Сокровище рыцарей Храма - Гладкий Виталий Дмитриевич (книги полностью .txt) 📗
Васька Шнырь и Петря не стали досматривать финал полицейской засады. Едва раздались первые выстрелы, как у них словно крылья выросли за плечами. Они бежали вдоль монастырских стен до тех пор, пока хватило духу. А затем попадали в высокую траву и долго не могли прийти в себя.
Шнырь и Лупан лежали молча, пристально вглядываясь в удивительно голубые небеса, на которых не было ни одной тучки. Они словно пытались прочитать там свою дальнейшую судьбу…
Глава 8
2007 год. Странная цыганка
«Недолго мучилась старушка…»
Дурацкий анекдот из так называемой садистской серии упрямо лез в голову, как Глеб ни старался от него отбрыкаться. Он не был циником или совершенно черствым, бездушным человеком, но его большей частью мучила не горечь от утраты хорошего человека, а то, что он пролетел с картиной.
«Ну почему, почему я не приехал к Ольге Никаноровне вчера вечером?! Ведь железо нужно ковать, пока оно горячо. Тебе эта аксиома известна лучше, чем кому-либо другому. В нашей профессии всегда нужно торопиться, иначе опередят. Какие проблемы – подождал бы, пока закончатся все ее лечебные процедуры. Пусть даже до полуночи. А теперь что? По идее, тупик. И как из него выбраться?»
Глеб вдруг понял, что совершенно не верит в несчастный случай. Когда Ольга Никаноровна поднималась по лестнице, то цепко держалась за перила. Это Глеб видел своими глазами. Несмотря на преклонные годы, она не была немощной. Скорее наоборот. Руки у нее были сильными, цепкими.
Конечно, Ольга Никаноровна могла внезапно потерять сознание. Годы есть годы. Но с какой стати ей вздумалось подниматься ни свет, ни заря и выходить во двор? – вспомнил Глеб слова бабульки.
Ладно, допустим, ее убили. Но тогда выходит, что и он «под колпаком». И что НЕКТО охотится за тем же, что и Глеб. И этот неизвестный (или неизвестные? Может, там целая шайка) опередил его, изъяв картину.
Но зачем она ему нужна? Ведь план у Глеба. А без плана картина – всего лишь кусок холста, покрытый красочным слоем.
«Чудак человек… План ПОКА у тебя. Если за ним идет такая серьезная охота, то жди гостей, которые не очень обременены различными законами и условностями…»
Нет-нет, это бред сивой кобылы! Те, кто, возможно, начал за ним следить после его визита к Ципурке (или раньше?), вряд ли могли предполагать, что он так быстро найдет то, что нужно. И уж тем более они не знали, что картина находится у Ольги Никаноровны.
Да, не знали. Но могли узнать. Как? Очень просто. Ах, черт! Глеб стукнул себя ладонью по лбу.
«Нужно было спросить бабульку, – подумал он, – не ходил ли вчера вечером по квартирам какой-нибудь инспектор или мастер ЖЭУ – электрик, сантехник и так далее. Если ходил, то вся история приобретает совсем иное толкование…».
Вспомнив, что утром он вместо завтрака выпил лишь чашку чая с сухариками, Глеб круто вывернул руль и припарковался на стоянке возле придорожного кафе. Он сел за столик на открытом воздухе, сделал заказ и сразу же оплатил его, чтобы не тратить время на ожидание счета.
Весь в плену мыслей, он быстро съел все, что ему принесли, даже не ощущая вкуса; короче говоря, набил себе желудок, чтобы не сосало под ложечкой. Лишь когда ему подали кофе, Глеб наконец сосредоточился на своих гастрономических упражнениях и тут же понял, что лучше бы он этого не делал.
Кофе оказалось «котловым»: не очень горячей водой, возможно, даже некипяченой, разбавили дешевый кофейный порошок, и получилась жиденькая коричневая бурда со вкусом жженой резины.
Но возмутиться Глеб не успел. К его столику неожиданно подсела цыганка и глубоким грудным голосом сказала:
– Дай погадаю тебе, соколик.
Глеб всегда избегал различных толкователей судьбы. Он был чересчур образованным человеком, чтобы верить во всякую чушь. И когда в газетах или на телевидении, по идее, умные люди с совершенно серьезным и многозначительным видом рассуждали о появлении какого-нибудь нового Нострадамуса, чаще всего в юбке, он лишь смеялся.
Все подобные статьи и представления были не больше чем элементами примитивного шоу, крючком с наживкой для простодушных и не шибко обремененных знаниями обывателей. Ведь людьми, которые верят в разную чертовщину, легко управлять.
– А руку позолотить? – с насмешкой спросил Глеб.
Удивительно, но цыганка, которой уже явно перевалило за пятьдесят, не вызвала в нем неприятия. Она была в чистой одежде – черная кофта в мелкий цветочек и длинная юбка, и от нее пахло свежескошенным сеном и какими-то духами – что-то цветочное, но ненавязчивое.
– Не нужно. Когда всю правду расскажу, сам решишь, золотить мне руку или нет.
– Понял. Но вот что я вам скажу, уважаемая: свое прошлое я и так знаю, а будущее меня мало интересует. Большие познания – большие горести. Зачем мне нести на своих плечах такой тяжкий груз? А это вам в качестве презента… на чашку кофе, – он достал из бумажника сторублевку, положил ее на стол перед цыганкой и встал. – Только здесь кофе не пейте, иначе испортите желудок. Всего вам доброго… – Глеб изобразил легкий поклон, приятно улыбнулся и пошел к своей «ауди», мирно загоравшей на солнцепеке.
Но тут же резко тормознул, услышав слова цыганки:
– Перестань, соколик, искать то, что ищешь. Потому что найдешь ты себе большую беду.
Глеб обернулся – и не поверил своим глазам. Цыганка исчезла, будто ее и не было вовсе! Лишь легкий ветерок трепал сотенную купюру, на которую уже накинула глазом молоденькая официантка.
– Где она? – возвратившись, спросил Глеб у девушки каким-то чужим голосом.
– Кто? – официантка смотрела на него с недоумением.
– Цыганка. Здесь… сидела, – указал он на пластиковый стул, который, как ему показалось, еще хранил запах гадалки.
– Вы были одни. Никакой цыганки я не видела.
– Ну как же!.. – загорячился было Глеб, но тут же и остыл. – Извините. Это у меня… – он машинально потер виски. – Перегрелся на солнце.
– Да, сегодня очень жарко…
Глеб кивнул, соглашаясь, и неверным шагом направился на автостоянку.
– Вы забыли деньги! – окликнула Глеба официантка; наверное, у нее вместе с состраданием к клиенту, который явно был не в себе, проснулась повышенная честность.
– Оставь их себе, – сказал Глеб, сел в машину и поторопился выехать на проезжую часть улицы.
Прикоснуться к этой сотенной его сейчас не заставили бы и под пыткой…
«Или мне блазнится… уж не знаю, отчего; может, и впрямь с перегреву; или со мной затеяли какую-то нехорошую игру», – думал он, терпеливо дожидаясь, пока рассосется автомобильная пробка.
Несмотря на молодые годы, ему уже доводилось бывать в передрягах, попахивавших мистикой. Свойства артефактов, с которыми имеют дело практически все серьезные археологи, нередко выходят за рамки обычных человеческих представлений о природе вещей. Их трудно познать (чаще всего невозможно, если быть совершенно точным), но они могут оказывать на людей сильное влияние, иногда оканчивающееся летальным исходом.
Поэтому Глеб в своих суждениях на сей счет старался придерживаться мудрого правила: не буди лихо, пока оно спит тихо. Не стоит забираться в дебри, где человека неискушенного могут ожидать неприятные сюрпризы.
Но иногда в кладоискательском азарте, доходящем до фанатизма, он нарушал это правило, и тогда его выручал только ангел-хранитель. В его существование Глеб не очень-то верил, однако после очередного выхода «в поле», который только чудом не заканчивался трагически, он шел в церковь и ставил с десяток свечей – как бы исполняя некий ритуал покаяния перед неведомыми высшими силами за свое неверие.
Приехав домой, он первым делом позвонил отцу.
– Как ты там? – спросил Глеб после приветствий.
– Не очень, – ответил Николай Данилович.
– Да ну? – удивился Тихомиров-младший. – Что так?
– Скучные они все здесь какие-то.
– Уточняю – чопорные. Это одна из отличительных черт британцев.
– Мне от этого не легче. Только и разговоров, что о работе да о деньгах.
