Золото короля - Перес-Реверте Артуро (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
— В каком это смысле? — осведомился кто-то.
В немощном свете фонаре все увидели, как капитан словно бы невзначай опустил левую руку на эфес шпаги. Глаза его пронизали тьму.
— А в таком, что если кто не подчинится приказу или начнет своевольничать, — медленно проговорил он, — я того убью на месте.
Ольямедилья устремил на него пристальный взгляд. Наступила такая тишина, что слышно было бы, как муха пролетит. Каждый переваривал услышанное, надеясь, что оно усвоится. И в этой тишине до нас долетел плеск весел невдалеке — где-то возле ошвартованных у берега суденышек. Все дружно обернулись в ту сторону — из тьмы вынырнула лодка с полудюжиной гребцов и тремя темными фигурами на носу. Себастьян Копонс — у него это заняло меньше времени, чем потребовалось мне, чтобы рассказать об этом, — прыгнул к берегу, наведя на подплывающих два огромных пистолета, как по волшебству появившихся у него в руках, а в руке Алатристе молнией сверкнул обнаженный клинок.
— За двумя зайцами… — прозвучал знакомый голос. Слова эти, послужив паролем, успокоили и капитана, и меня, тоже схватившегося за кинжал.
— Свои, — сказал Алатристе.
Он вложил шпагу в ножны, а Копонс спрятал пистолеты. Лодка ткнулась носом в берег неподалеку от нашего баркаса, и в слабеньком свете фонаря обрисовались три фигуры. Алатристе приблизился. Я — следом.
— Надо же попрощаться с другом, — сказал тот же голос.
Теперь я узнал графа де Гуадальмедину. Как и оба его спутника, он был в плаще и шляпе. За спиной у них, в шлюпке, я различил зажженные фитили двух аркебуз — новоприбывшие тоже были готовы ко всяким неожиданностям.
— У меня мало времени, — не слишком приветливо произнес капитан.
— Мы не помешаем, — ответил граф. — Делай свое дело.
Один из тех, кто стоял на носу, был рослый, широкоплечий, грузный, другой — тоньше и стройнее, в шляпе без перьев, и оба до самых глаз завернуты в плащи. Капитан еще мгновение разглядывал их, а я смотрел на него и в красноватом свете фонаря видел ястребиный профиль, густые усы, сощуренные глаза под широким полем шляпы, пальцы, поглаживающие рукоять шпаги. Весь облик его дышал мрачной угрозой, и, думаю, люди на носу не могли не ощущать ее. Наконец он обернулся к Себастьяну, стоявшему ближе остальных, почти неразличимых в темноте, и коротко приказал:
— Пошли!
Один за другим наши головорезы — первым шел Копонс, следом — все прочие — двинулись к сходням, поочередно попадая в пятно света, отбрасываемого фонарем, звеня и гремя железом, которым были обвешаны. Одни закрывали лица, проходя мимо фонаря, другие — напротив, с вызовом снимали шляпы. Кое-кто даже остановился, чтобы бросить любопытный взгляд на троих укутанных в плащи незнакомцев, а те взирали на этот диковинный парад в совершенном молчании. Счетовод Ольямедилья. поравнявшись с капитаном, принял озабоченный вид и на миг замедлил шаги, словно сомневался, стоит обратиться к незнакомцам или же нет. Решил, что не надо, занес ногу над планширом нашего баркаса и, запутавшись в полах своего мешковатого одеяния, свалился бы в воду, если бы чьи-то сильные руки, вовремя подхватив, не втащили его на палубу. Замыкавший шествие Бартоло Типун нес фонарь, который отдал мне, прежде чем перевалиться через борт с таким звоном и грохотом, словно на поясе у него и через плечо висела целая оружейная лавка. Алатристе стоял неподвижно, не сводя глаз с тех троих.
— Все, — сухо произнес он.
— Что ж, славное воинство… — заметил рослый.
Алатристе силился рассмотреть его в темноте. Голос этого человека показался ему знакомым. Его спутник — тот, что был ниже ростом и тоньше, — который до этого молча наблюдал за погрузкой, теперь внимательно оглядывал капитана.
— Жизнью своей клянусь, — сказал он наконец, — они и на меня страх навели.
Он говорил ровным тоном человека, получившего хорошее воспитание и привыкшего к тому, что никто не осмелится ему возражать или противоречить. При первых звуках этого голоса Алатристе застыл, словно каменное изваяние. Несколько мгновений я слышал только его размеренное дыхание. Потом он положил мне руку на плечо:
— Поднимайся на борт.
Я повиновался и вместе со своим баулом и фонарем полез по сходням. Перевалился через планшир и устроился на носу среди уже лежавших там людей, завернутых в плащи, пахнущих потом, железом, кожей. Копонс подвинулся, и я присел рядом с ним на баул. Отсюда мне был виден Алатристе, по-прежнему стоявший на берегу лицом к тем троим. Вот он поднял руку, словно собираясь снять шляпу, но движение свое не завершил, ограничившись тем лишь, что прикоснулся к полю, словно отдавая честь, потом закинул плащ на плечо и поднялся по сходням.
— Ни пуха ни пера, — сказал Гуадальмедина. Никто не отозвался. Шкипер отдал швартовы, его помощник оттолкнулся от берега веслом и поднял парус. И вот, подхваченный течением и легким бризом, который дул со стороны берега, рябя дрожавшие на черной воде редкие огоньки Севильи и Трианы, наш баркас бесшумно заскользил вниз по реке.
Мы плыли по Гвадалквивиру под бесчисленными звездами, а слева и справа черными тенями тянулись деревья и кусты. Севилья осталась далеко позади — за излучиной реки; ночная сырость пропитала деревянную обшивку баркаса и нашу одежду. Притулившись рядом со мной на палубе, дрожал от холода счетовод Ольямедилья. Прижавшись затылком к баулу, натянув одеяло до подбородка, я время от времени поглядывал на хозяина, сидевшего на носу вместе со шкипером. Над головой у меня подрагивало под ветром светлое пятно паруса, то открывая, то закрывая светящиеся точки, которыми усеян был небосвод.
Почти все хранили молчание. Черной бесформенной грудой заполняла наша команда узкое пространство палубы, и в плеск воды за кормой вплеталось мерное дыхание и похрапывание спящих, или — изредка — приглушенный разговор тех, кто еще бодрствовал. Кто-то напевал нарочито тоненьким голоском. Рядом со мной, завернувшись в плащ и прикрыв лицо шляпой, сном праведника спал Себастьян Копонс.
Кинжал впивался мне в поясницу, так что я в конце концов отстегнул его. Какое-то время я созерцал звезды над головой, желая обратить свои мысли к Анхелике де Алькесар, однако образ ее ускользал, вытесняемый той неизвестностью, что поджидала нас в конце пути. Я слышал наставления, которые граф Гуадальмедина давал капитану, слышал разговоры моего хозяина с Ольямедильей и в общих чертах представлял себе, как планировалось захватить фламандский галеон. Замысел состоял в том, чтобы взять его на абордаж, когда он бросит якорь на рейде Санлукара, а потом, воспользовавшись приливом, подогнать к берегу, где в укромном месте будет ждать наряд испанских гвардейцев, которые к этому времени уже прибудут в Санлукар сушей и в нужный момент вступят в дело. Что касается команды «Никлаасбергена», то, во-первых, это моряки, а не солдаты, а во-вторых, сыграет свою роль внезапность нападения. Указания относительно дальнейшей их судьбы даны были самые недвусмысленные, ибо вся наша затея должна была выглядеть как налет обычных, только очень уж наглых пиратов. Да и потом, если в жизни на что-то и можно полагаться, так это на то, что мертвые не проболтаются.
На заре, когда первые лучи еще невидимого солнца высветили дубовые рощи и купы тополей, тянувшиеся вдоль восточного берега, стало совсем холодно. Люди беспокойно зашевелились во сне, придвигаясь друг к другу в поисках тепла. Проснувшиеся завели вполголоса беседу, чтобы убить время, пустили вкруговую бурдючок вина. Совсем рядом со мной, полагая меня спящим, шушукались трое или четверо — Хуан Каюк, его кум Сангонера и кто-то еще. Речь шла о капитане Алатристе.
— Он не переменился, — сказал Хуан. — Все такой же — слов даром не тратит и спокойствия не теряет.
— Надежный человек?
— Как папская булла. Одно время он жил в Севилье, зарабатывал шпагой, как и все мы. Я с ним вместе прятался на Апельсиновом Дворе… Рассказывали, какая-то у него в Неаполе вышла неувязка. Со смертельным исходом.
— А еще говорят, он служил в солдатах во Фландрии.
