Том 6. Зверобой или Первая тропа войны - Купер Джеймс Фенимор (читать книги онлайн без txt) 📗
— Надеюсь, что меньше всего меня можно обвинить в таком преступлении, как измена, — возразил Зверобой, немного обиженный тем проблеском недоверия, который мелькнул в словах Джудит.
— Никто, не подозревает вас, Зверобой! — пылко воскликнула девушка. — Нет, нет, ваше честное лицо может служить достаточно порукой за тысячу сердец. Если бы все мужчины так же привыкли говорить правду и никогда не обещали того, чего не собираются выполнить, на свете было бы гораздо меньше зла, а пышные султаны и алые мундиры не могли бы служить оправданием для низости и обмана.
Девушка говорила взволнованно, с сильным чувством.
Ее красивые глазка, всегда такие мягкие и ласковые, метали искры. Зверобой не мог не заметить столь необычайного волнения. Но с тактом, который сделал бы честь любому придворному, он не позволил себе хотя бы единым словом намекнуть на это. Постепенно Джудит успокоилась и вскоре возобновила разговор как ни в чем не бывало:
— Я не имею права выпытывать ваши тайны или же тайны вашего друга, Зверобой, и готова принять все ваши слова на веру. Если нам действительно удастся приобрести, еще одного союзника-мужчину, это будет великой подмогой в такое трудное время. Если дикари убедятся, что мы можем удержать в своих руках озеро, они предложат обменять пленников на шкуры или хотя бы на бочонок пороха, который хранится в доме. Я надеюсь на это.
На языке у молодого человека уже вертелись такие слова, как "скальпы" и "премии", но, щадя чувства дочерей, он не решился намекнуть на судьбу, которая, по всей вероятности, ожидала их отца. Однако Зверобой был так не искушен в искусстве обмана, что зоркая Джудит прочитала мысль на его лице.
— Я понимаю, о чем вы думаете, — продолжала она поспешно, — и догадываюсь, что бы вы могли сказать, если бы не боялись огорчить меня… то есть нас обоих, так как Хетти любит отца не меньше, чем я. Но мы иначе думаем об индейцах. Они никогда не скальпируют пленника, попавшего к ним в руки целым и невредимым. Они оставляют его в живых — конечно, если свирепая жажда крови внезапно не овладеет ими. Я не боюсь, что они снимут скальп с отца, и за жизнь его я спокойна. Если бы индейцам удалось подобраться к нам в течение ночи, весьма вероятно, мы потеряли бы наши скальпы. Но мужчины, взятые в плен в открытом бою, редко подвергаются насилиям, по крайней мере до тех пор, пока не наступает время пыток.
— Да, таков их обычай, и так они обыкновенно поступают. Но, Джудит, знаете ли вы, зачем ваш отец и Непоседа ходили к лагерю дикарей?
— Знаю, это было жестокое желание. Но как быть? Мужчины всегда останутся мужчинами. Даже те из них, которые ходят в мундирах, расшитых золотом и серебром, и носят офицерский патент в кармане, совершают такие же жестокости. — Глаза Джудит вновь засверкали, но отчаянным усилием воли она овладела собой. — Я всегда начинаю сердиться, когда подумаю, как гадки мужчины, — прибавила она, стараясь улыбнуться, что ей плохо удалось. — Все это глупости! Что сделано, то сделано, и причитаниями тут не поможешь. Но индейцы придают так мало значения пролитой крови и так высоко ценят храбрость, что, если бы они знали о замысле своих пленников, они даже стали бы уважать их за это.
— До поры до времени, Джудит, да, до поры до времени. Но, когда это чувство проходит, тогда рождается жажда мести. Нам с Чингачгуком надо постараться освободить Непоседу и вашего отца, потому что минги, без сомнения, проведут на озере еще несколько дней, желая добиться полного успеха.
— Значит, вы думаете, что на вашего делавара можно положиться, Зверобой? — задумчиво спросила девушка.
— Как на меня самого! Ведь вы говорите, что не сомневаетесь во мне, Джудит!
— В вас? — она опять схватила его руку и сжала ее с горячностью, которая могла бы пробудить тщеславие у человека, менее простодушного и более склонного гордиться своими хорошими качествами. — Я так же могла бы сомневаться в собственном брате! Я знаю вас всего лишь день. Зверобой, но за этот день вы внушили мне такое доверие, какое другой не мог бы внушить за целый год. Впрочем, вате имя было мне известно. Гарнизонные франты частенько рассказывали об уроках, которые вы давали им на охоте, и все они называли вас честным человеком.
— В те времена в английской и других армиях чины продавались. Можно было купить патент, дававший его владельцу право на чин офицера.
— А говорили они когда-нибудь о себе, девушка? — спросил Зверобой поспешно и рассмеялся своим тихим сердечным смехом. — Говорили ли они о себе? Меня не интересует, что они говорили обо мне, потому что я стреляю недурно, но какого мнения господа офицеры о своей собственной стрельбе? Они уверяют, что оружие-главный инструмент их ремесла. И, однако, иные из них совсем не умеют обращаться с ним.
— Надеюсь, это не относится к вашему другу Чингачгуку… Кстати, что значит это имя по-английски?
— Великий Змей. Так прозвали его за мудрость к хитрость. Настоящее его имя Ункас, все мужчины в их семье носят имя Ункас, пока не заслужат своими делами другого прозвища.
— Раз он действительно так мудр, то будет нам полезен, если только ему не помешают его собственные дела.
— В конце концов, ничего худого не случится, если я расскажу вам все. Очень может быть, что вы даже придумаете, как помочь нам. Поэтому я открою этот секрет вам и Хетти в надежде, что вы будете хранить его, как свой собственный. Надо вам сказать, что Чингачгук очень видный собой индеец, и на него часто заглядываются молодые женщины его племени. Ну так вот, есть там один вождь, а у вождя-дочь, по имени Уа-та-Уа, что по-английски значит: "Тише, о тише!", это самая красивая девушка в стране делаваров. Все молодые воины мечтали взять ее себе в жены. Но случилось так, что Чингачгук полюбил Уа-та-Уа и Уа-та-Уа полюбила Чингачгука. Зверобой на мгновение смолк. Хетти Хаттер, покинув свое место, подошла к охотнику и жадно слушала, как ребенок, увлеченный сказкой, которую рассказывает мать.
— Да, он полюбил ее, и она полюбила его, — продолжал Зверобой, бросив дружелюбный и одобрительный взгляд на простодушную девушку. — А когда так случается и старшины не возражают, то молодую парочку редко удается разлучить. Само собой разумеется, Чингачгук не мог захватить подобный приз, не нажив множества врагов из числа тех, которые добивались того же, что и он. Некто Терновый Шип, как зовут его по-английски, или Иокоммон, как его называют индейцы, ближе всех принял к сердцу это дело, и мы подозреваем его руку во всем, что случилось дальше. Два месяца назад Уа-та-Уа отправилась с отцом и матерью на ловлю лососей к Западным ручьям, где, как вам известно, водится пропасть рыбы, и вдруг девушка там исчезла. Несколько недель подряд мы ничего не знали о ней, но дней десять назад гонец, проходивший через земли делаваров, рассказал нам, что Уа-та-Уа украли у ее родителей и что она теперь находится во власти враждебного племени, которое приняло ее в свою среду и хочет выдать замуж за одного молодого минга. Гонец сообщил, что охотники из этого племени должны месяца два провести в здешних местах, прежде чем вернуться обратно в Канаду, и, если мы отправимся туда на поиски девушки, нам, быть может, удастся ее выручить.
— А какое вам дело до этого, Зверобой? — спросила Джудит с некоторым беспокойством.
— Все, что касается моего друга, касается и меня. Я пришел сюда помочь Чингачгуку и, если удастся, спасти девушку. Это доставит мне почти такую же радость, как если бы я освободил мою собственную возлюбленную. — А где же ваша возлюбленная, Зверобой?
— Она в лесу, Джудит, она падает с ветвей деревьев вместе с каплями дождя, она росой ложится на траву, она плывет с облаками по голубому небу, она поет вместе с птицами, она течет звонкими ручьями, из которых я утоляю жажду, она во всех прекрасных дарах, которыми мы обязаны благому провидению.
— Вы хотите сказать, что до сих пор не любили ни одной женщины, а любили только охоту и жизнь лесу?
— Вот именно, вот именно! Нет, нет, я еще не хворал этой болезнью и надеюсь остаться в добром здоровье, по крайней мере, до конца войны. Дело Чингачгука и без того потребует много хлопот, так что лишний груз на шее мне ни к чему.
