"Орлы Наполеона" - Домовец Александр (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗

И вот-вот эта тень вас накроет с головой. И тогда — конец.

Сергей вздохнул и, посмотрев на девушку сверху вниз, спросил проникновенно:

— Жанна, дорогая… Что ж вы меня всё хороните? Чем не угодил?

— Напрасно шутите, мсье, — печально сказала девушка. — Не могу я вас убедить, а время истекает. Тень-то всё гуще. Может, ещё день-другой, и поздно будет… — Умоляюще заломила руки. — Ну, на что вам наш замок? Что вы в него так вцепились? Езжайте домой и рисуйте свои замки, российские. Там вы в безопасности, а здесь…

Девушка дрожала, как от озноба. На бледном личике, влажном от невысохших слёз, застыло горестное выражение. И уже не в первый раз, глядя на неё, Сергей ощутил острую жалость. Будь Жанна чуть помоложе (или он чуть постарше), она годилась бы ему в дочери, и, видит бог, не хотел бы он для своей дочери, такой судьбы: жизнь в глухомани и телесное уродство, а значит, неизбежное, до конца дней, прозябание в одиночестве. Добрая, странная, безропотно несущая свою беду… И помочь-то нечем. Сергей уже решил, что, уезжая, подарит девушке деньги — хорошую сумму. Просто так. В благодарность за беспокойство о нём. Возможно, деньги хоть немного скрасят её безрадостную жизнь. Только не начеканили ещё столько монет, чтобы хватило купить счастье…

— Ну, вот что, Жанна, — твёрдо сказал он, делая строгое лицо. — Вы меня почти убедили — насчёт опасности и всего прочего, и, может быть, действительно уезжать надо. Но я же тут вместе с товарищами.

Один из них, кстати, представляет ваше правитель ство. Я должен с ними посоветоваться. Вот так.

Ни с кем советоваться он, конечно, не будет. Надо работать. Ехать за тридевять земель и вернуться с едва начатым альбомом — себя не уважать.

Кажется, Жанна прочитала его мысли. Как-то разом сникла. С тоской посмотрела на Сергея.

— Воля ваша, мсье. Видно, не убедила я вас. А других слов у меня нету…

Вышла медленно, еле передвигая ноги.

Не спалось, хоть тресни.

Ворочаясь с боку на бок, Сергей тщетно призывал сон, а тот всё не шёл, зараза. Вставал, курил в раскрытое окно, снова ложился — всё без толку.

Мысли в голове были тягучие, невесёлые — о Звездилове, о Жанне, о воющем замке. Как-то всё неудачно складывается в этой богом забытой деревушке, и работа не клеится. Может, и в самом деле махнуть рукой и уехать в Париж, а оттуда в Россию? В конце концов, главное — выставка состоялась. Успех налицо, возвращаться не стыдно… Да и Жанна твердит о некой опасности, караулящей в деревне.

Необычная девушка… Что за приступы ясновидения посещают её? И если туманные пассажи насчёт чёрной тени, идущей по пятам, худо-бедно можно объяснить излишней экзальтированностью бедняжки, то как она узнала о жене и сыновьях? Вспомнился покойный Дюваль, умевший читать мысли окружающих, оттого и погибший…

Устав ворочаться, Сергей встал, накинул халат и с подсвечником в руке спустился на первый этаж.

Путь лежал на кухню, где наверняка можно было найти вино. Стакан другой помог бы одолеть бессонницу.

На кухне ждал сюрприз. За столом сидел мсье Лавилье, и стояла перед ним почти уже пустая бутылка вина. В неярком пламени свечи обычно бесцветное лицо его стало иным: черты словно заострились, низкий лоб навис над тёмными провалами глаз, мясистые щёки показались обвисшими, как у бульдога… И без того не красавец, Лавилье при тусклом освещении выглядел просто отталкивающе.

Первым побуждением было развернуться и уйти. Не очень-то хотелось пить вино в компании с почти незнакомым и малоприятным человеком, да ещё ночью. Затем, однако, Сергей счёл это невежливым и решил остаться.

— Доброй ночи, мсье, — как мог приветливо сказал он.

Лавилье окинул его равнодушным взглядом.

— Приветствую, — откликнулся с некоторым трудом. Выпитое вино давало знать. — Похоже, и вам не спится, а?

— Увы…

— Ну, так присоединяйтесь, — великодушно предложил Лавилье и сделал широкий жест. — Лучшее лекарство от бессонницы у хозяина вон в том шкафчике. И на мою долю захватите. Лучше красного.

— Да как-то неудобно…

— Ерунда. Завтра заплатим, и всё.

В указанном шкафчике Сергей нашёл целую дюжину бутылок и взял две. Красное вино передал визави, а себе налил стакан белого. Чокнулись молча. Сергей отхлебнул, Лавилье опрокинул стакан залпом. Заев ветчиной, пододвинул тарелку Сергею.

— Угощайтесь. Хозяин наш, конечно, мошенник, но вино и копчёности у него хорошие.

— А почему мошенник? — поинтересовался Сергей, с удовольствием вгрызаясь в сочное, с прожилками сала мясо.

Хихикнув, Лавилье махнул рукой.

— А вот придёт время платить по счёту, так и сами поймёте… Я, молодой человек, тут уже две недели живу и мсье Арно знаю как облупленного.

— Да неужто?

— Верно вам говорю.

С этими словами Лавилье налил очередной стакан. Сергею стало забавно.

— А коли так, скажите-ка, что за портрет висит у нашего хозяина в общем зале? Какой-то лихой вояка в усах и бакенбардах… Всё хочу спросить, да случая не было.

— Тоже мне загадка, — хмыкнул собеседник. Выпил стакан залпом. Отдышался. — Дед его висит. Служил у Наполеона пехотным капитаном и погиб при Ватерлоо. Хозяин уверяет, что геройски. Врёт, наверно, поди проверь… Да ну его к чёрту вместе с дедушкой. — С этими словами Лавилье, навалившись грудью на стол, неожиданно перегнулся к Сергею. — Вы мне лучше скажите…

— Что?

— А вот что… Жена рассказала, что вы утром похвалили её рисунки.

— Было такое, — подтвердил Сергей, озадаченный резкой сменой темы.

Лавилье насмешливо посмотрел на художника.

— Что, действительно хороши?

— Несомненно.

Сергей коротко пояснил своё мнение и закончил тем, что мадам Лавилье — человек способный и надо бы ей заниматься живописью всерьёз.

— Ещё чего, — отрезал супруг и даже замотал головой. — Парижские художницы, мсье, — отпетые шлюхи. Вино, мужчины, свободная любовь и всё такое… Моя вот дома сидит и то, при мне живом, налево смотреть ухитряется. Ей только и осталось, что в художницы, на Монмартр.

Засопел яростно.

— Ваши семейные дела меня не касаются, — холодно сказал Сергей, неприятно удивлённый взрывом непрошенного откровения. — Вы хотели знать моё мнение о рисунках супруги, я его высказал. И всё.

— Всё ли? — свирепо переспросил Лавилье и привстал. — Я, по-вашему, слепой? Не замечаю, как она вам глазки строит? А вы, стало быть, в ответ, её рисунки нахваливаете… Не странное ли совпадение, мсье художник?

Теперь встал и Сергей. С отвращением посмотрел на собеседника.

— Вы пьяны, и только это немного извиняет бред, который вы несёте, — сказал жёстко. — Зарубите на носу: ваша жена меня не интересует.

— Врёте! Красивая женщина всегда интересует мужчину, если только он не евнух, — пробубнил Лавилье. — Особенно когда её муж стар и слаб. (Сергей вспомнил Марешаля, ночной визит женщины в его номер, и про себя вынужден был отчасти согласиться.)

Но, к вашему сведению, я всегда готов постоять за свою честь, — добавил угрожающе.

С этими словами он сделал неловкое движение, и тяжёлый стул шумно полетел на пол.

— Идите-ка лучше спать, — неприязненно заметил Сергей. — И успокойтесь, ради бога. Я на вашу честь не покушаюсь.

"А за других не ответчик", — добавил мысленно.

Кажется, маленькое происшествие Лавилье слегка отрезвило. Покачнувшись и схватившись за край столешницы, он молвил заплетающимся языком:

— Не обижайтесь, мсье. Возможно, я перебрал и наговорил лишнего. Но, понимаете, всё одно к одному: бедность, возраст, болезни. А тут ещё жена хвостом крутит. Вот чувствую, что крутит…

В голосе его звучало слезливое ожесточение.

— Насчёт болезней и бедности сочувствую. Возраст какой есть, такой и есть. А с женой разбирайтесь сами, — отрезал Сергей, поворачиваясь к собеседнику спиной.

Вышел. Не видел, конечно, какой издевательской гримасой проводил его Лавилье. А если бы вдруг обернулся, то непременно подивился бы лёгкости, с какой старый пьяница наклонился и одним движением поднял тяжёлый стул…