Книга нечестивых дел - Ньюмарк Элль (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Синьор, мы съели невинность и смерть и получили удовольствие. Чего нельзя совершить в жизни, осуществилось за вашим столом. — Он отодвинул стул и поднялся. — Благодарю вас за незабываемый ужин. Передайте мои поздравления вашему повару.
Дож не сводил глаз с Безобразной герцогини.
— У меня такое ощущение, будто я что-то забыл. Но еда, вино и возраст делают свое дело, не так ли? — Его рука опять поднялась, но лишь для того, чтобы протереть глаза. — Передайте мой нижайший поклон его святейшеству, — усмехнулся дож. — Борджа — тот еще шельмец… — Они покинули столовую, смеясь как добрые друзья.
Карий глаз Безобразной герцогини проследил за ними до двойных дверей, обвел взглядом зал, на мгновение застыл, а затем с легким шелестом превратился в голубой и неподвижный.
Я помог служанкам убрать со стола, а затем бросился вниз на кухню и, не отскребая с тарелок остатки еды, погрузил их в мыльную воду. Старший повар, казалось, этого не заметил и нетерпеливым жестом подозвал меня к себе.
— Ну так что? Он взял под стражу астролога?
— Нет, маэстро. В тот момент, когда я уже было решил, что он сейчас подаст знак, они повели себя как друзья.
Лицо синьора Ферреро разгладилось. Он сел на стул и пробормотал:
— Вот и хорошо.
— Но, маэстро, все получилось так странно. Чем вы их накормили?
Несколько мгновений он смотрел в пол, затем поднял глаза.
— Еда обладает силой, Лучано. В каждом блюде собственная магия. Это нечто вроде алхимии, только она оказывает действие на наши тела и умы. — Старший повар положил руку мне на плечо. — Представь себе эффект расплавленного сыра. Мягкий, согревающий, успокаивающий. Его так легко есть, что не нужно жевать. От него человек расслабляется. Затем следуют клецки. Простая, бесхитростная еда предполагает доверие к ближнему, будит чувство принадлежности к роду человеческому и восторг от общения с простыми вещами. Как следствие, возникает атмосфера товарищества.
— Они договорились сохранить в тайне, что им понравились клецки, — вставил я.
— Вот как? — улыбнулся синьор Ферреро. — Затем удивительная кефаль Пеллегрино заставила их поразмыслить о тщетности построенных лишь на одной внешности суждений. Дож, основываясь на репутации гостя, ожидал, что тот владеет неким секретом, но благодаря рыбе усомнился в своих предположениях.
— Чего он ждал от Бехайма?
Синьор Ферреро отмахнулся от моего вопроса.
— Главное в том, что если бы дож ошибся, то выставил бы себя с глупой стороны.
Я мысленно хлопнул себя по затылку. Идиот! Книга! Дож предполагал, что астролог что-то знает о книге.
Синьор Ферреро между тем продолжал:
— С телятиной все понятно. Ни один человек не способен поесть телятины и не вспомнить о невинности. Я подал ее с хлебом, а не с луком, поскольку хлеб более человечен. Животные способны выкапывать луковицы из земли и есть их сырыми. Но только люди научились сеять семена. Это своеобразный вклад в будущее: молоть муку, добавлять в нее волшебную закваску и старательно печь. Хлеб напоминает человеку о том, что он существо цивилизованное, — усмехнулся синьор Ферреро. — И еще: хлеб помог им съесть весь соус до капли. Я бы не хотел, чтобы они его оставили.
— Подчистили тарелки до блеска.
— К тому времени, когда подали десерт, голод отступил и довольные участники трапезы настроились на рассуждения о человеческом существовании. «Кости мертвеца» пробудили мысли о бессмертии, а таинственная черная глазурь заставила вспомнить о неизведанном, но приятном. Для страха не осталось места. Совокупность блюд способствовала тому, чтобы уменьшить подозрения дожа и ублаготворить его.
— Гениально, маэстро!
— И чему тебя научил этот опыт?
— Тому, что при помощи еды можно управлять сердцами и умами людей.
— Отлично. А теперь займись мытьем посуды.
Старший повар не стал объяснять, что собой представляет столь высоко оцененный соус «Непентес», ставший изюминкой ужина и поворотным пунктом в поведении дожа.
— Маэстро, — начал я, — мне не дает покоя соус, поданный к телятине.
— Что именно?
— После того как они его попробовали…
— Довольно! — Синьор Ферреро надвинул высокий белый колпак на лоб — нехороший знак. — Чтобы понять секреты наставника, ты должен сначала выполнить свою работу. Иди мыть тарелки. Только в следующий раз, прежде чем опускать их в воду, очисти от остатков еды, как я тебя учил.
Черт побери!
На меня произвело впечатление искусство старшего повара, но одновременно я понял, что просто так он не поделится своими секретами. Мне необходимо завоевать его доверие, и в тот вечер я решил заняться приготовлением пищи. Я совершу великий поступок. Неужели это так сложно? Если свести воедино вкусные ингредиенты, то и результат неизбежно получится хорошим. Это подсказывал здравый смысл. Я создам нечто восхитительное, настолько необычное и выдающееся, что наставник расцветет от гордости, назовет меня виртуозом кухни и тут же возвысит. Разведя огонь под горшками с заготовками на завтрашний день, я разжег печь Энрико и стал обдумывать план действий.
Мясо исключалось, поскольку я не владел секретами приправ и жарки. Овощи тоже представляли известную сложность: все они требовали предварительной подготовки, о чем я ничего не знал. Я решил взять за основу тройной сливочный сыр, радуясь, что это достойный продукт, не требующий особых украшательств. Отрезал большой кусок, очистил от кожуры, а оставшуюся жирную сердцевину поместил в чистую миску. Я успел заметить, что вино является составляющей всех лучших блюд, поэтому добавлял к сыру кларет, пока не понял, что субстанцию можно размешивать. Взбивая смесь, я наблюдал за содержимым миски: масса превратилась из белой в розовую, и резкий винный запах забил молочную свежесть сыра. Хотя изменение цвета и запаха было неожиданным, я решил, что оно не испортит моих планов.
Мой наставник как-то заметил, что масло и чеснок — краеугольные камни искусства кулинарии, поэтому я бросил в миску шарик мягкого масла и большую дольку чеснока. Взбивал до тех пор, пока смесь не получилась однородной, а потом попробовал на кончике пальца и решил, что все не так уж плохо. Но не так уж плохо — недостаточно для великого начала. Я стоял перед кирпичным очагом и раздумывал, как превратить свое изобретение из сыра со странным ароматом в нечто такое, от чего у моего наставника одобрительно изогнутся брови.
Печь напомнила мне об Энрико, который часто хвастался, что его сладкие булочки и пирожные нравятся всем. Однажды он заметил: «Главные блюда — лишь повод перейти к десерту». Я не был в этом уверен, однако подметил, что люди встречают десерт улыбками, хотя уже достаточно набили животы. Сладости были всем по вкусу, поэтому я добавил в свою смесь золотистого меда.
После размешивания масса стала однородной и приобрела привлекательный вид — густая и ароматная, она походила на пудинг или заварной крем. Я даже смирился с цветом сырой телятины, который придало продукту вино. Однако следующая проба показала, что на вкус мое творение совершенно омерзительно. Что-то в нем было не так, не соответствовало одно другому, явилось ошибочным. Только вот что?
Я вспомнил, как Пеллегрино добавлял изюм в сладкую пшеничную кашу и приговаривал: «Фрукты пудингу не помеха». В отчаянии я бросил в чашу горсть изюмин и размешал. Продукт потерял шелковистую однородность — изюминки напоминали маленьких дохлых плотвичек, но я надеялся, что волшебство кулинарии расставит все по местам и придаст блюду необходимый вкус. Я вылил смесь в квадратную кастрюлю и поставил на огонь.
Кухня немедленно наполнилась запахом чеснока, который обычно казался мне приятным, но, как я сразу понял, совершенно не вязался с десертом. Но мед и чеснок сами по себе были прекрасными составляющими — не исключено, что мне удалось открыть новую, удивительную комбинацию. По краям кастрюли появились пузырьки, а на поверхности оспины маленьких кратеров кипящего масла. Стали выныривать изюмины, покрытые похожей на белую коросту сырной пленкой. Под жирным слоем топленого масла масса приобрела неприятное сходство со сгустками рвоты.
