Ассегай - Смит Уилбур (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Всего две птицы, подумал Леон. Может, просто отбились от стаи. Случись что-нибудь, собралась бы вся… Впереди шумно захлопали крылья, и из-за соседней полосы банановых деревьев поднялся еще один стервятник. По спине прошел холодок. Если эти твари сели, значит, где-то рядом пожива. Мертвечина.
Он снова поднял руку – стой! Ткнул пальцем в Маниоро – тот кивнул – и двинулся дальше один. Сержант последовал за ним. И хотя крался лейтенант осторожно, практически бесшумно, он все равно потревожил еще нескольких падальщиков. В одиночку и парами, хлопая тяжелыми крыльями, поднимались они в голубое небо, присоединяясь к кружащим в вышине собратьям.
Выступив из-за последнего дерева, Леон снова остановился у края открытого плаца. Впереди блестели под солнцем сложенные из кирпича-сырца и обмазанные известью стены бомы. Передняя дверь главного здания распахнута настежь. На веранде и на плацу обломки мебели, мусор, бумажки – свидетельства разграбления.
Хью Тервей и его жена, Хелен, лежали распластавшись посреди двора, оба раздетые догола. Рядом их пятилетняя дочь. Девочку закололи ассегаем, коротким копьем с широким лезвием. Ей хватило одного удара в грудь. Кровь вытекла из тела через страшную рану, и кожа под яркими солнечными лучами казалась белой, как соль. Родителей распяли, загнав в руки и ноги заостренные деревянные колышки.
Похоже, кое-чему у миссионеров эти нанди все же научились, с горечью подумал Леон, пробегая цепким взглядом по периметру плаца. Удостоверившись, что повстанцы ушли, он осторожно, обходя мусор, сделал несколько шагов вперед. И без того жуткая картина выглядела вблизи еще ужаснее: Хью оскопили, у Хелен отрезали груди. В ранах успели похозяйничать стервятники. В рот каждому из супругов вогнали деревянные клинья. Подойдя к обезображенным телам, Леон в недоумении уставился на них, потом повернулся к приблизившемуся бесшумно Маниоро.
– А это зачем? – спросил он на кисуахили.
– Их утопили, – негромко ответил сержант.
Действительно, земля под головами убитых еще хранила следы пролитой и успевшей высохнуть жидкости. Присмотревшись, Леон заметил кое-что еще: ноздри супругов были забиты комочками глины – несчастных заставили дышать через рот.
– Утопили? – Лейтенант непонимающе покачал головой, но уже в следующее мгновение уловил в воздухе резкий запах мочи. – Нет!
– Да. Нанди часто поступают так с врагами. Мочатся им в рот, пока те не захлебнутся. Нанди – не люди, они павианы!
Маниоро произнес это с нескрываемым презрением к извечным врагам своего народа.
– Хотел бы я найти тех, кто это сделал, – пробормотал Леон, с трудом сдерживая вытесняющий отвращение гнев.
– Я найду их. Далеко они не ушли.
Лейтенант отвел глаза от омерзительного зрелища – перед ними возвышалась высоченная, в тысячу футов, стена разлома. Он снял шляпу и, не выпуская из руки револьвер, вытер влажный от пота лоб. Потом, с видимым усилием совладав с разбушевавшимися чувствами, заставил себя опустить взгляд.
– Сначала похороним убитых. Нельзя оставить их просто так, на корм птицам.
Короткий обход зданий ничего не дал – служащие, судя по всему, бежали при первых признаках опасности. Потом Леон отправил Маниоро и трех аскари на плантацию – проверить, не укрылся ли враг там, и выставить посты.
Раздав поручения, лейтенант направился в небольшой коттедж за главным зданием, где жила семья Тервей. Домик тоже подвергся разграблению, однако ему удалось найти в комоде чудом сохранившуюся стопку простыней, с которыми он и вернулся во двор.
Сначала Леон вытащил колышки из рук и ног супругов, потом клинья из разорванных ртов. Клинья загоняли без церемоний, ломая зубы и плюща губы. Смочив шейный платок водой из фляги, он вытер лица от засохшей крови и мочи и попытался выпрямить руки, но их уже сковало трупное коченение. Придав телам по возможности благопристойный вид, Леон завернул их в простыни.
Земля была мягкая и влажная после прошедших недавно дождей. Пока лейтенант с тремя аскари стоял на страже, четверо других вырыли для семьи общую могилу.
На краю обрыва, чуть ниже линии горизонта, скрытые от взглядов снизу полоской кустарника, стояли, опершись на копья и без малейших усилий балансируя на одной ноге – в позе отдыхающего аиста, – трое мужчин. Внизу под ними раскинулась Рифтовая долина – громадная равнина, необъятное пастбище, бурую гладь которого нарушали встречающиеся кое-где заросли колючих кустарников да рощицы акаций. Трава хоть и выглядела выгоревшей и пожухлой, служила хорошим кормом и высоко ценилась масаями, выгуливавшими здесь свои стада. Правда, из-за недавнего восстания на соседних землях животных пришлось перегнать к югу, в более спокойные районы, – нанди испокон веку считались умелыми скотокрадами.
Эта часть долины оставалась в распоряжении дикого зверья, представленного здесь в великом множестве и разнообразии. Вдалеке, почуяв опасность, пугливо метнулся в сторону табун зебр – и взбитое копытами серое облачко пыли полетело стремглав над равниной. Темными пятнами на золотистом фоне казались сверху конгони, гну и буйволы. Над плоскими верхушками акаций возвышались телеграфными столбами длинношеие жирафы. В колышущемся от зноя воздухе подрагивали, словно пританцовывая, кремовые пушинки – антилопы. Тут и там живую ткань мелкой живности разрывали толстокожие великаны – носороги и слоны, – похожие издалека на катящиеся гулко черные вулканические камни. Казалось, океанские корабли проходят через косяки сардин.
От этого буйства дикой, первозданной жизни захватывало дух, однако для трех наблюдателей картина была обыденной и привычной. Куда больше их интересовала кучка тесно сбившихся домишек. Окружавшая крохотный поселок стена деревьев пышно зеленела благодаря бьющему у подножия источнику.
Старший из тройки щеголял в юбочке из леопардовых хвостов и головном уборе из пятнистой, золотистой, с черными пятнами, шкуры того же зверя – подобные регалии полагаются верховному шаману племени нанди. Звали шамана Арап Самои, и именно он вот уже десять лет возглавлял восстание против белых захватчиков и их адских машин, угрожавших осквернить священные земли его народа. Лица и тела сопровождавших жреца воинов украшала боевая раскраска: нанесенные охрой красные круги вокруг глаз и грубые, напоминающие рваные раны мазки на щеках. Точки от жженого лайма на голой груди образовывали рисунок, имитирующий хохолок цесарки. Их юбки были сшиты из шкуры газели, головные уборы – из меха виверры и обезьяны.
– Мзунгу и его псы-масаи попали в ловушку, – сказал Арап Самои. – Я рассчитывал на большее, но семь масаи и один мзунгу тоже неплохая добыча.
– Что они делают? – спросил, закрываясь ладонью от палящего солнца, стоявший справа от шамана вождь.
– Копают яму для той белой мрази, что мы им оставили, – усмехнулся Самои.
– Не пора ли насадить их на наши копья? – осведомился третий воин.
– Пора, – согласился верховный жрец. – Только мзунгу оставьте мне. Я сам отрежу ему яйца и приготовлю из них снадобье. – Он тронул рукоять панга, висевшей на поясе из леопардовой шкуры. Такие ножи, короткие, с широким, тяжелым лезвием, нанди пускали в ход в рукопашном бою. – Хочу чтоб он визжал как бородавочник в клыках леопарда. И чем громче будет орать мзунгу, тем сильнее получится снадобье.
Жрец повернулся, поднялся на самую вершину склона и взглянул вниз, где в высокой траве терпеливо ожидали сигнала его воины. Самои вскинул руку, и импи молниеносно, но беззвучно, чтобы не выдать себя врагу, вскочили на ноги.
– Плод созрел! – провозгласил Самои.
– И ждет клинка! – хором отозвались воины.
– Спустимся же и соберем урожай!
Могила была готова принять приготовленный для нее дар. Леон кивнул Маниоро, и тот отдал своим людям негромкий приказ. Двое спрыгнули в яму, остальные подали им завернутые в простыни тела. Два больших свертка положили бок о бок на земляное дно, маленький сунули между ними. Получилось трогательно – трое близких, навеки соединившихся в смерти.
