Корабль Рима - Стэк Джон (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
Щурясь от лучей вечернего солнца, Аттик смотрел на внутренний дворик, примыкавший к помещению для охраны в доме Сципиона; его мысли были заняты событиями минувшего дня. Затем он повернулся к Септимию, который растянулся на койке в скромно обставленной комнате, используя для отдыха период вынужденного безделья, пока они ждали указаний консула.
— В Бролиуме Марк сказал, что в случае блокады легионам придется «выживать, а не сражаться, охотиться за продовольствием, а не за врагом», — сказал Аттик. — Что он имел в виду? Насколько быстро легионы потеряют боеспособность?
Септимий задумался, медля с ответом.
— Отрезанные от путей снабжения и израсходовав имеющиеся резервы, Второй и Девятый легионы столкнутся с нехваткой трех вещей, причем отсутствие двух не смертельно.
Аттик вернулся к своей койке и сел.
— И что это за две вещи?
— Продовольствие и амуниция. — Септимий сел и повернулся к Аттику. — О первом обязана заботиться любая армия. Горячая пища в солдатском желудке придает силы и поднимает боевой дух. Пустое брюхо вызывает недовольство. Если у легионов закончится продовольствие, люди начнут роптать, но голодать они не будут. На вражеской территории армия может кормить себя сама, реквизируя у крестьян скот и зерно, — солдаты Второго и Девятого легионов будут двигаться дальше, оставляя позади себя голод и разруху.
— Марку такая перспектива не нравилась, — заметил Аттик.
— Это ненадежно, — с мрачным видом подтвердил Септимий. — Фуражиры могут попасть во вражеские засады, а когда армия будет проходить по бесплодным горам, добывать продовольствие станет труднее, и придется охватывать большую территорию.
Аттик кивнул. До него постепенно доходило, с какими трудностями сталкивается армия в походе.
— Ты сказал, что нехватка амуниции тоже не очень страшна.
— После того как будут израсходованы запасы, солдаты начнут ремонтировать то, что у них имеется. Существует множество способов поддерживать амуницию в рабочем состоянии, хотя для парада она вряд ли сгодится. Самое главное — это оружие легионера, его меч, щит и дротики. Доспехи — вещь второстепенная, хотя солдаты сражаются отважнее, если у них защищена грудь, а на голове шлем. Но в любом случае легионы будут вступать в бой, и оружие павших перейдет к живым.
Аттик снова кивнул. Оставалась одна проблема.
— А третье? — спросил капитан «Аквилы». — То, без чего легионы не выживут?
— Самый главный ресурс любой армии, Аттик. Люди.
— Но ведь численность Второго и Девятого легионов составляет почти двадцать тысяч. Пройдет не один месяц, пока потери станут такими значительными, что это повлияет на боеспособность легиона в целом, — возразил Аттик.
Септимий покачал головой.
— Их может быть и двадцать тысяч, но сила легиона не только в общем количестве, но и в отдельных подразделениях.
Удивление, отразившееся на лице Аттика, вынудило Септимия пуститься в пояснения.
— Манипула состоит из ста двадцати солдат. В мирное время из них человек пять или шесть больны. Во время боевых действий проблема усугубляется: к больным прибавляются раненые. Для такой кампании, как сицилийская, характерны небольшие столкновения, и после каждого боеспособность манипулы уменьшается. Без пополнения с материка боевые порядки манипул будут редеть, и очень скоро отдельные подразделения просто исчезнут — одни будут расформировываться ради пополнения других. Запомни мои слова. Аттик: эта естественная убыль самого главного ресурса армии — в результате болезней, ранений и гибели в бою, а также невозможности пополнения — за пару месяцев уничтожит Второй и Девятый легионы.
Аттик задержал дыхание, затем медленно выдохнул, слушая центуриона, рисующего яркую картину гибели римской армии. В каком-то смысле армия похожа на отдельного солдата, а потеря людей сродни полученным в бою ранам, только раны армии лечатся закрывающим брешь свежим пополнением, подобным шраму, который защищает находящуюся под ним плоть. Без возможности обновления армия, как и отдельный солдат, умрет от ран, а ее жизненную силу впитает иссушенная земля Сицилии.
— Сенаторы! — начал свою речь Сципион, и звук его голоса заставил затаить дыхание триста человек, олицетворявших политическую власть Республики.
Старший консул выпрямился во весь рост за кафедрой в центре трехъярусного полукруга сидений внутреннего зала курии. Прошло лишь несколько секунд, как о его появлении объявил принцепс, или глава сената. Это была почетная церемониальная должность, на которую назначали одного из самых старых сенаторов, проведших в этих стенах много лет. Сципион вошел в зал решительной походкой, и сенаторы все как один встали в знак уважения к его должности; он с удовлетворением отметил, что присутствуют почти все, в том числе и Дуилий.
Выдержав паузу, Сципион продолжил речь.
— Сенаторы, я привез вам неприятное известие относительно военной кампании, целью которой является изгнание карфагенских орд с нашей любимой Сицилии. Я очень торопился и подверг свою жизнь опасности, чтобы лично сообщить вам эту новость. Только ваше мужество и ум смогут спасти наши храбрые легионы, сражающиеся далеко от дома.
Дуилий ощущал напряжение зала, усиливавшееся с каждым словом, произнесенным Сципионом. Даже зная, о чем пойдет речь, младший консул не мог сдержать волнения, восхищаясь ораторским искусством Сципиона и его умением удерживать внимание толпы, которую представлял собой сенат. Он мысленно улыбнулся, оценив фразу про мужество и ум. Дуилий знал, что Сципион, подобно ему самому, не питает ни капли уважения к другим сенаторам, но умеет искусно управлять толпой, и эти люди верят, что эпитеты, которыми их наградил старший консул, заслуженные и что они — каждый в отдельности и все вместе — держат бразды управления Римом в своих руках. На самом же деле власть принадлежала таким людям, как Сципион и Дуилий.
Выйдя из курии после получения известий о возвращении Сципиона, Дуилий знал, что нужно делать. Он уже давно усвоил урок о важности информации и поэтому поспешил в свой особняк, расположенный позади форума Холиториум. Войдя в дом, Дуилий сразу же послал за старшим слугой, Аппием, освобожденным рабом, который формально являлся управляющим городского дома консула, а в действительности возглавлял сеть агентов, внедренных в дома самых влиятельных членов сената. В числе соглядатаев были четыре человека из прислуги Сципиона, освобожденные рабы, проданные в качестве слуг, чтобы шпионить за самым серьезным соперником Дуилия. Младший консул целый час в нетерпении расхаживал по четырем галереям атриума, пока наконец не вернулся Аппий с долгожданными новостями. Молча выслушав сообщение, Дуилий поспешил в сенат.
Теперь, сидя в зале курии и слушая речь Сципиона, он был спокоен. Драгоценное время, выигранное благодаря шпионам, позволило ему подготовиться и составить план противодействия сопернику. Пока старший консул приближался к кульминации своей речи, сообщении об угрозе со стороны карфагенян, Дуилий краем глаза наблюдал за взволнованным Лонгусом, молодым сенатором, который должен помочь в осуществлении задуманного. Дуилию оставалось лишь надеяться, что молодой человек справится с поручением.
— Итак, мои дорогие коллеги сенаторы, — продолжал Сципион, — с волнением в сердце я сообщаю вам, что карфагеняне установили блокаду северного побережья Сицилии и полностью лишили снабжения наши доблестные легионы. Пунийцы поставили под угрозу всю нашу кампанию, и, если блокада не будет снята, мы потеряем сицилийскую армию, а враг получит возможность ударить в самое сердце Республики — сам Рим!
На мгновение в зале повисла тишина, сменившаяся нестройным хором голосов, — сенаторы выражали свои опасения и тревоги. Многие предрекали катастрофу и поражение. Последние слова Сципиона об угрозе Риму усилили страх и дурные предчувствия. Сципион медленно обводил взглядом зал, наблюдая за морем взволнованных лиц. Сам он не верил в близкую или даже отдаленную опасность для Рима, но знал, что многие сенаторы не служили в армии и не понимают, какую угрозу для войск представляет отсутствие снабжения. Поэтому старшему консулу требовалось сделать эту угрозу более понятной для богатых, самодовольных и оторванных от жизни членов сената. Отыскав взглядом Гая Дуилия, он с удивлением увидел, что тот тоже спокойно изучает зал; его лицо оставалось бесстрастным, словно Сципион говорил об урожае зерна в Кампанье. Восхитившись самообладанием соперника, старший консул уже собирался отвернуться, когда Дуилий посмотрел на него. Их взгляды встретились, и Сципиону показалось, что он увидел некий намек в глазах младшего консула. Сципион взял молоток и принялся стучать по кафедре, пока шум в зале постепенно не утих.
