Валдар Много-раз-рожденный. Семь эпох жизни (ЛП) - Гриффит Джордж (книги онлайн без регистрации полностью .TXT, .FB2) 📗

— Все это так удивительно, нет, невероятно, я бы сказал, если бы не знал, что душа человека — это искра вечного огня и что для богов нет ничего невозможного! — ответил Амемфис, медленно качая головой, как будто его сознание блуждало в лабиринте недоумения. — Но твое появление здесь легко объяснить, для этого хватит нескольких слов.

Более ста лет тому назад, как написано в книге моего прадеда Аменофиса, флотилия египетских галер, возвращавшихся из Индии через Красное море, из-за внезапного шторма была вынуждена искать убежища в старой, полуразрушенной гавани далеко на юге Аравии. Анати, племянник Аменофиса, командовавший одной из галер, высадился на берег со своими людьми и за гаванью нашел развалины заброшенного города, и они начали искать в них сокровища, как обычно делают моряки в подобных случаях. Лишь одно здание из тех, что когда-то составляли великий город, осталось целым и невредимым. Это был огромный мавзолей, построенный в форме квадрата, углы которого указывали на север и юг, восток и запад.

После больших трудов им удалось проникнуть внутрь, и там они нашли три саркофага из черного полированного камня. Они вскрыли их и обнаружили в каждом герметично запечатанный гроб из чистого серебра. Их они тоже открыли. В двух лежали украшения из золота и драгоценных камней и несколько костей, которые рассыпались в пыль у них на глазах. В третьем они нашли тебя, покоящегося как в глубоком сне, нетронутого рукой времени, в доспехах из стали и золота, и с большим мечом, лежащим на твоей груди, твои руки были скрещены на его рукояти.

Ты выглядел таким живым, что они долго боялись прикоснуться к тебе, но, в конце концов, привезли тебя, гроб и все остальное обратно в Бубастис, где Аменофис услышал о чуде от своего племянника и купил тебя. От него по наследству ты достался мне как фамильная реликвия, несомненно, самая чудесная из всех, когда-либо бывших у людей, а я, после многих молитв царственной дочери Авлета, моей ученицы в мистериях, сделал то, что с помощью Амона-Ра вернуло тебя к жизни.

В ту ночь мы долго разговаривали на языке, который тогда был утраченным языком Хема, известным только жрецам древней веры Исиды, в то время широко отвергаемой из-за отступничества и ухода людей к пантеонам Греции и Рима. За исключением меня, Клеопатра была единственной не урожденной египтянкой, кто разговаривал на этом языке, потому что Амемфис научил ее древнему языку в обмен на торжественную клятву, что, когда она станет настоящей царицей, а не на словах, она изгонит Сераписа и ложных богов Греции и восстановит Царицу небес на ее законном месте во всех верхних и нижних землях Египта.

Нет смысла рассказывать обо всем, что говорилось тогда между нами, равно как и о том ощущении чуда, которое пробудил и в них, и во мне тот полуночный разговор в тайной комнате великого храма Птаха, куда они принесли мое тело, чтобы без помех провести надо мной свой эксперимент. И все же то, что для них было удивлением, для меня было скорее недоумением. Для них — свершилось чудо. Для меня — еще одно звено было добавлено к той цепи судьбы, по которой руки богов, казалось, вели меня, как призрака среди призраков, через меняющиеся сцены судьбы мира.

Я вернулся к жизни, чтобы обнаружить, что надежды и страхи, любовь и ненависть, радости и печали моего последнего существования сметены потоком спешащих веков. Для меня память о них была так свежа и остра, как если бы они были вещами вчерашнего дня, и все же мое вчерашнее было далеким прошлым мира, сном, который исчез в ночи времени, и над всем этим висела мрачная пелена той ужасной тайны, разгадка которой все еще скрывалась в будущем, которое могло быть таким же далеким, как и мое самое далекое прошлое.

Мы говорили обо всем этом и о многом другом, потому что, ответив на их вопросы, я начал задавать их сам, и в своих ответах Амемфис нарисовал мне сцену, на которой разыгрывался эпизод из длинной драмы человечества, в котором мне предстояло сыграть свою следующую роль.

Тем, кто читает, будет достаточно, если я скажу, что за десять дней до того, как искусство Амемфиса вернуло меня к жизни, великий Помпей оспорил власть над Римом и господство над миром у еще более великого Юлия Цезаря и проиграл в знаменитой битве у Фарсалы, и уже тогда был на пути в Египет, чтобы просить убежища, а найти могилу.

Следом за Помпеем, как вы увидите, в Египет должен был прибыть сам могущественный Юлий, чтобы найти погибшим своего друга и единственного победителя, которого он когда-либо встречал. Но о его приезде вы прочтете позже. Мы просидели всю ночь, а потом Клеопатра ушла, и вот что она сказала на прощанье:

— Я увидела и услышала достаточно чудес для одной ночи — нет, больше, чем любая другая женщина когда-либо видела, — и теперь мои глаза отяжелели, а душа полна видений, которые лучше устроятся во сне. Я встречусь с тобой сегодня вечером в храме, Амемфис, и, может быть, с тобой тоже… Как же мне тебя называть, ведь ты пришел в новую жизнь и должен иметь новое имя. Вот, придумала! Я назову тебя Аполлодором, мой златовласый Аполлон, ибо поистине боги сотворили тебя наполовину Гераклом, наполовину Аполлоном, по их образу и подобию.

Пока она говорила, ее глаза, отяжелевшие от сна, снова загорелись, губы улыбнулись, и когда она вложила свою руку в мою одновременно и милостиво, и робко, она посмотрела на меня тем взглядом, чьему неописуемому колдовству, раз увидев, не мог сопротивляться никто, за одним исключением, а затем вышла из комнаты быстро и бесшумно, как какой-то нематериальный сон красоты.

— Эта женщина скоро потрясет мир до основания, — молвил Амемфис, когда она исчезла, — потому что такой, как она, никогда прежде не рождалось, и больше не будет. Пусть боги сделают так, чтобы ужасная магия ее красоты и несравненного интеллекта была использована во благо, а не во зло! Если наша мать Исида, которой она поклялась служить, направит ее по правильному пути, то она поднимет Египет из того унижения, к которому привело неверие ее сыновей. Наша древняя страна снова станет матерью мудрости и царицей народов, но если нет…

Но довольно об этом. Я тоже устал от долгого бдения, да и ты пришел из долгого путешествия и, наверное, устал. Следуй за мной, я отведу тебя в комнату получше этой, где ты сможешь спокойно поспать; и когда звезды, которые сейчас бледнеют, снова засияют, я приду и разбужу тебя.

Я пошел за ним, и он провел меня через множество темных коридоров, каменные стены которых, казалось, были воздвигнуты, чтобы стоять до конца всего сущего. Мы пришли в большую и просторную комнату, где я с благодарностью улегся на мягкое ложе, покрытое белоснежным льном, и еще до того, как он покинул комнату, ко мне пришел сон, и все чудеса ночи были забыты. Когда я проснулся, он стоял рядом с маленькой серебряной лампой в руке, потому что снова наступил вечер, и, когда я поднял глаза, моргая от света, он сказал:

— Ты спал долго и, надеюсь, хорошо. Теперь тебя ждут ванна, еда и свежая туника, а когда ты будешь готов увидеть удивительные вещи, мы пойдем.

— Куда? — спросил я, потягиваясь. — К Клеопатре?

— Да, — ответил он с улыбкой. — К Клеопатре, которая будет ждать тебя перед алтарем Исиды в большом зале Храма, а так как времени мало, я попрошу тебя поторопиться.

Услышав это, я не стал медлить, как вы понимаете, и не прошло и получаса, как я принял ванну, оделся в шерстяную рубаху и тунику из тонкого белого льна, расшитую разноцветными шелками, а поверх всего этого надел кольчугу, опоясался мечом, надвинул на голову стальной шлем с золотым обручем, привязал к ногам сандалии и накинул на плечи плащ из белого полотна, расшитый пурпуром и золотом.

Затем я наскоро поужинал с Амемфисом, который с истинно жреческим мастерством уклонился от расспросов о том, что мы собираемся делать, и когда с едой было покончено, я прошел за ним, как раньше, через лабиринт мрачных коридоров, пока мы не вышли в звездную ночь перед огромным пилоном или внешним крыльцом, построенным из таких огромных блоков темного полированного камня, что казалось, только великаны могли поставить их на свои места.