Войку, сын Тудора - Коган Анатолий Шнеерович (книги бесплатно читать без TXT) 📗
По приказу Войку бойцы дружины, рассыпавшись по усадьбе, собирали оружие, прихватывая, конечно, все прочее, что казалось им законной добычей. Обсуждали неприкрытые прелести боярских красоток. Искали хозяина. Но боярина нигде не было видно.
— Ратников в усадьбе не осталось почти никого, — доложил один из десятников. — Видно, ушли вместе с немешем.
— Сейчас все узнаем, — заметил Палош, зачерпнув деревянным ковшом из полупустой бочки и вылив вино на бычью шею и голову спящего.
Мужчина очумело вскинулся, схватился за кинжал. Его тут же обезоружили, скрутили. Начался допрос.
Постепенно картина стала проясняться. Еще накануне пробывший три дня в маетке хозяин, поговорив с внезапно прискакашим гонцом, посадил большую часть ратных слуг на коней и куда-то поспешно уехал. Остававшиеся, как всегда, когда он отлучался, выкатили из подвалов бочку, за ней — вторую. И пили, пока не повалились наземь, кто где сидел или стоял. Владелец затейливой нагайки, боярский тиун Матуш, правда, не помнил, чтобы густое красное, прохлаждавшееся в боярских погребах, когда-нибудь сваливало его с ног. В память, однако, пришла подробность: когда распили первую бочку, на усадьбе появился какой-то веселый витязь, большой затейник и шутник; никто, по пьяному делу, не стал как следует выяснять, зачем он приехал и к кому, оставили разговор на потом. Приезжий, помнилось, назвался Ионом, скутельником. Управитель-тиун Матуш очумело заморгал глазами: может, все дело в том мужике заезжем? Скутельник долго терся у бочки, наливал всем дополна. Может, он им кой-чего подмешал? Слыхано ли дело, чтобы люди Карабэца на второй бочке попадали, как ни мало осталось их в маетке!
Войники между тем будили людей боярина — холопов и ратников, служанок и рабынь, сгоняли вместе. Пытавшихся воспротивиться вязали. В углу двора, под надежной охраной, собралась немалая толпа пленников. Войку приказал отпустить женщин; он понимал теперь, что здесь случилось. Ай да скутельник, ай да князь! И не ограбил ведь дом, не увел ясырь, хотя и мог!
— Говори, пане Матуш, где твой хозяин, на какое дело спешил.
— Не ведаю, твоя милость, — затряс головой тиун, отводя вороватые глаза.
— Говори! — могучая рука старого Палоша схватила управителя за волосы, резко запрокинула ему голову. — Его милости сотнику некогда.
— Не ведаю, пане…
Войку отвернулся, этих зрелищ, как ни были обычны, ученик мессера Антонио не любил. Но тут же заставил себя смотреть. Войники принесли из-за господского дома охапку дров. Палош, Болокан и Чубарэ живо развели небольшой костер. Войку твердо приказал себе: подойди, парень, ближе, гляди; его товарищи, честные, смелые воины, делали недоброе дело, ту черную работу, без коей порой не обходишься на войне; и не ему, белоручке на ратной страде, обижать ее беззаветных трудяг, поворачиваясь к ним в такие минуты спиной. А дело люди Чербула делали нужное, отлагательства не терпящее. Карабэц-боярин, опасный и хитрый враг, недаром куда-то спешил. Многое знающий, умный князь лотров не забавы ради навел Чербула на это гнездо измены.
С тиуна сорвали куртку и сорочку, сдернули сапоги, спеленали веревкой, подтащили к огню; толстой плетью Матуша Болокан стегнул его по спине, вроде бы легонько; тиун, однако, дернулся всем телом и тихо взвыл. И тут старый Палош заметил, с каким злорадством за всем следили другие пленники, какою ненавистью горели их глаза.
— Сейчас, пане Матуш, — молвил кэушел. — Твоя милость много выпила, горячая закуска будет твоей милости в самую пору. — Палош достал из костра пылающую головешку, помедлил в раздумье. — Но, может, отдать твою милость на волю этих людей? Они, как видно, твою милость очень любят, пане управитель; может быть, беседа с ними более по душе твоей милости?
— Я скажу! — простонал тиун, с ужасом косясь на рабов, рабынь и слуг, над которыми лютовал. — Пане сотник, я все скажу!
По мере того, как Матуш, доверенный участник коварных затей хозяина, выкладывал последние тайны Карабэца, Войку все более мрачнел. Медлить, действительно, было крайне опасно.
Войку, вместе со старым десятником, отобрал два десятка воинов, посадил их на лучших коней. Каждому дал запасного скакуна из конюшен боярина Карабэца; вести эту малую ватагу взялся шустрый Рэбож, которому здешние пути-дороги были знакомы. Во главе отряда оставался Кейстут — с Палошем в качестве помощника и, в сущности, верного опекуна. Из старых соратников Чербул брал с собой Кристю, Переша и Чубарэ.
— Береги, Кейстут, Юниса, — шепнул Войку, пожимая руку молодому литвину.
Вскоре двадцать всадников во весь опор мчались на юго-запад, сокращая, как могли, путь по лесным дорогам, где их проводник руководствовался не столько знанием места, сколько чутьем и опытом прирожденного жителя кодр. Ветви хлыстали их по лицам на всем скаку, птицы взлетали над деревьями, гомоня в испуге, старые зубры, заслышав бешеный конский топот, с удивлением поднимали кудлатые головы.
Дав отряду недолгий отдых, старый Палош вернулся опять в тиуну — уже одетому, но без оружия и плети.
— Что делать с тобой, пане Матуш, — сказал он в раздумье. — Ведь сотник даровал тебе жизнь. Что же делать с тобой, поскольку оставить твою милость с людьми боярина уже нельзя?
Войку между тем безостановочно мчался к цели. Всадники меняли коней — один отдыхал на скаку, второй нес хозяина. Сами люди не отдыхали. После суток непрерывной скачки наткнувшись на чету мунтян, пытавшуюся их захватить, Войку смело врезался в середину вражеского отряда, свалил с коня предводителя. Потеряв пятерых своих, сразив десяток противников, Чербул и его люди вырвались из охвата и ушли по лесным дорогам от опасного места.
Наконец, появились признаки того, что ехать уже недолго. Навстречу попадались разъезды молдавского войска, четы, отдыхавшие на привалах, небольшие лесные лагери. Чербула узнавали, пропускали, указывали дорогу. К середине второго дня, проезжая мимо одинокого лесного озера, Войку увидел монаха, выехавшего верхом из чащи, словно дожидавшегося его.
— Благослови, отче, некогда нам! — пытался Чербул объехать инока, когда тот поднял руку.
— Одно мгновение, пане сотник, — сказал тот, откидывая капюшон; перед Чербулом снова был неуловимый и вездесущий скутельник. Пятеро других всадников, по знаку атамана, выехали тем временем из густого кустарника. Среди них выделялся рослый седой мужчина благородной внешности, несмотря на немалый возраст, очень прямо державшийся в седле.
— Проводи, сотник Чербул, его высокую милость, сего вельможного пана, к его высочеству воеводе, — сказал Ион с обычной непонятной усмешкой. — Его высочество князь боярину будет очень рад. Хорошо стереги вельможного пана; да не забудь сказать: это мой подарок воеводе.
Только теперь Войку заметил, что седой боярин — без оружия, что руки и ноги его скованы длинной, легкой цепью — чтобы пан мог без чьей-либо помощи держаться в седле и править лошадью.
Войку не стал ломать себе голову над этой новой загадкой. Седого боярина поставили в середину отряда и поспешили дальше. Близость большого стана чувствовалась все сильнее. И вскоре навстречу Чербулу, остановленному стражей, выехал Влад Русич.
