Колодец Сайфулы - Наумов Сергей Максимович (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
– Пить...
Сержант встряхнул его за плечи, нащупал пустую фляжку на поясе Антона. Молча отцепил свою, протянул товарищу.
Бегичев сделал большой глоток и, отвернувшись, возвратил фляжку.
Сержант только смочил губы. Он вспомнил слова Ермакова, сказанные во время беседы перед поиском:
«Синоптики предсказывают песчаную бурю. Держитесь ближе к строениям, их у вас два: развалины сторожевой башни и кошара. Укройтесь там в случае необходимости. И берегите воду...»
Узоров нащупал упрятанную в ранец трехлитровую флягу – НЗ и тихонько вздохнул. Хотелось пить, но больше хотелось смочить иссеченное песком лицо.
«Афганец» бушевал весь остаток дня и только к ночи затих. Кошару занесло песком по самую крышу, и Узоров с Бегичевым потратили целый час, чтобы выбраться на поверхность.
Огромные лохматые звезды висели над пустыней. Небо, яркое от звездного свечения, соприкасаясь на горизонте с землей, внезапно обрывалось сплошной темнотой. В ней едва просматривались только гребни барханов да угрюмо поскрипывал саксаул.
Но так длилось недолго. Выкатившаяся луна преобразила пустыню. Барханы окрасились голубым цветом, потеряли свои контуры и стали похожи на присевшие легкие облака.
В этой призрачной голубизне все стало близким, невесомым, и Узорову на миг подумалось, что если попробовать сейчас бежать, то, пожалуй, можно оторваться от земли и полететь над песками.
Сержант слушал тишину. Что-то шуршало, но в поле зрения ничто не двигалось, и казалось, что это шуршит луна, плывущая в холодном небе.
– Пошли, – шепотом приказал Узоров, – и тихо...
Они пересекли гряду барханов и остановились пораженные. След темнел полукругом. Он лежал на склоне песчаного холма, как брошенная веревка. Он как бы приглашал идти за ним и был похож на вызов.
Узоров молчал, вглядываясь в дорожку из следов. Человек прошел здесь час назад. И это не Сайфула. Сержант достал складной метр и измерил отпечаток. Стопа шире и длинней, чем у старика. Обут в спортивные ботинки. А может быть, старик сменил обувь? Где же они прятались от урагана? Неужели в старом полуразрушенном колодце, на месте заметенного песками кишлака?
Никто в округе не знает так пустыню, как Сайфула.
След завораживал, неудержимо манил за барханы. Бегичев непонимающе смотрел на сержанта. Узоров же тщательно исследовал песок там, где не было и намека на след. Наконец сержант удовлетворенно хмыкнул и поднялся с колен.
– Он его заметал, Антон... – негромко, словно самому себе, обронил сержант.
«Ему нужно, чтобы мы потеряли время. Мы пойдем по следу, и след этот будет временами исчезать. Щетка с тонким ворсом – вот чем орудует человек в ботинках. Он хочет, чтобы мы тыкались, как слепые котята. Идти по заметенному следу – все равно что ползти по пескам на животе. Хитрый, коварный враг. Где же Сайфула передал ему воду?» – размышлял Петр Узоров, вглядываясь в своего напарника, словно видел того впервые. Он дорого бы сейчас дал за то, чтобы знать, кто торочит этот фальшивый след: Сайфула или неизвестный?
– Антон, пойдем кругами, – сказал Узоров. – Должен быть второй след. Будь внимателен и, главное, старайся идти тише. Ночью в пустыне шорох за версту слышно. Встреча – за четвертым барханом.
Бегичев кивнул. Он давно привык подчиняться товарищу: знал и верил: Петр Узоров опрометчивого решения не примет. Но как идти бесшумно, если ноги проваливаются по щиколотку в сыпучий, шуршащий песок? Как быть внимательным, если все ждешь, что вот с близкого гребня грохнет прицельный выстрел?
Впереди что-то заблестело, засверкало, и Бегичев догадался, что выходит к шору-солончаку и что поблескивает в лунном свете соль. Он услышал лай шакалов, насторожился. Поискал глазами фигуру Узорова, не нашел и короткой перебежкой приблизился к солончаку. Шор нужно было обойти по кольцу. След на твердом грунте едва ли обнаружишь, на тонком же слое песка он должен прочитаться довольно четко.
Антон увидел отпечатки знакомых каушей, когда кончал осмотр песчаного кольца вокруг шора. Цепочка следов тянулась на северо-восток.
И опять след свежий, получасовой давности. Бегичев не сомневался, что он проложен стариком.
Антон шел, низко согнувшись, зорко поглядывая вперед, держа автомат на изготовку. Внезапно ему показалось, что он увидел голову человека. Она мелькнула на гребне холма. Бегичев распластался на песке и медленно пополз вверх по гребню, оставляя так и не исчезнувшую голову слева от себя. Он перевалил через гребень и осторожно двинулся к черному предмету – теперь он не был уверен, что это голова человека, – маячащему на вершине бархана.
Когда подполз ближе, в призрачном свете луны разглядел кожаный туркменский курджум.
Он не раздумывал, когда рванул курджум с земли. А почувствовав тяжесть кожаного мешка и уверовав в то, что там вода, развязал сыромятную тесемку, перехватывающую горло курджума.
Вероятно, он поступил правильно: пограничник обязан осмотреть встреченный им предмет, тем более если он идет по следу. Но Бегичеву не хватало осторожности и опыта, которые имел сержант Петр Узоров. Из мешка послышалось шипение, и показалась голова кобры. Черной молнией выбросилась она из курджума, злобно раскрыв пасть.
Антон, ошеломленный внезапным появлением змеи, отпрянул от мешка, инстинктивно вскинув перед собой левую руку. И тотчас почувствовал острую, режущую боль в указательном пальце.
«Ударила зубами», – пронеслась мысль. Кобра снова взвилась в воздух. Антона захлестнула волна ярости. Почти не сознавая, что делает, здоровой, правой рукой он захватил змею ниже пасти и, глядя в мерцающие холодной злобой глаза грозы пустынь, изо всех сил стал давить ее горло.
Кобра крутила пастью, выставив зубы, по которым каплями стекал яд. Потом обмякла, бессильно упал раздвоенный язык, и тогда Бегичев отпустил горло змеи. Черной лентой скользнула она к ногам Антона.
– Глупо, – прошептал пограничник, разглядывая потемневший, распухший палец. Он знал, что укус кобры смертелен. Нужно быстро спустить отравленную кровь, иначе... последний час видит он эти голубые в свете луны барханы, яркие бесчисленные жаринки звезд, пронизавшие темное ночное небо.
Антон рванул из ножен штык-тесак, снял с плеча автомат, воткнул его стволом в песок, положил распухший палец на торец приклада.
– Врешь – не умру... – в отчаянии прошептал Бегичев и, занеся руку с клинком, ударил резко и сильно, отсекая уже не принадлежавший ему указательный палец. – Я не должен умереть... Петя... Ты слышишь, не должен, – пробормотал пограничник, впадая в беспамятство, и повалился на спину.
На бинтах, стягивающих всю ладонь левой руки, проступило алое пятно. Оно ширилось, росло, и скоро вся повязка набухла кровью.
Узоров разорвал зубами второй индивидуальный пакет.
– Антон... Ты меня слышишь? Слышишь, Антон? – склонился он к товарищу.
– Слышу, – тихо отозвался Бегичев и открыл глаза. – Наложи жгут... вот сюда, – показал пограничник чуть выше локтя. – Бинт не поможет.
– Как ты?
– Из смерти выполз... Еще бы полминуты и... крышка. Сайфула нарочно подложил.
– А ты как думаешь? Расчет на пограничную бдительность. Идти-то сможешь?
– Не смогу – поползу, – сквозь зубы процедил Бегичев. – Мы теперь с ним, гадом, железной цепочкой связаны.
Узоров снял со спины ранец и развернул рацию.
– Я радирую: пусть высылают «тревожную» в наш квадрат. И привезут воду. Мы теперь...
Он недоговорил. Длинная автоматная очередь разорвала тишину пустыни. Пули с железным шорохом взбили песок у самых ног сержанта, жалобно звякнули о металл радиостанции.
– Ложись! – крикнул Узоров и скатился по склону к кустам саксаула.
Бегичев бросился следом. Новая очередь веером взбила песок впереди пограничников. Антон упал.
– Жив? – окликнул товарища Узоров.
– Живой...
– Стреляют слева, с гребня... Не давай пристреляться, открывай огонь. Я поддержу... Им важно расстрелять рацию...
Бегичев ударил из автомата по гребню. Узоров резанул короткой очередью на звук вражеского автомата и быстро пополз вверх по склону, навстречу выстрелам.
