Месть Аскольда - Торубаров Юрий Дмитриевич (книги онлайн полностью .txt) 📗
Понеся значительный урон, половцы было отступили, но какая-то сила вновь погнала их вперед. На этот раз дело дошло до рукопашной. Бились прямо на возах. Аскольду не было равных. Чудеса показывал и Кулотка. Ударом кулака он валил коней. Хватал всадников и так швырял их оземь, что бедным уж больше никогда не суждено было подняться. Половцы откатывались, но потом вновь шли в атаку.
Аскольд понял, что пока за боем будет наблюдать тот далекий на холме всадник, схватка не кончится. Воспользовавшись очередной атакой, Аскольд, сбросив всадника, вскочил на его коня. Зуб, заметив действие Аскольда, проделал подобное. Половецкий конь оказался послушным и легким на ногу животным. Расстояние между таинственным всадником и Аскольдом быстро сокращалось. Но неожиданно навстречу выскочили несколько конных воинов. Козелец не раздумывая ринулся на врагов. Прежде чем выхватить меч, Аскольд выпустил несколько стрел. Ряды половцев поредели. Тут подоспел и Зуб. Половцы бросились врассыпную. Всадник, видя, что победа ускользает, тоже пустился наутек и, наверное, ушел бы. Конь у него был как птица. На это, по всей видимости, и надеялся половец. Да просчитался. Однако от Аскольдовых стрел редко кто уходил. Догнала одна и всадника.
Вскоре Аскольд услышал крики. К нему скакал Путята. Он показывал рукой куда-то в сторону. Повернувшись, Аскольд увидел еще одного беглеца, но только махнул рукой. Когда купец подскочил, он матюгом обложил козельца.
– Ты зачем его отпустил?..
– Хватит, Путята, крови.
– Ишь ты… А смотри, это птица! – он указал на убитого всадника. – Судя по богатой одежде, это не простой воин. Боюсь, – сказал купец, – как бы хану не донесли, от чьих рук погиб этот половец. Ты пожалел – тебя не пожалеют. Заклинаю, откажись от поездки!
– Эх, Путята, двум смертям не бывать, одной не миновать. Не отговаривай.
Всем своим существом Аскольд уже был там, среди половецких шатров. Он видит Василия… Купчина понял, что Аскольда не сломить. Настал час прощания. Они крепко, по-мужски обнялись. Перед тем как расстаться, Путята кликнул Шигу:
– Иван, пойдешь вместе с Аскольдом. Отведешь его к половецкому хану. Береги его, как своего господина. Служи ему верой и правдой. Не забывай, что обязан ему жизнью. Не будь его смекалки, лежал бы ты, пронзенный половецкой стрелой, на этом холме.
Шига оскалился:
– Не сумневайся, головы не пожалею.
– Так-то, – и купчина стегнул коня, крикнув напоследок Аскольду, чтобы тот отдал хану Михайлову грамоту.
Половецкие шатры отыскались на берегу Темсы. В этом году она, бурно разлившись, уже успела войти в свои берега. На площадях, где она недавно господствовала, река оставила несчетное количество озер. Теперь они, как разбросанные чьей-то небрежной рукой зеркальца, поблескивали на солнце в окружении изумрудной и нежной травы.
Среди этой красоты и раскинул свой стан половецкий хан Котян. Глазам Аскольда и его спутников предстала безмятежная картина мирного лагеря. Не видно было грозных воинов. Одни только женщины и ребятишки заполняли пространство между шатрами. Женщины хлопотали около костров над огромными котлами, от которых исходил дурманящий запах вареного мяса. В стане путники попытались разузнать что-нибудь о Кыргае или Буде.
Шатер Котяна был виден с большого расстояния. Находясь выше всех, он издали поражал своими размерами. Следуя совету Путяты, к нему-то Аскольд и направил своего коня.
Стража, преградившая было ему путь, враз отступила, узнав, что перед ними посланец Великого князя Черниговского. Хан был уже не молод. На его худощавом удлиненном лице лежала печать усталости. Некогда смоляные волосы были подернуты сединой.
Он принял Аскольда, полулежа на пушистых шкурах. Козельцу никогда не приходилось выполнять посольскую миссию. И поначалу при входе в шатер он оробел. Но, вспомнив вдруг тевтонские ристалища, преклонил одно колено и склонил голову. Котян, уже знакомый с западной манерой приветствия, был крайне удивлен, и на его бесстрастном лице заиграло некое подобие улыбки. Прием был скор. Грамоту принял воин и передал ее хану. Котян, повертев послание в руках, сунул его седоусому старцу с лицом уруса. Тот благоговейно ее взял и поднял глаза на Котяна. Веки повелителя сомкнулись, и слуга озвучил волю своего господина:
– Милостивый хан велит тебе отдохнуть. Свою волю он изъявит через несколько дней.
Аскольд понял, что пора уходить. Он еще раз преклонил колена и, ведомый тем же мускулистым воином, который передавал грамоту, вышел наружу. Половец отвел его в один из пустующих шатров. По той затхлости и сырости, которая дохнула на Аскольда, чувствовалось, что в нем давно никто не жил.
Вскоре появились и его друзья. Они принялись расспрашивать Аскольда о его встрече с ханом. Но ничего радостного сообщить он не мог.
– Ответ будет только через несколько дней, – тяжело вздохнул Аскольд.
– Ты что скис? – толкнул его в плечо Иван. – Пока тебя принимают как княжеского посланника, мы не будем терять времени. Как, ты говорил, звать того нечистого, который мог знать о твоем князе?
– Буд…
– Надо попробовать отыскать и Кыргая – вдруг он жив? Он может помочь.
– Вот и будем их искать.
Шли дни. Но ни о Буде, ни о Кыргае не было никаких сведений. Кыргай куда-то исчез, когда татары штурмовали Козельск. Кое-кто из половцев высказывал мысль, что он мог перебежать к татарам. Бродя по становищу, Аскольд заметил, что встречалось много половцев в полном вооружении. Невольно пришла мысль: уж не татары ли близко?
Но выяснить ничего не удалось, не помог и толстый кошелек. На его вопрос, отчего столько вооруженных людей, половцы только пожимали плечами и поглядывали в сторону ханского шатра. Было ясно: что-то затевается.
В этот день друзья добрались до своего шатра, когда погас последний огонек. А на другое утро их разбудил какой-то шум, смешанный с криками и плачем. Иван почувствовал недоброе.
– Вы, братцы, сидите, а я сбегаю разнюхаю, что к чему, – сказал он и, прихватив свой кисет с деньгами, осторожно выбрался из шатра.
Долго ждать не пришлось. Шига принес нехорошую весть: в становище привезли убитых половцев. Среди них – племянник хана. Аскольд догадался, кем был тот, убитый им, всадник. Дело осложнялось. Шига предложил Аскольду сидеть безвылазно в шатре. Но того невозможно было удержать. Он хотел увидеть, как половцы хоронят своих воинов.
Погибших одели в новые одежды. Далеко от реки выбрали сухое место. Положили их в ряд вместе с оружием, в ногах сложили пищу. Потом закутанный в шкуры человек совершил над воинами какой-то обряд. Затем половцы, выстроившись в бесконечную цепочку, двинулись к месту погребения. Каждый держал пригоршню земли.
Давая клятву отомстить, первым бросил землю хан. Когда цепочка растаяла, над погребенными возвышался холм. А потом начались военные игры. Нетрудно было догадаться, какими храбрыми воинами они были.
Этот день, считай, был потерян. Ничего не принес и следующий. Не приглашали и к хану, видимо, по случаю печальных событий. Аскольд не знал, что делать.
И вдруг радостную весть принес Иван. Отыскался Кыргай. Один половец рассказал, что недавно встретил его, когда гонял ханский табун для продажи в Гевеци. Вроде был жив. Хоть небольшая, но это была зацепка.
Вечером, у костра, Аскольд предложил поехать туда и там искать Кыргая. Иван воспротивился:
– Да разве мы его теперь там отыщем? Ну, допустим, найдем, а дальше что? Он наверняка ничего не знает о Козельском князе. Кроме того, тебя могут в любой момент потребовать к хану.
– Кыргай поможет отыскать Буда. А для встречи с ханом оставлю Зуба.
В этот вечер они так ни к чему и не пришли. А ночью Аскольду приснились Всеславна и Василий. Его жена стояла у кромки поля. Она тянула руки навстречу брату. И он, казалось, стремился в ее объятия, но одновременно удалялся, исчезая в туманной дымке. Его черты таяли и стирались, пока не превратились в расплывчатое темное пятно…
Аскольд проснулся. Тревога легла на сердце. Дни бежали один за другим, не принося никаких результатов. Боль и тоска по жене наполнили его грудь.
