Идя сквозь огонь (СИ) - Зарвин Владимир (книги онлайн полные версии txt) 📗
Сколь дорог ни был захваченный на корабле груз пряностей, пиратам пришлось расстаться с ним, а равно и с самим судном. Так же, как и в прошлый раз, осмотрительный тевтонец велел пустить его на дно.
Добытых богатств фон Веллю должно было хватить на десятки подкупов и оплату лазутчиков по всей шведской земле.
Посему дальше он мог не рисковать жизнью, тем более, что Король Эрик едва ли простил бы пиратам нападение на его корабли.
Когда будет обнаружена пропажа купеческого судна с драгоценным грузом, разгневанная Шведская Корона сделает все, чтобы изловить и покарать наглецов, дерзнувших завладеть ее сокровищами.
Виновных станут искать по всему побережью, а значит, вскоре выйдут и на пиратскую стоянку в северном фьорде. Чтобы избежать сего, шхуну следовало сжечь, а набранную Харальдом команду распустить по домам.
Но тевтонец не был бы собой, если бы позволил вчерашним пособникам уйти с миром. Во-первых, он не был уверен, что кто-нибудь из них не попадется в руки королевской страже и не расскажет на пыточном столе о подвигах под началом фон Велля.
Во-вторых, злодеям, проливавшим по приказу кровь, нужно было заплатить весьма немалые деньги. Руперт же сознавал, что сии средства могут понадобиться ему для других, более важных дел.
Следуя принципу «цель оправдывает средства», он решил избавиться от исполнившего свое предназначение сброда. Чтобы усыпить бдительность наемников, Командор наделил каждого из них мошной с золотом, после чего устроил подчиненным пышную пирушку.
Стоит ли говорить, что в вино и специи, коими посыпали жаркое, был добавлен сильнейший яд? Не прошло и получаса, как за пиршественным столом не осталось живой души. Когда все закончилось, братья Гмуры прошли вдоль ряда мертвых тел, срезая с их поясов туго набитые кошельки.
Глухой ночью пиратское стойбище покинули четверо всадников, ведя в поводу груженных скарбом лошадей. Из всех своих подручных тевтонец сохранил жизнь лишь Харальду да Гмурам, для коих у него были припасены новые задания.
Поднимаясь на гребень холма, откуда были видны окрестности, датчанин оглянулся в сторону, где осталась их стоянка. Теперь там не было ничего. Корабль, верно служивший им для морских набегов, лежал на дне фьорда, сожженный дотла. Там же, где раньше стояла хибара, служившая пиратам жильем и трапезной, лишь тлели головешки, над которыми, подобно светлячкам, кружились красноватые искры.
— Жалеешь боевых товарищей? — с усмешкой вопросил Харальда тевтонец.
— Корабль жалко… — пожал плечами тот. — Хорошая была посудина!
— Когда-нибудь у тебя будет такая же, если не лучше! — подбодрил его фон Велль. — Радуйся, что жив, что дома тебя ждут жена и дети. Ты хорошо потрудился, и я награжу тебя за усердие!
Отвязав от пояса увесистый кошелек, Руперт протянул его датчанину.
— Хотелось бы узнать, кому из отравленных он принадлежал? — Харальд вспомнил выложенных в ряд покойников, с чьих поясов срезали кошельки молчаливые Гмуры.
— К чему тебе это? — бросил на него колючий взгляд тевтонец. — Как сказано в Святом Писании, знание умножает скорбь. Тебе же скорбеть ни к чему. Поезжай домой, отдохни, развейся!
Когда ты мне вновь понадобишься, я сам тебя отыщу!..
Глава 14
Дмитрий напряг мышцы рук, пытаясь ослабить стягивающие их веревки. Он свершал это уже в сотый раз, но узлы не поддавались его усилиям, — боярин был связан настоящими мастерами охотничьего ремесла.
Не лучше обстояло дело и с ногами, опутанными веревкой от щиколоток до колен. Татары настолько были уверены в крепости своих узлов, что даже не выставили у ямы с пленником, стражу.
Бутурлину от сего едва ли было легче. Он помнил страшное обещание тевтонца, которое тот обещал исполнить на заре. До восхода солнца оставалось не так уж много времени.
Западный склон неба еще утопал во тьме, но на востоке небо уже бледнело, предвещая рассвет.
Боярин вновь напрягся всем телом в отчаянной попытке рассупонить путы. Ничего. Все усилия были тщетны…
Он вспомнил, как в бытность учеником Отца Алексия встречал вместе с ним зарю. Игумен будил его до восхода солнца, и они шли в поле босиком по мокрой, росистой траве.
По словам наставника, восход солнца наполнял души всего живого силой, пробуждал в людях самые добрые и сокровенные чувства.
Взойдя на холм, мальчик и старец глядели, как на востоке медленно разгораеся, наполняя небо сиянием, заря, а следом за ней из розовой купели облаков величественно выходит дневное светило. И в душе мальчишки, открытой для красоты и величия мира, крепла неодолимая радость бытия…
Теперь Дмитрию вновь предстояло встретить зарю, но радости она не предвещала.
Бутурлин обратился к Богу с мольбой о подмоге. Ему не верилось, что Всевышний, столько раз спасавший его от смерти, на сей раз не придет на помощь.
«Господи, неужто все? — вопрошал он Владыку Вселенной. — Ужели дозволишь татям лишить меня того, чем наделил от рождения?»
Ответом ему была тишина, лишь вдали плаксиво кричала неведомая ночная птица. Нежданно до слуха боярина долетел тихий шорох. Судя по звукам, кто-то крался по траве к его узилищу. В следующий миг звезды на небе заслонила черная тень.
Дмитрий был немало изумлен, узнав в склонившейся над ямой фигуре, Надиру.
— Ты? — с трудом выдохнул, он.
— Тс-с-с! — прижала палец к губам, дочь Валибея. — Смотри не умри от радости! Я помогу тебе бежать!..
Сквозь прутья настила она просунула короткий острый нож.
— Ты сможешь перерезать им веревки, — шепотом сообщила она Бутурлину, — но если попадешься в руки страже, скажешь, что нож был спрятан у тебя за голенищем, уразумел?
— Как, не уразуметь! — кивнул боярин, с трудом придя в себя от изумления. — Скажи, почему ты мне помогаешь? Что скажет твой отец, если узнает?..
— Он знает! — оборвала его Надира. — Беги, неверный, и не спрашивай ни о чем! — Произнеся эти слова, она шагнула во мрак и растворилась в нем, словно тень.
После того, что свершила дочь Валибея, вопросы и впрямь были излишни. Нож, брошенный девушкой, упал на глинистое дно ямы, воткнувшись в землю острием. Боярин лег на него в попытке разрезать лезвием веревку, стягивавшую за спиной запястья.
Сделать сие было непросто. Толстая веревка никак не поддавалась ножу, но Дмитрий с ней все же справился. Освободив руки, он избавился от пут на ногах и встал наконец во весь рост.
Яма, в коей его держали степняки, была не слишком глубокой. Подпрыгнув, боярин ухватился одной рукой за прутья настила, а другой стал резать ремни, соединяющие их, в единое целое.
Ему пришлось как следует попотеть, но едва последний из ремней распался под лезвием ножа, Бутурлин обрел свободу. Взяв клинок в зубы, он ухватился руками за остатки настила и, подтянувшись, выбрался из ямы.
Наверху его встретил темный ночной стан. Уверенные в своей безопасности, степняки отдыхали после дневных трудов. Те из них, кому выпал жребий охранять стойбище, точили у костров оружие, подлаживали луки или чинили изношенную збрую.
Остальные спали в своих шатрах чутким сном, привитым десятилетиями кочевой жизни.
Выбраться из стана было нелегкой задачей, но Дмитрию не оставалось иного выхода, как вновь испытать судьбу.
В первую очередь он должен был добраться до места, где недруги держали коней. Уйти пешим от погони, увязавшейся бы за ним на рассвете, едва ли было возможно.
Прячась за шатрами и избегая освещенных мест, боярин двинулся в сторону, откуда доносилось лошадиное ржание. Наверняка татары держали его коня вместе со своими лошадьми.
Ему удалось дойти незамеченным до места, где паслись стреноженные татарские лошади. Среди них Дмитрий разглядел и своего жеребца, превосходившего размерами низкорослых лошадок степняков.
Облегченно вздохнув, боярин направился к своему любимцу, но навстречу ему из-за шатра шагнула темная фигура с саблей в руке. Отблеск далеких костров упал на лицо стража, и Бутурлин узнал в нем незадачливого драчуна, с коим бился на кулаках минувшим утром.
