Принцесса из рода Борджиа - Зевако Мишель (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
«Как он грустен и мрачен. И как будет счастлив вскоре!» — думал он.
— Я вас слушаю, — ледяным тоном произнес Фарнезе.
Могучие плечи Клода свело судорогой, но он объяснил это влиянием огромного пустынного собора, где он чувствовал себя таким ничтожным… Он начал свой страшный рассказ… исповедь палача, ужаснувшегося такому количеству хладнокровно совершенных убийств.
Это была чудовищная исповедь. Фарнезе видел, как струится кровь, слышал хруст костей и стоны жертв… А палач, с всклокоченными волосами, дрожа и обливаясь потом, все рассказывал и рассказывал, иногда поднимая скорбный взгляд на кардинала…
Тот был холоден — ни слова, ни жеста; он ждал окончания исповеди… Наконец Клод, задыхаясь, умолк.
— Это все ваши убийства? — спросил Фарнезе после долгой паузы.
— Все, ваше преосвященство, — подавленно ответил Клод. — Я ничего не забыл…
Фарнезе закрыл глаза. Когда он их открыл, взгляд, подобный удару кинжала, заставил Клода вздрогнуть и замереть.
— Ты забыл самое мерзкое из твоих убийств, — сказал Фарнезе. — Ты вешал преступников, но не в этом твоя вина! Ты отрубил головы нескольким благородным господам, но и не в этом твоя вина! Ты четвертовал, сек плетью, ты заставлял кричать от боли, но не в этом твоя вина! Чудовище, загляни в свою душу и найди самой ужасное преступление в твоей мерзкой жизни!
Клод в ужасе поднялся… В то же мгновение кардинал тоже встал и сжал его руку.
— Твое преступление, — вскричал он голосом, в котором не осталось ничего человеческого, — твое преступление, Клод, не в этих убийствах, ведь ты был лишь орудием! Ты не более виновен, чем твой топор или твоя веревка. Твое преступление в том, что ты разбил человеческое сердце, мое сердце!
Клод хотел что-то сказать, но кардинал продолжал:
— Ты украл мою дочь! Ты обрек ее на смерть! Это ты убил ее! Отвечай!.. Нет! Молчи, несчастный, я отпускаю твои грехи!.. Слушай меня, ведь у тебя тоже есть дочь, ведь у тебя тоже отцовское сердце!
Клод побледнел как смерть. Затылком он чувствовал дыхание Неизбежности… Расширенными глазами он смотрел на Фарнезе, не в силах вымолвить ни слова… Кардинал злорадно рассмеялся и дернул Клода за рукав.
— Да-да! У тебя тоже есть дочь! Ты тоже ее любишь! Знай же, чудовище, что это я отвел твою дочь в комнату смерти!.. Ага, я вижу усмешку в твоих глазах! Ты хочешь сказать, что ты ее спас? Что ты спрыгнул в люк!.. Что ты…
Стон прервал его:
— Так вы знаете, что произошло этой ночью! — прохрипел Клод.
— Да, я это знаю! И я хочу сказать тебе… Слушай!.. Твоя дочь… в эту минуту… ты меня слышишь, демон? Твоя дочь… она вновь схвачена! Она во власти Фаусты! Ее казнят!.. И это моих рук дело!..
Фарнезе грубым движением оттолкнул Клода и встал, скрестив руки на груди, ожидая и, вероятно, надеясь, что огромный кулак Клода уложит его на месте. Но Клод сгорбился, закрыл лицо ладонями и замер.
Воцарилась гробовая тишина. Но она длилась всего одно мгновение. Когда Клод опустил руки, он был неузнаваем… Безобразный… и величественный… он был воплощением страдания. Он больше не смотрел на кардинала… его трагический взгляд был устремлен на алтарь — на Крест, на Христа, на Бога… И в этом взгляде был бунт, бунт против несправедливости… Он перевел взгляд на Фарнезе… Он сказал, вернее, прорычал несколько слов… Но Фарнезе понял его. Клод сказал:
— Это ты сделал, священник? Это ты сделал?
— Да, палач! Это сделал я!
— Ты выдал дитя? Говори? Это ты ее выдал?
— Да! Это я!
— И ты говоришь, что ее казнят?.. Ее казнили, да? Она мертва?..
— Мертва!
Странный звук, в котором слышалась тихая жалоба, раздался под сводами собора, он усиливался, разрастался, он превратился в грозный рокот, и, наконец, Клод воскликнул:
— Это дитя, священник!.. Дитя, которое ты обрек на смерть… знаешь ли ты, кто это?
— Это дитя? — пробормотал Фарнезе, внезапно почувствовав, что у него останавливается сердце и волосы встают дыбом. — Это дитя…
— Так знай же, — крикнул Клод, — знай! Это дитя!.. Это была твоя дочь!
И он пошел прочь, даже не взглянув на кардинала. Кардинал рухнул на пол, словно сраженный страшным ударом. Молодой монах, молившийся неподалеку, подошел к нему и, убедившись, что он жив, попытался привести его в чувство.
Имя этого монаха было Жак Клеман.
Глава 11
ДОГОВОР
Покинув Собор Парижской Богоматери, Клод направился к дому Фаусты. Подойдя к двери, он яростно заколотил в нее кулаком, забыв о молотке.
Дверь не открывалась. Из дома не доносилось ни звука.
— Мне откроют, — бормотал Клод. — Они должны мне открыть и сказать, что стало с моей дочерью… Проклятие… Эй! Вы откроете наконец?!.
Он стучал двумя кулаками… Внутри глухо отозвалось эхо.
— Добрый человек, — произнес женский голос, — разве вам не говорили, что дом пустует?
Это сказала какая-то проходившая мимо простолюдинка. Клод обернулся и ответил:
— Я ищу мою дочь!.. Мне отворят, так и знайте!
Женщина отпрянула, напуганная выражением его лица. Клод вновь яростно замолотил кулаками; временами он останавливался и всем телом налегал на дверь; из его груди вырывалось хриплое дыхание, вены на висках вздулись, ноги дрожали от напряжения.
У дома собралась толпа. Узнав прежнего палача, люди со страхом смотрели на него.
— Он обезумел!
Уличные мальчишки улюлюкали… Клод царапал дверь ногтями… Его пальцы кровоточили… Потом он начал биться о дверь головой… По его лицу текла кровь…
— Он обезумел!
— Надо пойти за стражей!
Клод упал на колени. Он кричал, звал, умолял. Но никто не осмеливался приблизиться к нему.
В эту минуту какой-то человек — одетый в черное дворянин — прошел мимо размеренным и быстрым шагом, не замечая происходящего, и вошел в соседний дом, трактир «Железный пресс». Этот человек не видел Клода, а Клод не видел его…
Долго еще несчастный бился, стучал, колотил; долго боролся с железной дверью. В конце концов он понял всю тщетность своих попыток и удалился, глотая слезы.
Клод вернулся в свой дом и принялся бродить по комнатам. Госпожа Жильберта исчезла; все двери были распахнуты; в комнате, где спала Виолетта, он обнаружил следы борьбы: перевернутые стулья, сорванные шторы. Машинально Клод стал наводить порядок.
Он произносил бессвязные слова, судорожно сжимая в руках какие-то предметы, которых могла касаться Виолетта… Иногда он подходил к двери, которую оставил открытой, и выглядывал наружу, потом быстро возвращался в свою спальню… Он больше не плакал. Наконец он бросился в кресло, закрыл глаза и попытался сосредоточиться.
— Вот что, — прошептал он со странной улыбкой, — вот что, я должен умереть!.. Как я раньше не додумался до этого?..
Он поспешно поднялся и направился в комнату, куда давно уже не входил. Комната эта пропахла плесенью. Клод распахнул окно и откинул ставни. Яркое полуденное солнце осветило топоры, покрытые ржавчиной, дубины, деревянные молотки, ножи. Все это было аккуратно развешено по стенам… Здесь он хранил зловещие атрибуты своего прежнего ремесла!
В углу лежали мешки с веревками. Клод схватил одну, с петлей на конце, и бегом вернулся к себе.
Он испытал веревку на прочность; руки его при этом не дрожали, словно все приемы его ремесла вдруг вспомнились ему; он очень старательно смазал веревку жиром, потом почти под потолком вбил в стену большой гвоздь и укрепил на нем веревку… Стоя на табурете, он в последний раз обвел взглядом комнату, вздохнул, что-то прошептал (наверняка это было имя Виолетты) и надел петлю на шею. Потом ударом ноги Клод отшвырнул табурет и… провалился в пустоту.
В это мгновение какой-то человек появился на пороге комнаты. Он увидел, как повисло тело Клода, и стремительно перерезал кинжалом веревку… Клод безжизненно сполз по стене… Человек развязал узел на его шее и принялся растирать ее. Через несколько минут Клод открыл глаза… Спасший его мужчина был дворянин в черном, который тремя часами раньше, когда Клод пытался высадить дверь дома Фаусты, вошел в «Железный пресс». И этот черный дворянин был отец Виолетты кардинал принц Фарнезе.
