Великий предводитель аукасов - Эмар Густав (полные книги .txt) 📗
Антинагуэль пылал от бешенства, тщетно стараясь разорвать круг, который составили вокруг него враги. Круг этот с каждым мгновением все больше и больше сжимался, все больше и больше грозил ему смертью или пленом. Принужденный драться с солдатами, он был, казалось, при последнем издыхании. Испанские всадники стояли лицом к нему и спереди и с тылу и встречали страшными залпами нападавших на них индейцев. Наконец, Антинагуэлю удалось прорваться сквозь ряды окружавших его врагов, и он бросился вдоль по ущелью, сопровождаемый своими воинами, вращая своим тяжелым топором над головою. Черный Олень делал то же. Но сотня из отряда Жоана, оставленная в запасе, бросилась на них со страшными криками, рубя все по дороге и увеличивая смятение.
Дон Грегорио и генерал Корнехо совершали просто чудеса храбрости. Под ударами их сабель индейцы падали, как спелые плоды от удара шеста. Эта страшная бойня не могла продолжаться долго, убитые валялись повсюду, кони спотыкались о трупы, руки опускались от усталости.
— Вперед! Вперед! — кричал дон Грегорио громовым голосом.
— Чили! Чили! — Повторял генерал, повергая с каждым ударом врага на землю.
Дон Рамон, скорее мертвец, чем живой человек, кажется, обезумел при виде крови. Он дрался, как демон, вертел саблей, давил всех, кто попадался на пути, своим конем и кричал, словно бесноватый.
Между тем генерал Бустаменте, причина всей этой бойни, до сих пор оставался спокойным зрителем всего вокруг него происходившего. Вдруг он быстро вырвал саблю у одного из солдат, которым было поручено наблюдать за ним, и, пришпорив лошадь, пустился вперед со страшным криком:
— Сюда! Ко мне! На помощь!
На этот призыв арауканцы отвечали радостным криком и со всех сторон пустились к нему.
— О, о! — проговорил насмешливый голос. — Вы еще несвободны, дон Панчо.
Генерал Бустаменте обернулся и увидел перед собою генерала Корнехо, который перепрыгнул к нему через груду трупов. Они обменялись взглядом ненависти и бросились друг на друга с обнаженными саблями. Сшибка была ужасной: лошади пали, дон Панчо получил рану в голову, у генерала Корнехо рука была проколота саблей противника. Дон Панчо мигом вскочил на ноги. Генерал Корнехо также попытался подняться, но вдруг кто-то наступил ему на грудь. На него наскочил огромного роста индеец; не думая долго, он воткнул кинжал прямо в сердце раненого. Генерал Корнехо был убит.
Бустаменте между тем бросился вперед, как бешеный вепрь. Он выстрелил из пистолета в первого попавшегося чилийца, схватил его лошадь под уздцы, вскочил на нее и пустился, как вихрь. Несмотря на все старания, чилийцы не смогли нагнать его. Индейцы достигли своей цели: Бустаменте был освобожден. Однако испанцы все более и более напирали на них, страшно опустошая их ряды. Антинагуэль видел, что ему не победить; он подал знак, и индейцы под градом пуль с необыкновенною поспешностью стали взбираться на скалы.
Битва прекратилась; арауканцы исчезли; чилийцы стали считать своих. У них было убитых семьдесят человек и полтораста раненых. Несколько офицеров, в том числе генерал Корнехо, пали в сражении. Напрасно искали Жоана. Бесстрашный индеец исчез. Потеря арауканцев была еще значительнее; они оставили на месте триста трупов. Раненых индейцы увезли с собою, но, по всей вероятности, число их было довольно значительно.
Дон Грегорио был в отчаянии, что генерал Бустаменте бежал. Это бегство могло сделаться опасным для целой страны. Немедленно надо было принять строгие меры. Дону Грегорио бесполезно было отправляться в Сант-Яго, напротив, ему следовало воротиться в Вальдивию, чтобы успокоить эту провинцию, которая будет поражена паническим страхом при известии о бегстве генерала Бустаменте. С другой стороны, необходимо было известить правительство столицы, чтобы оно подготовилось к встрече врагов.
Дон Грегорио был в ужасном затруднении, он не знал, кого послать с этим поручением. Сенатор поспешил к нему на помощь. Этот достойный сеньор принял свою храбрость за настоящую и простодушно уверил самого себя, что он первый храбрец в Чили, а потому почитал своею обязанностью бросать вокруг грозные взгляды — чего нельзя было видеть, не лопнув со смеху. Больше чем когда-либо ему хотелось воротиться в Сант-Яго. Не потому, что он боялся. Чтобы он боялся? Напротив! Это невозможно! Нет, он сгорал от нетерпения похвастать перед своими друзьями и знакомыми своей великой храбростью и своими невероятными подвигами.
Как только он узнал, что войска возвратятся в Вальдивию, то предстал пред доном Грегорио с просьбою позволить ему поехать в столицу. Дон Грегорио был весьма этому рад и выслушал просьбу сенатора с одобрительной улыбкой. Он не только позволил сенатору отправиться, но и поручил ему известить столицу, во-первых, о победе над индейцами, где он, дон Рамон, покрыл себя неувядаемой славой, и, во-вторых, о бегстве генерала Бустаменте.
Дон Рамон с улыбкой самодовольства принял это поручение, столь для него лестное. Когда депеши дона Грегорио были готовы, сенатор в сопровождении пятидесяти копейщиков направился по дороге в Сант-Яго. Дон Грегорио, похоронив убитых солдат, воротился в Вальдивию, оставив тела индейцев в добычу стервятникам, которые уже со всех сторон слетались на поле битвы.
