Зорро. Рождение легенды - Альенде Исабель (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗

Визиты к Эулалии де Кальис были тяжкой обязанностью, но Диего терпеливо выполнял ее из благодарности за все, что эта дама сделала для его матери. Говорить со вдовой было решительно не о чем. Юноша с трудом выдавливал вежливые фразы и никак не мог запомнить предназначение многочисленных вилок за обедом. Эулалия де Кальис презирала Томаса, ведь он был офранцуженным и к тому же отцом девчонки, в которую угораздило влюбиться ее племянника. Конечно, Хулиана была не то чтобы безобразна, но пожилая сеньора хотела для Рафаэля совсем другого будущего. Она планировала женить его на одной из дочерей герцога де Мединасели. Желание отвадить Рафаэля от Хулийны было единственным, что связывало Эулалию и Диего.

Во время четвертого визита в особняк де Кальис, через несколько месяцев после случая с серенадой, Диего получил возможность ближе познакомиться с Рафаэлем Монкадой. Встречаясь в свете, они приветствовали друг друга кивками головы, но никогда не разговаривали. Монкада считал Диего ничтожным молокососом, который представлял для него интерес лишь постольку, поскольку тот жил с Хулианой под одной крышей, а в остальном уделял ему не больше внимания, чем узору на ковре. В тот вечер Диего с удивлением обнаружил, что особняк доньи Эулалии ярко освещен, а в патио выстроились дюжины парадных карет. Раньше его приглашали только на музыкальные вечера. Впрочем, был еще дружеский ужин с глазу на глаз, на котором Эулалия расспрашивала его о Рехине. Диего полагал, что дама стыдится знакомства с метисом, прибывшим из колоний. В Калифорнии сеньора была очень добра к Рехине, несмотря на цвет кожи, но жизнь в Барселоне научила ее презирать индейцев и полукровок. Сеньора полагала, что жара и наличие индейской крови делают креолов предрасположенными к разврату и пьянству. Она хотела получше узнать Диего, прежде чем представить его своим высокопоставленным друзьям. Сеньора боялась попасть впросак: не хватало еще, чтобы мальчишка метис одевался как скотовод и не умел себя вести.

В этот раз Диего препроводили в роскошно убранный зал, где собрался самый цвет каталонской знати под предводительством Эулалии, по обыкновению одетой в черный бархат, в знак траура по Педро Фахесу, и увешанной бриллиантами. Сеньора восседала под балдахином, в кресле, похожем на епископский трон. Обычно вдовы скрывали лица черной вуалью, но Эулалия ее не носила. Глубокое декольте открывало верхнюю часть ее груди, налитой, как дыни в середине лета. Диего с трудом заставил себя отвести взгляд от цветущей плоти. Дама протянула ему жирную руку, которую он поцеловал, как полагалось, поинтересовалась здоровьем родителей и, не дожидаясь ответа, отпустила, неопределенно махнув рукой.

Взрослые гости говорили о политике, а молодежь танцевала под зорким оком матерей. Кое-кто разместился за карточными столами. В то время карты были главным развлечением аристократов наряду с интригами, охотой и любовными приключениями. Знать проигрывала целые состояния, и профессиональные игроки кочевали из дома в дом, обирая богатых бездельников, готовых спускать деньги хоть на светских балах, хоть в игорных домах, которых в Барселоне водилось в избытке. За одним столом Диего увидел Рафаэля Монкаду, игравшего в двадцать один реал [22] с другими кабальеро. Среди них был граф Орлов. Диего сразу узнал его по стройной осанке и голубым глазам, которые сумели растопить не одно женское сердце во время визита графа в Лос-Анхелес. Как ни удивительно, русский тоже узнал юношу, хотя они виделись лишь однажды, когда тот был совсем мальчишкой. «Де ла Вега!» — воскликнул граф Орлов и, поднявшись из-за стола, горячо обнял молодого человека. Рафаэль Монкада поднял от карт удивленный взгляд и в первый раз заметил, что на балу присутствует Диего. Монкада пристально рассматривал юношу, пока русский громогласно повествовал о том, как его друг еще в нежном детстве ловил медведей. Среди гостей не было Алехандро де ла Веги, и никто не стал поправлять графа. Поаплодировав, игроки вернулись к своим картам. Диего остался около стола, чтобы понаблюдать за партией, но не отважился попросить, чтобы его приняли, хотя игроки собрались в основном посредственные. Юноша не располагал достаточной суммой, чтобы сделать ставку. Отец присылал ему совсем немного денег, полагая, что умеренность закаляет характер. Диего понадобилось совсем немного времени, чтобы заметить, что Монкада мошенничает, и понять, что скандал приведет лишь к тому, что донья Эулалия откажет ему от дома. И все же юноша не устоял перед искушением унизить своего соперника. Пристроившись подле Монкады, он стал следить за ним так пристально, что кабальеро вскоре не выдержал.

— Почему вы не идете танцевать с барышнями? — грубо спросил Монкада.

— Меня захватила ваша манера игры, сеньор, у вас есть чему поучиться, — ответил Диего с наглой улыбкой.

Граф Орлов отлично понял, о чем речь, и, смерив противника холодным, как степи далекой родины, взглядом, заметил, что дону Рафаэлю сверхъестественно везет в игре. Рафаэль Монкада промолчал, но теперь остальные игроки внимательно следили за ним. Диего не сдвинулся с места, пока не кончилась партия. Граф Орлов попрощался и, щелкнув каблуками, удалился с небольшим выигрышем, собираясь провести остаток ночи за танцами. Ни одна дама на балу не оставила без внимания его стройную фигуру, сапфировые глаза и ладный мундир.

Стояла холодная и сырая барселонская ночь. Бернардо ожидал Диего в патио, распивая бутылку вина с Жоанетом, одним из лакеев, который присматривал за каретами. Чтобы не замерзнуть, оба то и дело топали ногами по земле. Жоанет, любивший поболтать, встретил наконец человека, который слушал его, не прерывая. Назвавшись слугой Рафаэля Монкады, о чем Бернардо и сам прекрасно знал, каталонец пустился рассказывать длинную историю, детали которой Бернардо педантично фиксировал в памяти. Любое знание, даже самое ничтожное, в один прекрасный день могло пригодиться. Тут во двор вышел злой как черт Монкада и велел подавать карету.

— Я запретил тебе болтать со слугами! — бросил он Жоанету.

— Это индеец из Америки, сеньор, слуга дона Диего де ла Веги!

Охваченный злобой, Монкада поднял трость и обрушил ее на спину Бернардо, скорее удивленного, чем испуганного или разгневанного. Рухнувший на землю индеец услышал, что Рафаэль велел Жоанету найти Пелайо. В этот момент во дворе появился Диего. Опередив лакея, он придержал дверцу кареты и остановил Монкаду.

— Что вам угодно? — спросил тот в замешательстве.

— Вы ударили Бернардо! — воскликнул Диего, белый от ярости.

— Кого? А, вы об этом индейце. Он проявил непочтительность, повысил на меня голос.

— Бернардо не мог повысить голос ни на вас, ни на черта из преисподней, он немой. Вам придется извиниться, кабальеро, — потребовал Диего.

— Да вы с ума сошли! — воскликнул Монкада, не веря своим ушам.

— Ударив Бернардо, вы оскорбили меня. Извиняйтесь, или я пришлю секундантов, — ответил Диего.

Рафаэль Монкада громко расхохотался. Креольский мальчишка без роду без племени собирается вызвать его на дуэль! Он резко захлопнул дверцу кареты и приказал кучеру трогать. Бернардо схватил Диего за руку, взглядом умоляя его успокоиться, но юноша дрожал от гнева. Высвободив руку, он вскочил в седло и галопом поскакал к дому Мануэля Эскаланте.

Несмотря на ранний час, Диего стучал в дверь Мануэля Эскаланте своей тростью, пока ему не открыл старый слуга, тот подавал кофе после занятий. Он проводил юношу на второй этаж, где ему пришлось подождать с полчаса, пока не появился маэстро. Эскаланте уже видел десятый сон, но собрался очень быстро и предстал перед гостем в элегантной домашней куртке и с напомаженными усами. Запинаясь, Диего рассказал учителю о происшедшем и попросил стать его секундантом. У них были сутки, чтобы выполнить все формальности, не привлекая внимания властей. Только аристократы могли без опаски биться на дуэлях: знати сходили с рук и более серьезные преступления.