Ларец Самозванца (СИ) - Субботин Денис Викторович (книги без сокращений txt) 📗

— Хорошо! — простонал Марек, небрежно бросая нож под ноги приятелю и так же небрежно падая навзничь в траву. Он, разумеется, не разбился, в самый последний момент выкинув руки вперёд.

Яцек опять вздохнул. Ему и это было не по силам… Ну почему?! Почему Марек, который на год его младше и на целый пуд легче, всё делал легче и проще. Вот как сейчас — упал и не расшибся.

— Ну, чего ты там? — вопросил снизу Марек, — садись рядом… Ты чего там пожрать взял?

— Марек! — возмутился Яцек. — Не пожрать, а поесть. Ну, в крайнем случае…

Что в крайнем случае, он сказать не успел. Марек внезапно вскочил на ноги — бледный, взъерошенный. Сабля оказалась в его руке раньше, чем опешивший Яцек что-то сообразил.

— Ты что, ничего не слышишь?! — взъярился на него Марек. — Конница идёт сюда! Это погоня, Яцек!

Яцек недоверчиво посмотрел на него…

— Конница? Погоня? Ты что-то слишком о себе вообразил, Марек! Чего за нами гнаться-то?

— Не знаю! — пожал плечами Марек. — Мой господин сказал мне, что опасается погони. Может, он боится, что за нами этот толстопузый московит, боярин Совин бросится? Вот было бы здорово, коли б и впрямь — бросился! Пан Роман бы его одной левой… даже кончара из ножен не вынимая!

— Ну да! — недоверчиво нахмурился Яцек. — Так уж и одной левой! Этот боярин… Я его видел! Он конечно толстый, но — сильный. Да не ухмыляйся ты! Я ж говорю, сам видел, как он гвоздь двумя пальцами скрутил! И пузо у него большое, но — твёрдое. А сабля пусть старинная, но длиной кончару твоего пана не уступает! Думаешь, он просто так её на поясе таскает? Для красоты?

— Не думаю! — ответил Марек, но в голосе его больше не было веселья. — Иди-ка, отведи коней с опушки! И сам там побудь… Я быстро!

Прежде, чем Яцек успел ему возразить, отрок растворился в низком, зато очень густом кустарнике. Тяжко вздохнув, Яцек отвязал коней и, сообразив всё же прибрать за ними, укрылся сам и укрыл коней за деревья…

— Вот мерзавец! — выдохнул он сердито, привязывая коней к прочной, на его взгляд, ветке. — Опять обскакал!

Конечно, он не рискнул бы сунуться вот так, вперёд, с саблей в руке. Но сейчас ему казалось — рискнул бы. Сейчас ему казалось, что Марек нанёс ему очередной оскорбление. Сейчас он был преисполнен гнева и обиды. А ещё, сейчас он очень сильно хотел оказаться на месте Марека…

Наверное, ему приятно было бы узнать, что Марек мечтает о том же. И что этого бесстрашному храбрецу, способному ради поддержания собственного авторитета сунуться в любое пекло, сейчас очень страшно. И что сабля, сжатая в ладони, подрагивает.

Марек, однако, не давал воли чувствам — скользил между ветвей бесшумной тенью, пригнувшись так низко, что враг не мог бы его заметить… если б даже искал!

— Ну же, Марек! — прошептал он, обращаясь сам к себе. — Успокойся, трус! Твой господин доверил тебе важное дело…

И тут он увидел врагов. Увидел дозор — человек пять казаков, ехавших не спеша, пристально поглядывавших по сторонам. Увидел двигавшуюся следом за ними плотную массу конницы. Разнородную массу. Никак не меньше сотни числом!

Мареку было страшно, очень страшно, но он дождался, пока дозор не оказался рядом с ним. Теперь уже отчётливо было видно, что это — московиты, что они проделали долгий путь, а недавно вышли из боя и ещё не останавливались после этого на привал. Кони шли медленным шагом, и всадники даже не пытались перевести их хотя бы и на мелкую рысь… Видимо, попытки эти всё равно не принесли бы результата…

— Сотник! — донёсся до Марека глухой оклик. — Когда же привал?

— Как найдём место! — возразил могучий, красивый голос.

— Пора бы… Кони устали!

— Как найдём место! — повторил тот, кого назвали сотником…

Мареку больше нечего было делать здесь — он всё узнал. А ещё, он знал место, подходящее для привала одной сотни всадников. То место, где недавно удобно отдыхали они с Яцеком! И он очень сомневался, что Яцек сумел правильно прибрать за собой. Ох, надо поспешать!

Обратная дорога была труднее и опаснее. Рядом, всего в десятке шагов, по дороге ехали враги, и они были настороже — даже рушницы далеко не убирали. Мареку же надо было умудриться их обогнать, да ещё не на пару мгновений. Пару раз он врезался в деревья, раз сухая ветка под его ногой треснула, словно выстрелила… Ему повезло, и на опушку он выбежал, имея некоторое время в запасе. Яцека и коней там не было. И ничто не говорило о том, что здесь вообще кто-то был. Даже примятая трава успела расправиться… Ну, скоро ей придётся куда как туго!

— Яцек! — позвал он громким шёпотом.

Приятель почти тут же высунулся из кустов.

— Чего орёшь? — его шёпот был куда тише, почти беззвучный. В руках Яцек держал рушницу и фитиль её дымился.

— Ишь, развоевался… не придётся! — ухмыльнулся Марек. — Видишь ли, дружище, мы уходим. Я всё разузнал… Пора и честь знать!

Яцек так обрадовался, что даже не обиделся — редкий случай в последнее время.

— Вот и славно! — пролепетал он. — Поехали скорее!

— Да уж, скорее! — согласился Марек. — Но тихо! Они вот-вот будут здесь!

Лес сомкнул за ними свои ветви. Спустя несколько мгновений на дороге показался казачий дозор…

9

— Сотник, мы нашли место! — голос казака-разведчика был полон самых радужных предчувствий. — Отличное место!

Мрачно усмехнувшись этой радости, Кирилл взмахом руки послал отряд в указанную воином сторону. Ничего, недолго им радоваться! Скоро уже узнают, что он сократил остановку до полудня вместо обещанного дня! Скоро!.. Только бы не взбунтовались! По правде сказать, что люди, что кони выглядели предельно измождёнными.

Но место пленяло своей красотой. Опушка леса, огромные дубы в десять человеческих ростов, трава, доходившая коню по грудь… Речушка течёт — небольшая, с хрустально чистой водой, плавно перетекающей через запруду. Птички поют, жучки-червячки ползают… Идиллия!

Пока здесь не объявились люди. Сотня здоровых, потных, грязных мужиков и сотня не менее потных и грязных коней. Воды речушки-ручейка побурели от грязи и стали солёными от пота. Травяные пущи вытоптали копытами кони, что не вытоптали в первый миг — выжрали. Дубы лишились ветвей, дабы люди могли из этих ветвей развести себе костры… Птицы замолкли, испуганные. И только жукам да червякам некуда было деваться, они героически ползали, их давили десятками, их прихватывали лошади, вместе с травой…

— Еда! — радостный Шагин поставил перед господином и воспитанником котелок с дымящейся, раскалённой кашей. — Никитка сегодня в ударе!

Сотник, задумчиво уставившийся куда-то в землю, без особой радости отреагировал на это заявление.

— Каша… — уже не так радостно и уверенно пробормотал Шагин, усаживаясь подле хозяина и понадёжнее утверждая котелок в траве. — С салом, со шкварками! Пшённая, как ты любишь… Что с тобой, господин?

Кирилл коротко вскинул на него взгляд и снова уткнулся носом в колени. Щёки его побледнели, глаза в краткий миг, что он смотрел на слугу, были полны странной тоски.

— Да что случилось-то?! — воскликнул Шагин. — Господин, ты пугаешь меня!

— Вот уж чего меньше всего хотел! — фыркнул Кирилл, не глядя на него. — Тебя, Шагин, раз испугай, сам потом икать будешь… Долго!

Шагин сделал вид, что обиделся, не забывая, впрочем, следить за господином из-под упавших на лицо волос.

— Я вот думаю, что творится на Руси! — с тяжёлым вздохом, внезапно сказал Кирилл. — Народ, смерды, словно взбесились! Против царя бунтуют! Опять же, немцев [13]всяких развелось… Словно еретики могут нас чему-то доброму научить!

— Ну… а почему же нет? — осторожно спросил Шагин. — Среди них вдоволь настоящих мастеров. Те же пушкари, каменщики, потом эти… богомазы!

— Ну да, ну да! — поморщился Кирилл, которому иконы, писанные старым письмом, были куда больше по душе, чем новомодные работы московской школы. — Богомазы!.. Своих, что ли, мало?! Пушкари — да. Пушкари иногда знатные приходят. Токмо за те деньги, что им у нас платят, десять наших можно было воспитать. Да хотя бы и в той же Аглицкой земле!