Знак Огня (др. перевод) - Говард Роберт Ирвин (книги без сокращений TXT) 📗
Наконец прямо над головами путников замаячили крутые склоны хребта, ограничивавшего с юга гигантский лабиринт. Ущелье, по которому они шли, сузилось до тонкой трещины в скале — практически туннеля, уходящего в каменную толщу. В голосе Лала Сингха послышались ноты отчаяния:
— Сагиб, из этой тюрьмы нет выхода. По отвесным обрывам нам на хребет не взобраться, а эта пещера…
— Тихо ты! Подожди, — внезапно заволновавшись, перебил друга Гордон.
Заволноваться было от чего. Американец и сикх остановились в нескольких шагах от устья пещеры-туннеля. Кромешная тьма окружала их. И вот в этой темноте, где-то далеко впереди, мелькнул слабый-слабый, едва уловимый огонек — какая-то сине-голубая искорка. Но, в отличие от искры, этот огонек не двигался, не исчезал из виду и даже не трепетал на ветру. Он горел — ровно и четко, пронзая черноту слабым, но постоянным, тонким, как игла, лучиком.
— Вперед! — воодушевленно прошептал Гордон и, отпустив руку сикха, стал стремительно уходить в темноту, направляясь к этому огоньку, рискуя при этом провалиться в какую-нибудь яму или впотьмах нарваться на кого-либо из опасных обитателей подземелья. Лал Сингх еще не успел осознать значения синего огонька, но Гордон уже понял, что это светит звезда — звезда, которую они видят сквозь какое-то отверстие в каменной стене скальной гряды, преграждавшей им путь к свободе.
Вскоре пещера закончилась тупиком, но тупик этот не был глухим. Примерно на высоте десяти футов над полом в торцовой стене пещеры зияла дыра, сквозь которую была видна звезда и кусочек черного ночного неба. Не говоря ни слова, сикх подставил Гордону спину. Тот вскарабкался ему на плечи, и, когда Лал Сингх встал, американец оказался на уровне дыры в скале. Это отверстие, глубиной в четыре-пять футов, по ширине как раз подходило для того, чтобы в него мог протиснуться человек. Огромная обезьяна вполне могла бы дотянуться до этого окна, но ее широченные плечи ни за что не пролезли бы в узкое отверстие. Гордон был уверен в том, что в Шализаре никто не знал об этом выходе из кольца гор, опоясывающих чашу с плато в середине.
Протиснувшись сквозь самую широкую часть отверстия, Гордон увидел по другую сторону скальной гряды западный склон хребта. Склон довольно полого уходил вниз футов на триста и был утыкан и усеян торчащими в разные стороны осколками скал, валунами и россыпями мелких камней. Плато с этого склона видно не было — торчащие вертикально вверх, словно зубья огромной пилы или гребень дракона, скалы перекрывали обзор.
Осмотревшись, Гордон вновь полез в дыру и спрыгнул с карниза, приземлившись рядом со сгоравшим от нетерпения сикхом.
— Ну что, сагиб? Выход есть? — спросил он.
— Для тебя — да. Слушай меня внимательно, Лал Сингх: сейчас ты вылезешь на ту сторону хребта и пойдешь вдоль него, чтобы встретить на подходе к каньону Яр Али-хана и гильзаи. Я очень рассчитываю на то, что Али-хан все же добрался до Кхора. Если это так, то к туннелю гильзаи подойдут завтра на рассвете. По моим подсчетам, в Шализаре не меньше полутысячи человек, способных держать оружие. Три сотни воинов Бабер-хана не смогут взять город открытым штурмом. Может быть, им и удалось бы захватить часовых на лестнице врасплох, может быть, они сумеют и захватить ступени с боем, пробиться к верхней кромке лестницы, но пересекать ровное, как стол плато под огнем пяти-шести сотен стрелков, которыми командует Конашевский, — это просто самоубийство.
Так вот, тебе нужно перехватить Бабер-хана до того, как его солдаты окажутся у плато. Я думаю, ты должен успеть. Тебе придется обогнуть Шализар, идя по внешнему склону окружающих его гор. Гильзаи пойдут в котловину через единственный известный Али-хану путь — через туннель. Скорее всего, двигаясь по склону, ты пересечешься с гильзаи где-то в районе каньона, где на нас напали езиды. Прогулка тебе предстоит не из легких — скалы, оползни, обрывы. Трудно будет и спуститься по отвесной стене каньона. Но у тебя будет на это вся ночь… или всего одна ночь.
— А ты, сагиб?
— Сейчас я как раз перехожу к этому. Итак, если ты доберешься до Ущелья Призраков раньше гильзаи, спрячься и жди их. Если они опередят тебя, постарайся догнать их во что бы то ни стало. Проходя через туннель, они потеряют много времени. Когда найдешь Бабер-хана, передай ему мой план действий. Пусть он отправит человек пятьдесят на отвлекающий штурм лестницы. Если им удастся застать стражу врасплох и захватить плацдарм на верхней площадке, за валунами, — прекрасно. Если нет — пусть поднимутся на окрестные скалы и, засев там, ведут огонь по всему, что будет шевелиться на плато. Основная цель этих действий состоит в том, чтобы отвлечь как можно больше шализарцев, заставить их поверить в то, что начинается штурм города со стороны лестницы. Если исмаилиты перейдут в контратаку, пусть гильзаи отступят глубже в лабиринт скал, увлекая атакующих за собой. Чем меньше шализарцев останется на плато — тем лучше.
Тем временем ты вместе с Али-ханом поведешь остальных гильзаи сюда — тем же путем, каким ты доберешься до каньона. Постарайтесь как можно быстрее пробраться через это окошко, а затем идите по этому лабиринту к южной стене дворца — туда, где мы с тобой встретились у потайной двери в тюрьму.
— А ты что собираешься делать?
— Я? Собираюсь открыть вам эту дверь во дворец. Изнутри.
— С ума сошел, что ли? В город тебе не пробраться. А если и заберешься, то тебя схватят и живьем сдерут с тебя кожу. Да и потом — ну как ты собираешься попасть во дворец?
— Через дверь.
— Но как? Ее ведь и тараном не выбьешь!
— А я и не собираюсь ее выбивать. Мне ее откроют. Откроют добровольно, не зная, правда, о том, что я еще жив. Понимаешь, та чудовищная обезьяна не ест несчастных, которых выносят ей через эту дверь. Обезьяны не хищники, и эта не исключение. Людей она убивает из чисто человеческих соображений — из чувства садистского удовлетворения при причинении страданий другим. А питается эта тварь овощами, кореньями или еще какой-нибудь подобной дребеденью… Расти в этих каменных джунглях ничего не может. Значит, обезьяну кормят, вынося ей еду из дворца. Помнишь, ты видел, как кто-то из слуг выносил за дверь какую-то большую корзину? Наверняка это и был корм для обезьяны. Сдается мне, что кормят они ее регулярно и достаточно часто. Истощенным это чудовище, во всяком случае, не выглядело.
Я рассчитываю, что и сегодня поздно ночью дверь откроют. А уж в открытую дверь я сумею войти. Если учесть, что это мне очень нужно. Не забывай, что где-то во дворце они держат Азизу. Один Аллах знает, какие мучения ей грозят. Так что давай поторапливайся. Мне нужно не упустить момент, когда приоткроется кормушка, тебе важно не пропустить гильзаи. Когда вернешься сюда с ними, оставь большую часть солдат в лабиринте, возьми с собой троих-четверых и осторожно проберись к стене. Постучи в дверь прикладом — и я открою ее вам. В любом случае дверь откроется, жив я буду к тому времени или нет. Если надо, я вернусь с того света и открою ее вам. А уж ворвавшись во дворец, мы устроим кровавую баню Отману и его шакалам.
Сикх поднял руку и открыл рот, собираясь что-то возразить, но, поняв бесполезность каких-либо попыток переубедить Гордона, согласно кивнул головой.
Гордон сел на корточки, и сикх вскарабкался ему на плечи. Затем американец встал во весь рост, не помогая себе руками. Разогнуть ноги, держа на плечах рослого человека, и не опираться при этом на что-либо — такой трюк недоступен большинству людей, если не считать, конечно, акробатов.
Подтянувшись и забравшись в трещину с окошком, сикх повернул голову и спросил через плечо:
— А что, если сегодня обезьяну не собираются кормить? Тогда дверь останется запертой.
— Тогда я отрежу обезьяне голову и переброшу ее через стену. Никуда не денутся — прибегут, как миленькие, чтобы выяснить, почему я еще жив и как мне удалось справиться с их хваленым джинном. Может быть, они потащат меня во дворец, чтобы пытками покарать за дерзкое убийство этого гоблина. Ничего, дайте мне только пробраться во дворец, а уж там, даже в цепях, я сумею обмануть шализарцев и добиться своего — отпереть эту дверь. Да, кстати, держи. — И Гордон протянул Лалу Сингху свой меч. — Может сгодиться.
