Византия сражается - Муркок Майкл Джон (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Я опьянел от водки и гренадина и от общества девиц в ярких блузах и юбках, с густыми темными волосами, нежными восточными глазами, громким смехом и быстрым, мягким, почти неразборчивым говором. Мир теперь не был ограничен домашними делами и учебой. В нем нашлось место развлечениям и радостям. Я начал смеяться. Я пытался подпевать, моя рука обвилась вокруг толстой дамы, от которой пахло одеколоном и грузинским вином; она любезно подсказывала мне слова.
Подпевая, я заметил: кто-то указывает рукой в нашу сторону. Мужчина в костюме в тонкую полоску, в желтом жилете, в желтом галстуке-бабочке, в желтых с белым ботинках остановился в дверном проеме, поглаживая пальцем усы. Он казался неуверенным в себе и в то же время необычайно высокомерным. Он походил на короля, оказавшегося рядом с простолюдинами, который сам не мог понять, как следует себя вести. Мужчина прошел между столами, приблизился к Шуре и вежливо заговорил на идеально правильном русском. Я повернул голову и предположил, что он француз. Он еле заметно улыбнулся и ответил, что это правда. Мы обменялись несколькими фразами. Потом мужчина обратился к Шуре:
– Я все еще интересуюсь зубными протезами. Их сейчас в Париже не найти.
– Идет война, сейчас все в дефиците, месье Ставицкий, – рассмеялся Шура. – В прошлом году вы занимались экспортом, теперь перешли на импорт. Вы увидите, что с голландцем легко иметь дело. Он сам заинтересован, и у него большие связи.
– Как его найти? – спросил Ставицкий.
– Позвольте мне устроить встречу. Он не любит, когда приходят к нему в операционную. Есть на чем записать?
Ставицкий вытащил отделанную серебром записную книжку. Шура взял карандаш и написал там несколько слов.
– Увидимся там около шести. Я вас не подведу.
Ставицкий стиснул плечо Шуры:
– Знаю. Я слышал, что голландец в деле.
Когда Ставицкий ушел, я спросил про дантиста: я чувствовал приступы зубной боли уже давно, возможно, что-то случилось с коренным зубом.
Шура улыбнулся:
– Вся семья к нему ходит. Если болят зубы, надо его навестить. Услуги дантиста стоят дорого, но у нас совместные дела, так что можно договориться подешевле. Но лучше в Одессе никого нет. Мы можем как-нибудь сходить к нему вместе. Идеальный предлог.
Я сказал, что, если зубная боль усилится, я воспользуюсь Шуриным предложением. Связи моего семейства преодолевали все социальные барьеры. В Англии или Америке это было обычным делом, но в России в 1914 году существовало бесчисленное множество замкнутых каст. Они могли пересекаться лишь в богемных или интеллектуальных кругах, но даже здесь присутствовала некоторая натянутость. Вот почему, мне кажется, заведение Эзо в Слободке произвело на меня столь сильное впечатление. Больше никогда я не чувствовал такого товарищества. Несомненно, я ощутил это, потому что не знал механизмов, управлявших отношениями между людьми, встречавшимися у Эзо. Я был, попросту говоря, невинен. Тем не менее я отбросил предвзятость и предубеждение в одно мгновение. Здравый смысл не посещал меня все те несколько месяцев, что я провел в Одессе.
– Он голландец, – добавил Шура, – хотя я могу поклясться, что на самом деле – гунн. Надеюсь, никто об этом не узнает.
– Ты хочешь сказать, что он шпион? – Я внимательно читал газеты.
– Это мысль. – Шура усмехнулся. – Но я не совсем это имел в виду. Идем, у нас есть время прогуляться к Фонтану. Тебе нужно немного осмотреться, а я смогу подышать свежим воздухом.
– Я лучше бы остался здесь, – ответил я.
Шуру это обрадовало.
– Можешь приходить сюда, когда захочешь, – теперь все знают, что ты – мой друг.
Когда мы уходили, все пели шуточную песенку о китайце, который влюбился в русскую девушку и, не добившись взаимности, сжег дотла ее дом. Это на самом деле недавно случилось в Севастополе. Китайцам в России всегда не доверяли. Ирония, конечно, заключалась в том, что они трудились рука об руку с евреями в годы революции: евреи действовали умом, китайцы – силой. Нашу славянскую настороженность по отношению к азиатам легко объяснить: ведь они пытались вторгнуться на нашу территорию многие сотни, если не тысячи, лет.
Шура повел меня к остановке трамвая, расположенной на тихой широкой улице. В конце концов мы сели на трамвай номер шестнадцать, который шел к Малому Фонтану [45]. Шура, устроившись на переднем сиденье, показывал мне достопримечательности, ни одной из которых я не запомнил. Я хорошо помню номера трамваев и имена людей, но в моей памяти не остается никаких сведений о соборах и музеях. Мы оставили позади длинные прямые улицы и оказались на открытой местности. Вдали было бескрайнее изумрудное море.
Шура сказал, что у нас нет времени. Мы сели на открытый трамвайчик до Аркадии и отправились обратно. Кузен обещал привести меня домой к ужину, а в шесть у него были какие-то дела. Я с невинным видом поинтересовался, чем он занимается. Вероятно, я смутил его, но он никак этого не выдал:
– Я все для всех устраиваю. Но работаю в основном на семью.
– На дядю Сеню?
– Верно. Чтобы торговать, ему нужна информация. Я своего рода связной.
Я понимал, что связи Шуры могли оказаться полезными для делового человека, желающего быть в курсе событий. Мое восхищение усилилось, когда я понял, насколько прагматичен дядя Сеня. Вместо того чтобы принудить Шуру заниматься обычной работой в конторе, он платил ему, чтобы тот налаживал связи с людьми, с которыми дядя Сеня по какой-то причине не мог иметь дело лично. С людьми, которые не поверили бы ему, даже если бы он все-таки решился подойти к ним.
Я спросил Шуру, как он впервые попал к Эзо. Оказалось, что случайно; он вырос в том районе. Ему приходилось самому зарабатывать на жизнь в течение многих лет. Мать Шуры, как и моя, была вдовой. Когда ему исполнилось десять, она сбежала в Варшаву вместе с торговцем оружием, должно быть, решила, как выразился Шура, что он уже достаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. Я посочувствовал, но он усмехнулся и потрепал меня по руке: «Не волнуйся обо мне, малыш. Я ее содержал. А когда она исчезла, стал богачом».
Я не стал упоминать о дяде Сене. Было очевидно, что он пожалел Шуру точно так же, как пожалел меня. Он в полной мере использовал Шурины таланты и таким же образом собирался использовать мои.
Проходя мимо парков и лужаек, деревьев и datchas близ Фонтана, мы вдыхали аромат отцветающих акаций. Ровные пляжи; скалы, поросшие желтой травой, цветом напоминавшей яичницу-болтунью; белые готические особняки промышленников; более скромные дома людей, приехавших в Одессу для поправки здоровья. «Здесь, кстати, жили и знаменитые художники», – сообщил Шура.
Мы расстались на площади, перед домом дяди Сени. Кузен не хотел опаздывать на назначенную встречу. Было уже около пяти. У меня оставалось время, чтобы вымыться и переодеться во что-то более привычное. Я перебросился парой слов с Вандой и спросил, когда мы будем есть. Она сказала, что около шести. Я мог спуститься на первый этаж, если пожелаю, и встретиться с тетей Женей. Окно уже не привлекало меня, как утром, поэтому я решил согласиться на предложение Ванды.
Я постучал в дверь комнаты. До меня донеслось приятное воркование тетушки, которая приглашала войти. Комната была залита светом с улицы. Здесь находились книги, журналы и газеты, растения в горшках, фотографии и глубокие кресла. Зеркало с многочисленными открытками, прикрепленными к раме, главным образом от Вани, висело над модной этажеркой в стиле ар-нуво. Я увидел и картины на стенах, в основном романтические пейзажи украинской деревни. Тетя Женя отложила свою книгу, предложила мне сесть в одно из удобных кресел напротив нее (в комнате не было печи, зато у дальней стены и окна стояли обогреватели) и спросила, понравилась ли мне Одесса. За исключением нескольких эпизодов, которые могли ее встревожить, я рассказал тете обо всем, что увидел, в том числе и о поездке на трамвае к Фонтану. Тетя Женя согласилась, что там очень красиво, что она сама туда переедет, если Бог даст. В этом районе изначально располагался источник, снабжавший всю Одессу водой. Теперь половина домов зимой пустовала. Это началось еще во времена тетушкиного детства – все больше и больше домов отпираются только летом. По ее словам, там стало слишком много ресторанов и увеселительных садов.
