Высокие башни - Костейн Томас (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
— Подайте мне стакан вина.
Через дверь высунулась рука со стаканом в ней, а потом показалось неприязненное лицо англичанина. Пьер сказал:
— Хорошо, что вы меня предупредили заранее, потому что это пойло никак не напоминает вино.
Он сделал второй небольшой глоток кислятины и продолжил, жестикулируя стаканом:
— Послушайте, англичане и французы постоянно дерутся. Иногда выигрываете вы, иногда — мы. Но могу сказать абсолютно точно: французы всегда делали вино лучше, чем англичане.
Проходя снова двором, Д'Ибервилль внимательно взглянул на небо. У него был вид человека, который знал, что временами течение истории зависит от погоды. Небо оставалось чистым, ясным и синим, но кое-где заволакивало серым — значит скоро холода. Дул сильный ветер, флаг словно летел по воздуху, по временам в воздух поднимались сухие листья, перелетавшие через ограду. Пока Д'Ибервилль смотрел в небо, он увидел, как огромная стая диких гусей поднялась над вершинами деревьев и в точном строю пролетела у него над головой.
Стояли последние дни, когда можно было воспользоваться водным путем, и он понимал, что не вправе больше задерживать отплытие судов, потому что вскоре окончательно замерзнут проливы. Ему следовало покинуть эти места давно, но шел шторм с северо-востока, эту случилось на следующий день после битвы. Шторм обрушился с такой силой, что «Пеликан» сорвался с якорей, и его выбросило на берег. Судно треснуло посредине киля, и трюмы наполнились водой. Раненых с трудом переправили на берег на лодках и плотах. Сразу стало ясно, что «Пеликана» не смогут вовремя подготовить к возвращению во Францию, и Д'Ибервилль решил использовать «Профонд», один из мелких кораблей, оставшихся в проливе и потому прибывших через несколько дней после битвы. Оказалось, что судно тоже пострадало, ремонтные работы затянулись, — видимо, для их окончания понадобится еще одна неделя.
Д'Ибервилль снова взглянул на небо и решил отправляться в путь немедленно.
Крытый проход вел от северного бастиона форта, до помещения, где находились раненые. Д'Ибервиллю нужно было зайти туда, и он в который раз удивился — почему врачам так нравилось работать в изоляции и полумраке? Он сам, конечно, понимал, что врачи работали в темных углах замков, в подвалах таверн или в зловонных трюмах судов не по собственному выбору. Они просто брали то, что им предлагали, и пытались отлично работать в подсобных условиях, пытаясь вылечить раненую или больную плоть, оперируя и леча людей при мерцающем свете факелов. Им удавалось спасти больше жизней, чем можно было бы ожидать при подобных ужасных условиях.
Д'Ибервилль стоял в небольшой и темной передней комнатке и ощущал неприятный запах боли и смерти. В этом непроветриваемом помещении хранились запасы трав. На противоположной стене на крюках висели рядами мешки и мешочки, в которых хранились травы и порошки. Д'Ибервилль обладал превосходным здоровьем, и он с отвращением прочитал названия: сыть длинная, скипидар, кассия, блошница дизентерийная, камнеломка, череда, тамаринд, чистотел…
— Господи! — пробормотал Д'Ибервилль. — Не позволю им никогда потчевать меня этой гадостью!
Он внезапно остановился, когда подошел к огороженному одеялами месту позади кладовки для трав. Там раздался громкий крик — высокий, безумный и почти нечеловеческий. Неохотно Пьер отогнул край одеяла и увидел, что хирург с помощниками ампутирует ногу матроса, привязанного к доскам помоста. Если бы Пьер не узнал раненого, он бы тотчас ушел отсюда.
— Эдуард, — услышал он голос хирурга, — живо подай раскаленное железо.
Человек, раздувавший очаг, сразу понес врачу ведро с углями, поверх которых лежал инструмент, похожий на кочергу с раскаленным до бела кончиком. Хирург окутал руку несколькими слоями полотна и взял «кочергу» за ручку, а потом приложил раскаленный конец инструмента к окровавленному обрубку ноги. Он резко водил рукой вверх и вниз, прижигая рану. В воздух поднялся сизый дымок, и комната наполнилась запахом горячей плоти. Раненый молчал, — он потерял сознание при первом прикосновении раскаленного металла к культе.
Помощники хирурга выпрямились и отступили от помоста. По их лицам тек грязный пот. Хирург прокричал:
— Аккуратно забинтуйте ногу. Но не очень туго, неумехи! Мне не нравится, когда ампутированные конечности начинаются отмирать…
Он подошел к Д'Ибервиллю, вытирая лицо полотенцем, использовавшимся во время операции.
— Вот и конец! Работа очень трудная, но мне кажется, я с ней хорошо справился. Мне всегда удаются операции на нижних конечностях.
— Это был Франсуа Мюро?
— Да, мой капитан. К счастью, он сильный человек. Д'Ибервилль облизнул губы.
— Неужели было необходимо ампутировать ему ногу?
— Мой капитан! — хирург был уверен в себе. — Могу вас уверить, если бы мы не удалили ногу, вскоре началась бы гангрена.
— Франсуа Мюро из Лонгея. Земля его отца расположена прямо за мельницей, когда мы были мальчишками, мы с ним часто гуляли вместе. Проследите, чтобы за ним был самый лучший уход.
— Прослежу, — энергично закивал головой хирург. — Я старался работать, как можно быстрее, чтобы помочь ему. Мой капитан, обычно я не теряю ни секунды и могу быстро ампутировать ноги.
— Он выживет?
— Клянусь, что выживет. Он сильный, как бык. Да, он будет до старости ковылять на одной ноге. Но у него было сильное кровотечение!
За экраном из одеял было темно, и душное зловонное пространство было настолько плотно уставлено кроватями, что санитары с трудом протискивались между ними. Все кровати были заполнены больными и ранеными. Люди лежали без ног, со сломанными ребрами, с лихорадкой. Среди них были те, кто поправлялся, и те, кто доживал последние минуты. Французы, раненые во время сражения, лежали вместе в одном конце помещения. Там было не так темно, воздух был чище и расстояние между кроватями было побольше.
Д'Ибервилль пробрался именно туда и увидел сидящего на кровати брата. От бинтов рука казалась огромной.
— Жан-Батист, у меня для тебя дурные новости. Мы отплываем завтра на рассвете.
Де Бьенвилль расплылся в улыбке.
— Какие чудесные новости! Я молился, чтобы Бог мне помог избавиться от этой вонючей дыры!
— Но ты с нами не поплывешь! Ты должен оставаться здесь и возвратиться домой весной на первом корабле.
Молодой офицер выпрямился на койке и начал тихо протестовать:
— Почему ты мне говоришь, Пьер, что я должен остаться здесь? Я хочу плыть с вами к Миссисипи!
Д'Ибервилль неохотно покачал головой.
— Братец, к несчастью, это невозможно. Ты еще недостаточно выздоровел, чтобы переносить предстоящие нам трудности. Мы поплывем на «Профонде». Я должен взять с собой несколько заключенных, и мне необходимо в оставшееся пространство загрузить как можно больше провианта. Путешествие будет очень трудным. Кроме того, существует опасность того, что нам придется зимовать во льдах и провести там несколько месяцев. Нет, Жан-Батист, я не могу взять тебя с собой, иначе я подпишу тебе смертный приговор.
— У меня хватит сил, — продолжал протестовать младший брат. — Мне нужно несколько дней подышать соленым воздухом, и тогда все будет в порядке.
— Но я не могу взять тебя, а остальных оставить!
— Здесь каждый верит, что с ним все в порядке.
— Это правда, мсье Пьер! — закричал мужчина из Лонгея, лежавший поодаль от Жан-Батиста. — Возьмите нас с собой! Мать милосердная Богородица, мы больше не можем оставаться здесь.
Д'Ибервилль понял, что к их разговору внимательно прислушивались. Послышался хор голосов — все хотели бы плыть на «Профонде». Никому не хотелось томиться восемь месяцев в заваленном снегом форте. Д'Ибервилль недовольно выслушал всех.
— Вам известно, что я отправляюсь во Францию, а не в Квебек?
Да, им это было известно, они сказали, что им все равно, куда плыть.
— На корабле нет места для здоровых людей, — продолжал говорить командир. — Что мне прикажете делать с ранеными и больными, которым постоянно требуется врач, уход и лекарства? Клянусь Святым Кристофером, что даже безногий Франсуа, если бы мог говорить, заявил бы, что он тоже готов плыть с нами завтра! — Пьер возмущенно огляделся. — Неужели вам неизвестно, что половина из вас погибнет еще до того, как мы доберемся до Франции? Ему ответил хор голосов:
