Мы еще встретимся, полковник Кребс! - Соколов Борис Вадимович (книги без регистрации txt) 📗
– Полюбился он вам? – улыбаясь, спросил монах. – Сейчас пошлю отрока, приведет его сюда.
Он повел Строгова в свою комнату, которая служила ему винодельческой лабораторией, жильем и молельней, и попросил обождать. Но посылать за рыбаком не пришлось. В дверь постучали, и открыв ее, старик увидел Нифонта.
– Легок ты на помине, – сказал Мелитон. – Давешний гость тебя ищет.
Нифонт с озабоченным лицом вошел и поздоровался.
– Нужен ты мне, Николай Павлович, – негромко сказал он Строгову, когда Мелитон отправился за вином, чтобы угостить их.
Строгов выжидательно смотрел на рыбака.
– Выйдем отсюда, поговорим, – продолжал Нифонт и потянул Строгова за рукав к выходу. В дверях он приостановился и обернулся к Мелитону, который уже возвращался с кувшином вина и стаканами.
– Погоди, отец, мы скоро придем.
Выйдя из винницы и пройдя небольшую площадку, они приблизились к широкой каменной лестнице. Окруженная ровными рядами старых кипарисов, она круто уходила от приморского шоссе вверх, к монастырскому собору.
Присев на камне, старик вполголоса сказал:
– Садись, милый, поговорить надо.
Оглянувшись еще раз, он повернулся к Николаю Павловичу и, глядя на него в упор, понизив голос до шепота, спросил:
– Ты большевик, прямо скажи?
В его взгляде были и вопрос, и ожидание, и, как будто, надежда.
Николай Павлович колебался только секунду.
– Да!
– Я так и думал, – с облегчением сказал рыбак. – Ну, так послушай. Вот прошлый раз сказывал я тебе про настоятеля. Что приезжают к нему, яко тати. Вот и ноне приехали двое. Живут там, – старик мотнул головой на блестевшую на солнце шапку собора, – таятся. Днем не выходят. Настоятель третьеводни ночью у них гостевал. А вчерась от него ходок пошел на Псху.
– Ты подожди, Алексей Иванович, давай по порядку, – остановил его Строгов. Он почувствовал, что приезд этих двух неизвестных всколыхнул монастырь, привел в движение какие-то силы, и необходимо выяснить обстановку более подробно.
– Когда они приехали?
– Да в ночь, как мы с тобой расстались!
– Откуда приехали, не слышал?
– Сказывали – из города.
– А примет их не знаешь? – и, заметив, что старик его не понял, он пояснил: – Ну, какие они?
– Один толстый да важный такой. Все себя по лысине гладил. С портфелем. В обращении, видать, строгий. Другой попроще. Веселый такой. А вечор приехал милицейский начальник из Гудаут. Ну, в духане-то они и встретились. Как будто невзначай. Пили, ели, да говорили.
– Как выглядит этот, из Гудаут? – спросил Строгов.
– Да главный там, старый уже, с седой бородой, Гумба по фамилии. Я и подумал: не должен он хлеб-соль есть с такими, как эти, что потайно с настоятелем видаются.
– А о чем говорили, не слыхал?
– Не. Вначале все тихо говорили, а как выпили, все тосты начали подымать, а Гумба все хвалился да грозился.
– Он один приезжал?
– Двое с ним. Тоже такие, как он, милицейские, только молодые.
– И долго были в духане?
– Да часа два, а потом поручкались и обратно.
– Ты сам видел?
– А как же! Главный сильно хмельной был, все сесть в седло не мог.
– Узнаешь, если увидеть придется? – спросил Строгов.
– А как же!
– А откуда ты его фамилию знаешь? – поинтересовался Строгов.
– Как уехали, я у людей спрашивал, они и сказали. Он не впервой сюда заезжал, только ранее в гражданском все больше ходил. Ты шукни в городе, кому следовает. У них дружба-то неспроста, как я считаю.
– Пили где? В ресторане внизу, что ли?
– Эге, там! Где станция автомобильная. Сам заведующий им все подавал. То из кабинету не выходит и с людьми не разговаривает, а тут заместо лакея прислуживал. А ишо говорили, что партийный! – он сокрушенно покачал головой.
– А на Псху кто пошел? – Из монастырских кто-нибудь? – продолжал допытываться Строгов.
– Нет. Тут ден пять тому приехал какой-то отдыхающий. Не здешний, из России. Ходил, хозяйство совхозное смотрел, все удивлялся и хвалил, как тут-де монахи работали. А как стемнело, пошел в домик к настоятелю и заночевал там. А утром ушел на Псху. Настоятель провожатого ему дал.
– Кто с ним пошел?
– Да один из схимников. Там в пещерах их много.
– Ну? А кормит их кто?
– Что нужно схимнику-то? Вода да фрухта. Этого там много. А сухарей верующие принесут.
– Разве они там есть?
Нифонт посмотрел на Строгова с удивлением.
– А то как же. На их век хватит!
– Ну, а ты сам на Псху был? – спросил Николай Павлович.
– Бывал. Еще когда монастырь был, хаживал. А в прошлом годе – я уж в мир ушел – позвали меня. Настоятель просил помочь. Груз какой-то переносили. Не знаю, что там было, все тяжелое. В брезентовых мешках уложено плотно, зашито наглухо и плечевые ремни приторочены. Шло нас к перевалу восемь человек, все крепкие да сильные. Дорога туда хоть не дальняя, а трудная. Всю ночь шли. Раньше ходили через хребет, до селения, а в тот раз дошли только до вершины, оставили те мешки на перевале и назад воротились.
– А с грузом кто остался?
Старик пожал плечами.
– Да никто. Мешки в кустах положили, рядом с тропою, ветками прикрыли, посидели, отдохнули, да и назад.
– Да что в них было-то? Неужели не поинтересовался? – с досадой допытывался Строгов.
– Нет. Мне ни к чему, – сказал Нифонт.
– Ну ладно! А теперь скажи, почему ты мне все стал рассказывать про настоятеля и прочее? – полюбопытствовал Строгов.
Старик насупился.
– Почему да почему? Люди они не наши, неладное что-то у них там затеяно. Нам все видно.
– А почему же ты догадался, что я большевик? – продолжал допрашивать Николай Павлович.
Нифонт в ответ хитро улыбнулся.
– Ты думаешь, наш брат ничего не понимает? Давеча, как ты меня спрашивал про то, про другое, я заприметил – неспроста это. Даром, что ли я столько годов на свете живу? Молод ты еще, Николай Павлович, меня, старика, провести.
Строгов рассмеялся.
– Ну вот хорошо, Алексей Иванович. Тогда не будем таиться. Ты вспомни, кто с тобой ходил. И расскажи все, что про Псху знаешь. – Он наклонился к рыбаку: – Может быть, нам с тобой сходить туда придется! Только про наши разговоры и про меня – молчок.
– Что ж я, не понимаю, что ли? – обиделся старик.
Отец Мелитон несколько раз выходил из винницы. Поглядывая на сидевших у парапета и потоптавшись в дверях, он пакачивал головой и, сутулясь, уходил обратно.
Солнце быстро приближалось к горизонту, готовое коснуться потемневшей воды, зажечь ее и после короткой вспышки потухнуть, а Строгов и старик все сидели на камнях и говорили, говорили.
Беседа была интересной. Николай Павлович все время что-то записывал в свой блокнот.
24
Готовясь к допросу Дзиапш-ипа, Чиверадзе внимательно просмотрел архивные материалы, но они не много прибавили к тому, что он уже знал об этом старинном абхазском роде. Роясь в архивах, он наткнулся на эпизод с посылкой дипломатического посольства в Англию и Францию. Случилось это в первой половине прошлого века, во время борьбы горцев с русским царизмом. Посольство было послано изнемогавшими в борьбе западногорскими племенами за помощью. Пребывание посольства в Париже и Лондоне произвело фурор. Французов и англичан, падких на все экзотическое, поразили оригинальные костюмы, серебряное и позолоченное оружие, гордость и восточная вежливость посланцев далекого, таинственного Cavcasa. Газеты были полны описаний черкесов. Государственные деятели Соединенного Королевства, далекие от романтизма и поэтических воздыханий, на одном из деловых приемов предложили делегации признать власть Англии, обещая взамен помощь вооруженной силой и оружием. Плата за помощь была слишком велика, и делегаты вернулись домой, не приняв предложения. Во главе посольства стоял Измаил Баракей-ипа Дзиапш, из абхазского племени убыхов. Потомок этого дипломата, так гордо отказавшегося от покровительства английской короны, ждал теперь вызова Чиверадзе, чтобы решить свою судьбу найти свое место в жизни родного народа.
