Кольцо великого магистра - Бадигин Константин Сергеевич (читать книги без .txt) 📗
Но эконом решил действовать на свой страх и риск. Два года назад приказчик ордена Фрекингаузен, нагрузив крытый возок польским сукном, отправился в Новгород. В обход порядкам ганзейской торговли, он выехал осенью, сухопутьем, через Пруссию и Курляндию, тогда как ганзейцы шли в Новгород на кораблях через лифляндские порты. Попытка Ганса Фрекингаузена окончилась неудачей. Ганзейцы нажали на новгородские власти, и орденский приказчик был посажен в тюрьму. Он отсидел всего один месяц и был отпущен новгородцами восвояси.
Вернувшись в Кенигсберг, Ганс Фрекингаузен придумал, как обойти ганзейских купцов.
— Если они не позволяют торговать сукном, повезем серебро, — сказал он главному эконому. — Новгород нуждается в серебре.
Генрих фон Ален оценил выдумку. Серебро у ордена всегда в избытке. На серебро можно покупать меха и воск — главные товары Новгорода. Если дело пойдет удачно, орденские приказчики повезут во Фландрию, кроме янтаря, новгородскую белку и душистый воск. Пусть это будет ответным ударом заносчивым ганзейским купцам.
Генрих фон Ален положил сладкую фигу в рот и зажмурился от удовольствия. Итальянские сушеные фиги были его слабостью. Вчера в замок привезли новую партию, и Генрих фон Ален получил на пробу не две-три ягоды, а целую корзину стоимостью в полторы марки.
Наслаждаясь фигами, Генрих фон Ален вспомнил, на чем держалось могущество ганзейцев. Все началось из-за селедки. Сначала презренная рыба шла вдоль поморского берега, и возвысились Любек, Висмар Росток и Штральзунд. Когда селедка изменила свой путь и двинулась через Зундский пролив, за ней следом устремились северные рыболовы. И ганзейцы сражались с датчанами, англичанами, шотландцами и голландцами. Разрушив не одну датскую крепость и утопив сотни кораблей, немецкие купцы заключили мир в городе Штральзунде. Завладев по договору городами Сконер и Фальстербо, они утвердили свое господство в сельдяном промысле… «Купчишки все равно сядут в хорошую лужу, — закончил свои размышления эконом. — Они не захотят платить Новгороду за меха и воск серебром».
Генрих фон Ален съел еще одну крупную фигу и спрятал заветную корзину.
Глава девятая. ВЕЛИКИЙ ПЕРКУН В ЖЕРТВУ ТРЕБУЕТ РЫЦАРЯ
До орденского замка Рогнеды оставалось не более трети пути. Дорога шла среди дремучих лесов и непролазных болот, по бревенчатым мосткам и гатям. Стоит не знакомому со здешними местами человеку сойти с почтового тракта, соединяющего орденские земли, сделать два-три шага в сторону, и он может завязнуть в трясине.
Роман Голица ехал впереди. Высокая, плотная фигура боярина будто срослась с лошадью. Легкая стальная кольчуга не отягощала его, не связывала движений. На голове — золоченый шлем с шишаком, у пояса — короткий меч.
Чуть поотстав, бок о бок шли кони пузатого Василия Корня и Дмитрия Саморяда. Бояре были вооружены, как и Голица, только шишаки без позолоты. Из-под шлема Саморяда выбегали светлые кудри.
Но наряднее всех выглядел Андрейша: на спине и на груди серебристой кольчуги блестели золотые новгородские медведи. Знатный оружейник не поскупился для сына.
Московские послы ехали не спеша. Роман Голица берег лошадей. «Места незнамые, — размышлял он, — потребуется вдруг от коней резвость, а откуда ее взять, ежели они приустали?»
Солнце поднималось все выше и выше, близился полдень. На дороге жарко, летнее солнце палило немилосердно. Хотелось сойти с коня, полежать на траве под густой тенью деревьев.
Всадники сняли шлемы. Под кольчугой и кожаным кафтаном рубаха взмокла, прилипла к спине. То один, то другой с жадностью пил воду из походной фляги.
Андрейша всю дорогу был невесел, тревожные тени пробегали у него на лице. Сердцем он хотел поскорее увидеть невесту, бросить все и бежать к ней. Его удерживала мысль, что, помогая боярам, он помогает русской земле. «Людмила в безопасности, — успокаивал он себя, — она ждет меня. А я мужчина и не должен быть слабым. Провожу бояр до Вильни, а уж ее после буду искать».
Ехавший рядом проводник, литовец Любарт, повернул коня к огромному дубу, росшему у самой дороги. Между его корнями пробивался родник. Любарт сошел с коня, напился холодной воды, от которой щемило зубы. Низко поклонившись дубу, он сорвал с ветки жесткий листок и прилепил его ко лбу.
Вернувшись к лошади. Любарт сунул было сапог в стремя, но какие-то звуки привлекли его внимание. Он лет на землю и припал ухом.
Бояре остановили коней и ждали.
— За нами погоня, — сказал, приподнявшись, юноша, — надо готовиться к бою.
— Погоня? — недоверчиво протянул Роман Голица. — Не может того быть, нет у нас здесь врагов.
— Нельзя верить рыцарям, — сказал Любарт, — сегодня друзья, а завтра враги.
Он высмотрел высокую липу, стоявшую у дороги, и, как кошка, на нее взобрался.
— Берегитесь, русы! — раздался его голос с вершины дерева. — Скачет большой отряд, впереди рыцарь.
И Любарт спустился на землю.
— Достопочтимый господин, — обратился он к боярину Голице, — надо уходить в лес, подальше от дороги. Мы спрячемся и переждем опасность.
— Прятаться, даже не увидев врага?! — с вызовом произнес Дмитрий Саморяд. — Нас пятеро мужей.
— Ты забыл, боярин, о письме великого князя, — насупился Роман Голица. — Не на ратные дела мы посланы.
— Надо скорее уходить в лес, — торопил проводник. — Рыцарь закован в тяжелые латы. Если хочешь его убить, надо напасть из засады.
Дмитрий Саморяд метнул гневный взгляд на Любарта.
— Он прав, надо уходить, — поддержал литовца боярин Голица, — не время спорить.
Путники спешились. Взяв под уздцы свою лошадь, Любарт нырнул в густые заросли, вьючные лошади покорно двинулись следом. За проводником пошли и бояре.
Любарт отыскал в овражке удобное место, спрятал лошадей, а люди притаились среди густых кустарников.
Цветущая бузина, пригретая жарким солнцем, заливала все вокруг острым и сладким запахом.
Конский топот слышался все громче и громче. На дороге, там, где только что стояли бояре, показались всадники. Впереди скакал рыцарь с длинным копьем и с черными перьями на железном шлеме. Его конь, екая селезенкой, шел рысью.
Вскоре всадники остановились.
— Они вернутся и будут искать наши следы, — шепнул Любарт Андрейше. — Если поскачут дальше, значит, я ошибся.
Но Любарт оказался прав: всадники повернули. Послышались приглушенные голоса, звяканье доспехов, звон колокольчиков на лошадиных сбруях.
В тишине раздался рев боевого рога, и громкий голос произнес по-немецки:
— Я рыцарь Гуго Фальштейн, вызываю на бой трусливых руссов! Клянусь святой девой, я заставлю вас на четвереньках ползти обратно в замок Кенигсберг!
Андрейша перевел слова рыцаря.
— Не будет этого! — прохрипел боярин Голица и бросился к лошадям.
Выдержка покинула его, он был красен от ярости. Вскочив в седло, боярин выхватил меч, и конь мигом вынес его на дорогу.
Вслед за Голицей кинулись остальные.
Вокруг высокого рыцаря столпились вооруженные всадники: оруженосцы в легких доспехах и кнехты с короткими мечами и деревянными щитами. Головы кнехтов защищали кожаные шлемы с высоким железным гребнем.
Боярин Голица, не сдерживая коня, с ходу налетел на высокого рыцаря и взмахнул мечом. Рыцарь бросил на землю пику и тоже выхватил из ножен меч.
Начался бой.
Немцы отъехали в сторону, чтобы не мешать. Бояре, увидев, что дерутся только двое, тоже остановились и не вступали в схватку.
Долго стучали мечи о щиты. Противник боярина был силен и опытен. Один раз сильным ударом он едва не выбил Голицу из седла. Но, видно, оставило рыцаря боевое счастье, и боярин разрубил ему у плеча латы и ранил правую руку. Меч рыцаря упал на землю.
По рыцарским правилам, оруженосцы и солдаты должны были сдаться на милость победителя, но немцы, завывая и размахивая оружием, бросились на бояр.
Андрейша бился с бесшабашной храбростью. Рядом с ним сражался Любарт. Отменно рубились и бояре. Но врагов было много…
