рисковать?
– И о чем бывший патрикий собирается говорить с ругом? – спросил магистр.
– Осмелюсь тебе напомнить, сиятельный Нанний, что бывших патрикиев не бывает, – поправил магистра нотарий. – Я, разумеется, не собираюсь оспаривать указ покойного императора Валентиниана, лишивший Руфина званий, должностей и привилегий, не говоря уже об имуществе, но никто не может отнять у человека того, что он получил от предков – знатность рода. Руфин, несмотря на изгнание и опалу, остается в глазах многих римлян, как простого люда, так и чиновников, птицей очень высокого полета. Со всеми вытекающими из этого факта последствиями.
– Иными словами, он вхож в дома римских сенаторов и высших чиновников из свиты императора?
– Ты, как всегда, попал в точку, сиятельный Нанний, – польстил магистру Пордака.
Сам Пордака тоже претендовал на родовитость, что было со стороны сына рыбного торговца большой наглостью, но Нанний пока не собирался ставить на место зарвавшегося самозванца. Придет срок, и магистр воздаст нотарию полной мерой, во всяком случае, сенатором Пордаке не бывать, пока жив сиятельный Нанний. А что касается его притязаний, то пусть надеется. В конце концов, именно надежда делает нашу жизнь если не радостной, то сносной.
– Что ты слышал о франках? – спросил Нанний, жестом приглашая Пордаку к столу. – И какие вести идут из Венедии?
В отличие от худосочного епископа Амвросия, нотарий обладал приличной комплекцией и очень хорошим аппетитом. Во всяком случае, он с удовольствием приналег на угощения, выставленные расторопными слугами магистра совсем для другого человека. Вином он тоже не пренебрег. Справедливости ради надо сказать, что Пордака не забывал и о деле, щедро делясь с гостеприимным магистром полученными в готском стане сведениями.
– Я одного не могу понять, светлейший Пордака, – задумчиво проговорил Нанний, – почему Руфин тебя до сих пор не повесил?
– Спасибо тебе на добром слове, магистр, – обиделся нотарий.
– Так посуди сам, светлейший Пордака, кем же тебя считать Руфину и готам, как не агентом Грациана? – усмехнулся Нанний.
– Можно подумать, что я скрываю от варваров свою преданность божественному императору. Я говорю об этом на всех углах. И уж конечно, патрикий Руфин знает о нотарии Пордаке если не все, то многое. Но в отличие от тебя, магистр, ему и в голову не пришло заподозрить меня в двоедушии.
– То есть, если я правильно тебя понял, светлейший Пордака, Руфину выгодно, чтобы полученные тобой сведения дошли до ушей близких к императору людей?
– Очень может быть, сиятельный Нанний, – кивнул нотарий.
– Но ведь эти сведения могут быть ложными?
– Я не так прост, магистр, как тебе кажется, – усмехнулся Пордака. – И если я говорю, что рекс Гвидон сочетался браком с прекрасной Констанцией, дочерью давно почившего императора Констанция, то, значит, так оно и есть.
– А какое мне дело до рекса Гвидона? – в раздражении воскликнул Нанний.
– Императору Валенту, не в обиду тебе будет сказано, магистр, тоже не было дела до божественного Гвидона, но именно этот рекс снес ему голову на моих глазах. А русколанская конница втоптала гвардейцев императорской схолы в землю.
– А почему вдруг этого варвара называют божественным? – удивился Нанний.
– Соплеменники считают его сыном одного из самых почитаемых варварами богов. Возможно, даже его земным воплощением. Во всяком случае, ребенок, рожденный Констанцией от Гвидона, объявлен в Девине воплощением бога Ярилы, призванным изменить мир. Он получил имя не то Кладовлада, не то Ладовлада, то есть сына богини Лады и бога Велеса, со всеми причитающимися столь важной особе атрибутами.
– И зачем ты мне все это рассказываешь? – нахмурился Нанний.
– Так ведь именно Гвидон месяц назад в присутствии жрецов едва ли не всех варварских богов был избран верховным правителем франков, – ласково улыбнулся магистру нотарий. – А его сын Кладовлад, внук покойного Констанция, вот-вот будет провозглашен императором. Теперь ты понял, сиятельный Нанний, куда нацелились люди, именующие себя русами Кия?
Об опасности, нависшей над северной Галлией, магистр пехоты уже знал от своих агентов, но он никак не предполагал, что варвары зайдут в своих притязаниях так далеко. Им мало захваченных у римлян провинций, они покушаются на власть над миром. Какая наглость!
– Патрикий Руфин всегда играл по-крупному, – усмехнулся Пордака. – Так с какой же стати ему менять свои привычки? Кстати, Руфин, в отличие от тебя, сиятельный Нанний, очень щедрый человек. Я оказал ему несколько услуг коммерческого характера и был вознагражден за свои старания полной мерой.
Увы, магистр то ли не расслышал слов Пордаки, то ли не понял содержащегося в них намека, во всяком случае, ничем, кроме сытного обеда, он так своего гостя и не порадовал. Нанний решал очень трудную задачу по сохранению Римской империи. Стремление, безусловно, похвальное. К сожалению, магистру пехоты не хватало ума, чтобы понять очевидное: империя – это, прежде всего, люди, такие как нотарий Пордака. И игнорирование их интересов ни к чему хорошему не приведет.
Император Грациан вернулся с охоты в приподнятом настроении. Его юное лицо порозовело от мороза и радости удачной охоты. Грациан собственной рукою поразил огромного секача и сейчас вдохновенно рассказывал об этом патрикию Евгению, прибывшему сегодня в полдень в Сирмий из Рима, дабы выразить почтение императору. Патрикий Евгений отличался довольно высоким для римлянина ростом, но был грузноват. К тому же его мучила одышка, что в тридцатипятилетнем возрасте даже странно. Будь на то воля сиятельного Нанния, он бы собрал всех римских сенаторов и выгнал их в чистое поле. Через пару месяцев интенсивных воинских упражнений патрикии наконец-то стали бы походить на людей, а не на разжиревших от безделья боровов. Разумеется, вслух своего мнения Нанний высказывать не стал. Кивнув дружески патрикию Евгению, он присоединился к хору свитских чиновников, на все лады расхваливающих удаль и ловкость юного императора. Грациан, надо отдать ему должное, был далеко не глупым человеком, и многие знатные мужи империи очень надеялись, что с возрастом этот хорошо сложенный, быстрый в движениях молодой человек затмит славу своих предшественников и сумеет не только сохранить Римскую империю от развала, но и расширить ее границы.