Идя сквозь огонь (СИ) - Зарвин Владимир (книги онлайн полные версии txt) 📗
Если сами не обратитесь в палачей, вам придется глядеть на то, как вешают и сжигают другие. Стерпите сие?..
— Что тут ответить, боярин? — помрачнел Щерба. — Война есть война, без пожаров да убийств она не обходится. Пока нас ждут битвы, мы не покинем Радзивила.
— Ну, а коли княжич накажет поднять мечи на мирный люд? — вопросил Щербу Дмитрий.
— Когда накажет, тогда и поговорим! — коротко ответил казачий Воевода. — Не забегай вперед, боярин! Всего не предусмотришь!
Пронзительно свистнув, он махнул рукой, давая понять своим людям, что отряд возвращается восвояси. В считанные мгновения, казачья конница развернулась и, вздымая пыль, понеслась в сторону заходящего солнца.
— Горько все же, что мы с братьями по разные стороны засеки! — выдавил из себя Газда. — Не могу даже помыслить, что нам со Щербой придется поднять друг на друга клинки…
— Мне бы сего тоже не хотелось! — грустно вздохнул Бутурлин. — Видит Бог, я пытался убедить Щербу не вступать в союз с Радзивилом! Но он глух к уговорам!
— Помнишь сказанное Клаусом Штертебеккером? — обратился к боярину Харальд. — «Делай, что можешь, и будь что будет»! Может, нам стоит прислушаться к его словам?
Ты сделал то, что считал верным, а Щерба и его подручные пусть сами решают, как им быть! Они уже не малые дети, кои не способны отличить добро от зла.
Щерба прав в одном: всего не предусмотришь. Пусть же делает то, что мнит верным. Господь мудрее нас. Быть может, он так переплетет наши судьбы, что нам не придется убивать друг дружку!
— На то и уповаю! — кивнул ему Дмитрий. — И все же надобно постараться предотвратить войну! Однажды нам сие удалось, так почему бы не свершить благое дело вновь?
— Мне бы твою одержимость! — улыбнулся датчанин. — Ладно, братья, солнце вот-вот сядет, а мы не раскинули шатер и не сварили похлебку! Надеюсь, никто не станет возражать, что добрые дела лучше выходят на сытый желудок?
Возражений не нашлось. Трое путников и спасенная ими девчушка принялись собирать хворост для костра.
Глава 102
Отто фон Грюненберг стремительно удалялся от места, где нашел упокоение его ливонский наставник фон Тилле. От пережитого страха тевтонец никак не мог придти в себя.
Он не мог забыть, с какой легкостью распорядился его жизнью умирающий Коронер. Желание рыцаря устранить поляка, не поверившего в ложь о смерти Короля, было настолько сильным, что ради его осуществления он готов был пожертвовать союзником.
Впрочем, оплошность Грюненберга невольно стала причиной гибели самого ливонца. Не упади Отто на него с кинжалом, Коронеру не пришлось бы для убийства недруга пускать в ход «гранат».
Жизнь Грюненберга спасла лишь неопытность поляка, впервые столкнувшегося со смертоносным изобретением фон Тилле. Догадайся он о свойствах горшочка с тлеющим шнуром и первым поспеши к двери, участь Отто была бы предрешена.
Так тевтонец получил жестокий, но ценный урок службы в разведке, ставящей политическую целесообразность выше дружеских чувств.
Впрочем, Отто недолго переживал. Небо, благоволившее к Слуге Ордена, помогло ему уйти невредимым с места, где пали Брат Герберт и сраженный его детищем поляк.
Едва Грюненберг выбежал из хибары, за спиной у него грянул взрыв. Бревенчатые стены уберегли рыцаря от свинцового града, изрешетившего оставшихся в избе противников.
Не повезло и одной из лошадей, ютившихся в избе за дощатой перегородкой. Когда Отто вернулся поглядеть, жив ли его конь, он увидел, что лошадь поляка, привязанная ближе двух других к двери, дергается в предсмертных судорогах.
Но жеребец самого тевтонца, равно как и лошадь фон Тилле, были живы. Не раздумывая, Отто вскочил на коня и рванулся прочь от развороченной взрывом избы.
В смерти Герберта, а равно и польского оруженосца, он не сомневался. Мало того, что меж ними взорвался снаряд с дробью, так еще на головы недругов обрушилась кровля хибары.
Однако, проехав пару верст, Грюненберг ощутил, что душу его гложет червь сомнения. Фон Тилле, раненый кордом в живот, по-любому должен был отправиться на небеса, но поляк каким-то чудом мог и уцелеть.
Еще Отто жалел о том, что впопыхах не увел с собой лошадь Ливонца. В ее седельных сумках наверняка было немало ценного. И в первую очередь — пороховые «гранаты», кои могли пригодиться самому Грюненбергу.
На какое-то мгновение крестоносец подумал, что нужно вернуться в избу и проверить, точно ли мертв ненавистный ему поляк. Но взвесив все «за» и «против», Отто решил не возвращаться.
Грохот взрыва мог привлечь к хибаре польские конные дозоры, разъезжавшие вдоль восточного тракта. Если оруженосец жив, он поведает соплеменникам о сбежавшем недруге. И тогда жолнежи ринутся за Отто в погоню…
Подобный исход никак не устраивал Грюненберга, и он пришпорил коня, спеша убраться подальше от места схватки.
Стихший на время дождь вновь припустил, немилосердно хлеща рыцаря ледяными струями. Но Отто не досадовал на сие.
Ливень смывал следы, оставленные на разгрузлой дороге конскими копытами, а значит, мешал врагам его настичь…
Убедившись в том, что за ним нет погони, Отто облегченно вздохнул. Но радости в душе у него не было.
Теперь Слуге Ордена предстояло в одиночку продолжать дело, начатое Гербертом фон Тилле, и тевтонец сознавал, сколь тяжкая ноша ложится ему на плечи. Но отступить он не мог.
Игра, начатая его наставником, нуждалась в победном завершении, и Отто верил, что сможет довести ее до конца.
«Главное, чтобы весть о смерти Яна Альбрехта достигла Малой Польши, — с улыбкой подумал рыцарь. — Узнав, что трон Унии опустел, враги Ягеллонов не упустят шанс им завладеть.
Ну, а дальше все пойдет по замыслу Брата Герберта. Славянские звери, без сомнения, тотчас вцепятся друг дружке в горло!»
Непогода, без малого сутки терзавшая окрестности Старого Бора, помешала Бутурлину и его спутникам в продвижении на север. Но когда небо, выплакав последние слезы, прояснилось, боярин стал собираться в дорогу.
Последнее время с лица Дмитрия не сходила тревожная задумчивость, и Харальд с Газдой хорошо разумели ее причину. Московиту тяжко было сознавать, что его возлюбленная томится в плену, к тому же, по соседству с Махрютой.
Обещание казачьего атамана о том, чтобы защитить Эвелину, не развеяло тревоги Бутурлина. Боярин знал, сколь коварен и изворотлив тать, больше года промышлявший набегами на лесные поселения.
Для существа, преступившего черту людоедства, не существовало запретов, и боярин мог лишь догадываться, что замышляет хищник в людском обличии. Верхом легкомыслия было верить, что он прибился к воинству Радзивила в поисках славы.
Скорее всего, Махрюта лелеял какой-то корыстный план, во исполнение коего ему надлежало до поры следовать с войском самозванного Литовского Владыки.
Не ставил ли он целью похищение Эвы? На сей вопрос у Дмитрия не было ответа.
— Что не весел, боярин? — вырвал его из плена грустных раздумий Харальд. — Думы одолевают? Брось кручиниться! От того, что ты изводишь себя страхами за жизнь княжны, ей легче не станет!
— Ты же слыхивал, Щерба обещал защитить княжну от душегуба, — вмешался в разговор Газда. — Коли он дал слово, то не отступит!
— Не о том речь, что отступит, — грустно вздохнул Дмитрий, — однако ему неведом нрав Махрюты!..
— Что ж, он татей прежде не встречал? — обиженно фыркнул казак.
— Таких, как сей, видно, не встречал, — покачал головой Бутурлин. — Не часто сталкиваешься с теми, кто видит в тебе пищу…
— Ладно, боярин, будет нагонять страхи! — махнул рукой Харальд. — О деле нужно думать.
Запасы провизии у нас на исходе, а поймать и съесть, по примеру Махрюты, какого-нибудь бедняка нам совесть не велит!
Нужно где-то добыть крупы, мяса. Да и овес для лошадок не будет лишним!
— Насколько мне известно, поблизости должна быть деревня Милица, — ответил Бутурлин, — я о ней слыхивал от проезжих селян еще до того, как угодил в плен к душегубам…
