Тайны Парижа. Том 2 - дю Террайль Понсон (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— С сегодняшнего утра нет.
— Как! — воскликнул Иов. — Ведь Роб-Рой вернулся.
— Он прислал его?
— Да.
— С кем же?
— Не знаю, — ответил Иов. — Меня не было дома. Его принял грум, а теперь грума нет, он вышел за час до моего возвращения.
Полковник выскочил из экипажа и, движимый странным предчувствием, направился к конюшне. Роб-Рой стоял, опустив голову и вытянув шею, как лошадь, уставшая до изнеможения. Полковник дотронулся рукою до спины лошади и заметил, что она вся покрыта пеной. Внимательно осмотрев Роб-Роя, он увидал, что он сплошь покрыт грязью и что эта грязь не черного цвета, как это бывает на больших дорогах.
— Как странно, — произнес он, — куда же отправился Арман?
Фульмен стояла позади полковника, тоже пытаясь разрешить эту загадку. Уже два месяца Арман жил с отцом. Испытывая с тех пор, как он вернулся в Париж, физическую слабость, доходившую почти до отупения, молодой человек ни разу не был в Шальо. Еще накануне Фульмен застала его таким же страдающим и угнетенным, как и раньше. И вдруг полковник приехал за нею и объявил, что Арман ждет ее и любит… И Фульмен бросилась к нему, но Арман исчез. Молодая женщина и полковник, переходя от радости к страху, считали минуты и ожидали возвращения юноши.
Арман не возвращался. Зато грум вернулся домой из Пасси, где думал застать полковника. Он торопился застать его там и, не застав, сломя голову бросился в Шальо. Он-то и принял лошадь, когда ее привели.
— Кто привел Роб-Роя? — спросил полковник.
— Кучер с почтовой станции, — был ответ.
— С какой?
— Из Виллемобля, по дороге в Страсбург. Господин Арман оставил лошадь там.
Фульмен и полковник в каком-то оцепенении переглянулись. Куда же отправился Арман?
Между тем грум вынул из кармана письмо и протянул его Фульмен. Это письмо Арман, по всей вероятности, поручил передать тому человеку, которому приказал отвести лошадь в Париж. Молодая женщина, вся дрожа, сломала печать, в то время как полковник молча смотрел на нее.
Она распечатала письмо и прочла несколько строк… Полковник увидал, как она побледнела и зашаталась, прижала руку к сердцу и, почти потеряв сознание, оперлась на его руку.
— Ах, — прошептала Фульмен сдавленным голосом, — она, вечно она!
Письмо выпало из ее рук, и пока старик, охваченный грустью, жадно пробегал его глазами, Фульмен закрыла лицо и залилась слезами. Полковник между тем читал:
«Дорогая моя Фульмен,
конечно, я являюсь в ваших глазах неблагодарным безумдем. Простите меня; но в сердце человеческом так много непроницаемых тайн.
Вы хотели излечить меня от роковой и ужасной страсти; вы хотели заставить меня избегнуть моей судьбы, и я ухожу от вас.
Помните, что случилось два месяца назад в замке Рювиньи, помните те странные сцены, которых я был свидетелем и в которых в то же время этот демон, эта олицетворенная загадка заставила меня принять участие?
Вы помните ту минуту, когда вы увели меня, полуживого, обезумевшего, едва сознающего, что происходит вокруг, увели из комнаты, в которой испустил дух Гектор Лемблен?
Вы должны помнить это лучше меня, как как все прошлое всплывает предо мною в каком-то тумане.
Да! Всякий другой на моем месте, вернувшись в Париж и поняв, что его обманывали, что любимая женщина играла им, как вещью, ради своей страшной и таинственной мести, всякий другой, моя добрая Фульмен, бросился бы перед вами на колени и признал бы, что у вас благородное сердце и что его счастье в вашей любви
Но, дорогая женщина, которую я хотел бы любить, я, безумец, неблагодарный и дерзкий. Как быть? Мною овладел недуг furia d'amore, как говорят итальянцы. А потому я удаляюсь. Куда? Бог весть! Она едет в Германию, и я еду с ней.
Моя добрая Фульмен, утешьте отца, которому я напишу с границы; объясните ему, что сердце не рассуждает.
Прощайте… я слышу нетерпеливое ржание лошадей нашей почтовой кареты… осталась всего минута… прощайте…
Виллемобль, два часа пополудни.
Арман».
Полковник, прочитав письмо, молчал, пораженный ужасом.
Что же произошло с того утра, и каким образом Арман встретился с Дамой в черной перчатке? Мы объясним это, вернувшись немного назад.
Со времени своего возвращения из Нормандии, после всех непонятных и зловещих сцен, в которых он был поочередно то зрителем, то действующим лицом, сын полковника, предавшись глубокому отчаянию, впал в угнетенное состояние, которое делало его равнодушным ко всему; он не переступал уже порога родительского дома на улице Помп. Фульмен навещала его каждый вечер… Он встречал ее проявлениями братской привязанности и улыбался ей со страдальческим видом.
Иногда он останавливал ее на пороге, говоря взволнованным голосом:
— Уходите! Умоляю вас… Когда вы тут, я вспоминаю… И Фульмен удалялась с покорностью собаки, которую
гонят с тем, чтобы на следующий день снова вернуться к своему дорогому больному.
Однажды утром луч весеннего солнца разбудил Армана. Он подошел к окну, и на него пахнуло из сада первыми ароматами мая. Над решеткой сада, окружавшего их дом, он увидел зеленую листву деревьев, а на голубом небе прозрачную дымку, которую можно сравнить с белой фатой природы, обручающейся с солнцем. Благоухание и свет пробудили на миг молодого человека от тяжелого кошмара, сделавшегося привычным для него состоянием духа, и его охватило страстное желание свободы и воли.
Полковник был в саду, поливал цветы и пытался отвлечь этим занятием свои мысли от мрачной печали, овладевшей им с той поры, как час за часом стал угасать его Арман.
— Отец! — окликнул его молодой человек.
Полковник быстро поднял голову и радостно вскрикнул.
— Отец, — повторил молодой человек ласковым голосом ребенка, — где Катерина?
— Катерина! — позвал полковник. Толстая служанка явилась на зов.
— Катерина, — сказал молодой человек, — не поедете ли вы в Шальо?
Полковник вздрогнул: впервые за последние два месяца сын произнес это имя.
— Да хоть сейчас, господин Арман, хоть сейчас.
— Скажите Иову, чтобы он оседлал мне Роб-Роя. Радостный крик вырвался из груди полковника:
— Ах, наконец-то ты хочешь выехать, дитя мое.
— Да, отец, — отвечал Арман почти весело, — сегодня я чувствую себя прекрасно.
— Правда? — взволнованно и с каким-то восхищением спросил его отец.
— Да… я думаю, что был… безумцем…
Каждая улыбка сына сбрасывала с плеч полковника целый год, точно так же, как каждый час печали приближал его к могиле; он легким, почти юношеским шагом поднялся в комнату Армана и схватил его в свои объятья:
— О, да! Сегодня вид у тебя прекрасный, — рассмеялся он. — У тебя румянец, как у красной девушки.
—Я чувствую себя как нельзя лучше, — отвечал Арман, грустная улыбка которого красноречиво говорила, что его душевные раны еще не излечились. — И знаете, отец, мне кажется, что я выздоравливаю… — прибавил он.
— Господь милостив, — прошептал полковник с чувством благоговейной надежды.
—Я хочу вернуться к шумной, веселой жизни прежнего времени… повидать друзей… товарищей… ездить верхом… кататься в тюльбюри… посещать балы…
Полковнику казалось, что он грезит.
— Ах, — продолжал Арман меланхолично, — я еще не совсем выздоровел… но все же… со временем… при желании… Знаете, не вернуться ли нам в Шальо… Вы поедете со мной, не так ли? Ваша комната будет на первом этаже, бок о бок с моей. Мы возьмем с собой Катерину.
— Да, да… — шептал полковник в восхищении.
— Право, — прибавил Арман, — я был безрассуден, что не замечал до сих пор, какая прелестная девушка Фульмен, такая благородная и добрая.
— Да, — произнес старик, который жил теперь одним сыном, — эта любит тебя…
— Ну, что ж, и я буду любить ее, — с усилием проговорил Арман.
— Сударь, — доложила прислуга, — я отправляюсь в Шальо… Не прикажете ли передать чего еще Иову, кроме того, чтобы он оседлал лошадь для вас?
