Смерть дикаря - дю Террайль Понсон (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗

— Совершенно справедливо, — заметил герцог, начиная глубоко и слепо верить в своего помощника, который явился к нему так неожиданно.

Он ушел из конюшни вместе с Вантюрем. Через несколько минут туда пришел Цампа и, подойдя к конюху, таинственно подмигнул ему.

— Ну что? — спросил он.

— Дело сделано, — ответил конюх.

— Тебе отказали?

— Наотрез.

— Очень хорошо. Я поговорю о тебе с герцогом, и он опять возьмет тебя через неделю! Вот твои десять луидоров.

Конюх положил деньги в карман и, посмотрев на Цампу, спросил:

— На кой черт обещали вы мне десять луидоров?

— Я хочу поставить на твое место своего родственника.

— А! Ну а если он не сойдет с него через неделю?

— Сойдет, так как его сделают кучером вместо англичанина, которому откажут.

Конюх вполне удовольствовался этим объяснением и отвесил Цампе низкий поклон.

Почти в это самое время Рокамболь сидел у сэра Вильямса и рассказывал ему о своем свидании с Концепчьоной и о сцене, происшедшей между молодой девушкой и герцогом де Шато-Мальи в присутствии ее отца, спрятанного в уборной.

«Следовательно, Шато-Мальи положительно пропал?» — написал Вильямс на доске.

— Окончательно, чему доказательством служит письмо, написанное вчера вечером герцогом де Салландрера.

«А Концепчьона уверена, что отец повезет ее во Франш-Конте?»

— Еще бы, вот его письмо к моему вселюбезнейшему и глупейшему зятю Фабьену.

И Рокамболь прочитал следующее послание:

— Ну, что по-твоему? — спросил хвастливо Рокамболь.

Вместо ответа сэр Вильямс написал: «Ты виделся с Фабьеном?»

— Только что.

«Что же он сказал тебе?»

— Он и Бланш готовы ехать хоть завтра. Оба они принимают во мне слишком большое участие.

«Фабьен писал герцогу?» — появилось на доске.

— Писал.

«Когда ты увидишься с Концепчьоной?»

— Сегодня вечером.

Сэр Вильямс на минуту задумался и потом написал. «О Вантюре все еще ничего не слышно?»

— Ничего. И это-то меня сильно тревожит.

«Так же, как и меня… Он уже раз обманул нас, так, пожалуй, обманет и еще раз».

— Немудрено…

«К счастью, ему будет очень трудно догадаться о наших делах… Баккара в отъезде».

— Правда.

«Но на всякий случай нам все-таки нужно покончить с герцогом».

Рокамболь вздрогнул.

— А! — пробормотал он, — я все-таки надеюсь, что ты сообщишь мне свои планы, так как ты не хочешь, чтобы я ехал с Фабьеном, а настаиваешь, чтобы я завтра же поступил конюхом в Шато-Мальи.

«Правда».

— Но отчего же это?

«Оттого, что ты такой большой ветреник, которому можно доверить какой-либо план только при самом его исполнении».

— Спасибо за доверие!

«Сегодня отдохни, как истый джентльмен, который может сорить деньгами. Отправляйся завтракать к своей сестрице».

— Ладно, а потом? «Поезжай покататься».

— Затем?

«В клуб, играть в карты».

— Но ты, кажется, смеешься надо мной, дядя? «После обеда зайди ко мне, и я объясню тебе, зачем герцогу де Шато-Мальи нужен конюх… до свидания!»

— Прощай, дядя!

Рокамболь пожал от всего сердца руку своего безобразного ментора и ушел к виконтессе д'Асмолль, которая сидела в это время за завтраком.

— Можно задать тебе маленький вопрос? — спросил его Фабьен, когда Рокамболь сел за стол.

— Конечно.

— Ты, кажется, желал, чтобы я продал замок Го-Па герцогу де Салландрера?

— Да.

— А теперь желаешь, чтобы мы ехали туда же, чтобы принять герцога?

—Да.

— Собственно потому, что с ним едет Концепчьона?

— Разумеется.

— Так почему же ты не едешь с нами?

— Я приеду после вас дней через пять.

— Все это очень странно!

— Нисколько. В мое отсутствие вы успеете поговорить обо мне.

Виконтесса поняла его и улыбнулась.

— Брат — большой дипломат, — проговорила она, — он назначает вас своим посланником.

Рокамболь в точности выполнил программу сэра Вильямса, то есть катался в Булонском лесу, обедал дома и затем снова вечером был у своего ментора.

В этот самый вечер, часов в одиннадцать, по бульвару Инвалидов шел тряпичник с корзинкой за спиной и фонарем в руке.

— Никто не может вообразить, — ворчал он про себя, — как полезно людям моей категории ходить часто по театрам, где можно поучиться вдоволь. Если бы я не видел Фредерика-Леметра в роли тряпичника, то, конечно, не сумел бы составить себе этот приличествующий настоящему случаю костюм. Теперь же я — самый безукоризненный артист в лохмотьях.

И тряпичник окинул самодовольным взглядом свои лохмотья.

Благодаря этому костюму Вантюру удалось увидать, как в полночь в сад герцога де Салландрера прошел какой-то ливрейный лакей и через час вышел оттуда обратно в сопровождении негра Концепчьоны.

Лакей протянул руку негру и сказал: «Вот, возьмите себе». — «Покорно благодарю, господин маркиз», — ответил негр с почтительным поклоном.

Калитка опять затворилась, и лакей, выйдя на бульвар, споткнулся о Вантюра.

— Пьяница! — проворчал он, продолжая свой путь.

— Черт бы тебя побрал! — прошептал Вантюр, приподымаясь. — На этот раз ты не потрудился, любезный, переменить свой голос, и я узнал его. А! Ты лакей, ты изволишь ходить по ночам через калитки и тебя величают маркизом. Черт бы тебя побрал!

Вантюр встал, вскинул на плечи корзинку и зажег фонарь.

Рокамболь продолжал свой путь к набережной. Но у Вантюра были хорошие ноги, и он шел за ним невдалеке.

На Сюренской улице тряпичник значительно приблизился к Рокамболю, который очень скоро скрылся в воротах одного дома.

— Ладно! — сказал Вантюр. — Я знаю теперь, где ты живешь, если только ты являешься сюда за тем, чтобы переменить одежду. Но я и это узнаю.

Вантюр опять погасил огонь и сел в углублении между двумя домами.

Было уже два часа ночи. Вантюр смотрел на фасад дома.

— Если квартира твоя выходит на улицу, то я увижу в окнах свет, — сказал он про себя.

И действительно, минуты через три в окнах мезонина засветился огонек; он был виден в продолжение часа, а затем опять погас.

Вантюр по-прежнему ждал на своем обсервационном посту.

— Или ты живешь тут, — думал он, — или же приходишь сюда менять свой костюм. В первом случае ты ляжешь спать, во втором, конечно, не замедлишь уйти. Подожду еще…

Но его ожидания были совершенно напрасны, так как он не знал, что в доме есть два выхода, и, смотря на первый из них, он не приметил, как из второго выхода вышел мужчина в плаще, сел в купе и уехал.

Вантюр ждал еще около часа и, наконец, пробормотал:

— Все равно! Теперь я знаю, как мне быть. Господин маркиз, наверное, живет здесь, и завтра вечером мы попробуем поискать бумаги, которые он, конечно, не сжег. Рокамболь не такой человек, чтобы уничтожать бумажки, стоящие дороже золота.

И затем он медленно пошел.

На следующий день в восемь часов утра на Сюренскую улицу пришел какой-то комиссионер в синей куртке и рыжем парике. Это был не кто иной, как переодетый Вантюр. Он вошел в дворницкую и с самым глупым и добродушным видом спросил привратника, где квартира господина маркиза.

Привратник, читавший в это время газету, поднял голову, осмотрел комиссионера с головы до ног и с удивлением ответил:

— Маркиз? Какой маркиз?

— Ах, я, право, не знаю его имени, — заметил наивно Вантюр, — на углу улицы Маделен какая-то дамочка подала мне это письмо, сказав, что вам известна квартира.

— Здесь нет никакого маркиза.

При этом ответе Вантюр несколько отступил.

— Это такой высокий белокурый молодой человек, живущий в мезонине, — сказал он.

— На улицу или во двор?