Честь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис (книги серии онлайн .TXT) 📗
Слуга поставил на столик чашку шоколада и блюдце с булочкой, наверняка уже зачерствевшей. Прошлым утром Джек встал еще позже и, не позавтракав, бросился на любовную вахту, так что сие угощение явно было прибережено со вчерашнего дня, а трехпенсовик, который Джек выдавал Фаггу на свежеиспеченную сдобу, благополучно осел в его брючном кармане.
— Завтрак, — пробурчал малый и побрел к ставням.
— О, благодарю, — отозвался Джек, садясь на кроватный валик. — И такой замечательный.
Шпилька осталась без внимания, зато комната заполнилась светом. Денек, подобно прошедшему, обещал быть погожим, и довольный этим обстоятельством юноша принялся бодро насвистывать что-то. А когда приметил, как морщится слуга, засвистел еще громче: у Фагга наверняка с перепою раскалывалась голова. Джек давно усвоил, что гренки с сыром на заботливо подогретой тарелочке ему перед сном никогда тут не подадут, ибо часам к десяти вечера тот, кто мог бы все это устроить, уже вдребезги пьяный вовсю храпел на своем чердаке.
Дойдя до двери, Фагг остановился и повернулся.
— Забыл, — уронил он и, шаркая туфлями, побрел обратно. — Почта.
На кровать были брошены два пакета, и Джек унял свист. Он отправил письма в Лондон всего десять дней назад, и то, что ответы пришли так быстро, поражало воображение. Не иначе как некий ловкач, именуемый Алленом, наладил-таки в стране отменную почтовую службу.
Фагг стоял над кроватью, глядя на него сверху вниз.
— Новости, сэр?
Более дурацкий вопрос было бы трудно придумать.
Джек посмотрел на конверты. Одно письмо было лондонским, из Абсолют-хаус, другое из… Хертфорда, хотя Джек никого там не знал. Перевернув его, он увидел печать Шестнадцатого полка легких драгун.
— Если что, я позову тебя, Фагг.
— Ладно.
Малый, прихрамывая, вышел, забыв закрыть за собой дверь.
Джек снова внимательно изучил конверты и, отложив на потом ознакомление с новостями, пришедшими из полка, вскрыл весточку из дому, где вместо привычного каллиграфического почерка матери обнаружил безграмотные каракули. Оказалось, что автор их — Нэнси, экономка семьи Абсолютов. Он и не подозревал, что она умеет писать, и стал читать, не обращая внимания на орфографические ошибки.
«Дорогой Джек, — говорилось в письме, — к счастью, мы были рады получить от тебя весточку, хотя туточки живем только мы с Тимоти, порадоваться-то больше и некому. Поначалу люди толковали, будто ты пропал, может, умер, а может, живой, кто его знает? Матушка твоя настрадалась, это уж как Бог свят…»
Джек поднял голову и задумался. Осенью 59-го года, когда он попал в плен к абенакам, домой, надо думать, сообщили о его весьма вероятной смерти. Весной, объявившись в живых, он написал матери и в конечном счете получил ответ. Однако матушка, к сожалению, не могла знать, что он опоздал на корабль и провел в Америке еще одну зиму.
Юноша вернулся к тексту.
«Она уехала к твоему отцу в Германию, где война. Больно уж переживала из-за всяких судейских говорунов, толковавших о конфузкации и всем таком прочем…»
«О конфискации», — сообразил Джек. Должно быть, все из-за той же состоявшейся по вине Джека дуэли, на которой его отец убил лорда Мельбурн. Оба Абсолюта ушли на войну, чтобы избегнуть последствий и, возможно, завоевать там славу, достаточную, чтобы смягчить суровость закона. Ведь мало того что дуэли были запрещены, так, ко всему прочему, сраженный лорд являлся также и королевским министром…
«…но пока это одна болтовня. Я переслала твое письмо в Гановер. Мы с Тимоти ведем хозяйство и ждем благополучного возвращения всех. Боже благослови и сохрани тебя, Джек. Твоя Нэнси».
Значит, его родители сейчас в Ганновере. Он был бы рад свидеться с ними, благо ему есть что им рассказать. Но с другой стороны, может быть, оно и к лучшему. Они наверняка отнеслись бы критически к его планам. Нет на свете матерей и отцов, которые сразу одобрили бы выбор сына. Так что уж куда лучше довести дело до конца, а потом познакомить их с богатой и красивой невесткой. Хочется верить, что это произойдет очень скоро.
Другое письмо Джек вскрыл неохотно. В полк он написал лишь потому, что не хотел давать повода обвинить себя в дезертирстве. Раз уж солдат находится в Англии, начальство должно знать, что он туда прибыл, хотя и лечится от последствий болезни. Написанная почерком настолько же аккуратным, насколько нелепы были каракули Нэнси, депеша сводилась к трем лаконичным фразам:
«Вам надлежит незамедлительно обследоваться у полкового врача. Полковник Бургойн командует подразделениями, ведущими боевые действия на Бель-Иле. Для восполнения потерь ему нужны офицеры».
Письмо было подписано квартирмейстером и отправлено из новой штаб-квартиры полка в Хертфорде.
Джек вздохнул.
Они намереваются осмотреть его и, если он хоть на что-нибудь годен, тут же отправить на поле брани. А драться ему не хотелось. Война близилась к концу. Судя по газетным сводкам, французов били почти везде. Что вообще представляет собой нападение на Бель-Иль, крохотный островок близ вражеского побережья? Всего лишь маневр, отвлекающий неприятельские ресурсы от главного театра военных действий в Германии. Стоило ли тогда претерпевать столько невзгод и выбираться из множества переделок, чтобы сложить голову в последние дни заварухи?
И все же он понимал, что отозваться придется. Другое дело, что в полку не могут знать, когда это письмо попадет к нему и, соответственно, когда им его ждать, да и, собственно, ждать ли. Если одно интересное дельце завершится именно так, как он надеется… что ж, в конце концов, его никогда не влекла воинская карьера, выбор был сделан под давлением обстоятельств. Служил он неплохо — тому подтверждением хотя бы бристольский парад мертвецов, — но раз война почти кончена, то на какое продвижение в армии можно рассчитывать в мирное время? Мундир хорош, он идет ему, однако на свете существует не один только красный цвет, есть и другие, поприятней для глаза. И уж во всяком случае, кругом полно мест, где можно провести зиму с куда большим удобством, чем, скажем, в казармах или, тем паче, в пещере, где, чтобы не обморозиться, приходится втирать в кожу медвежий жир.
Пребывая в наилучшем настроении, Джек встал, быстро умылся и облачился в потрепанный старый мундир, от которого с каждым днем пахло все хуже и хуже. Считалось, что Фагг проветривает его и чистит, но этим он занимался с той же небрежностью, как и всем прочим. Джек надеялся, что, когда он будет делать Летиции предложение, та не обратит внимания на эту досадную мелочь, несколько принижающую тот романтический образ, какой она, глядя на молодого «корнета», несомненно взлелеяла в своей душе.
Вышел Джек, как всегда, через заднюю дверь. Навряд ли Летти или миссис О’Фаррелл вели наблюдение за домами квартала, хотя бы потому, что сейчас они были уже далеко, но на всякий случай Джек продолжал поддерживать видимость, что тут где-то живет его тетушка, которую он время от времени навещает. Вдруг, например, дам что-то задержит. Тогда его утреннее появление из парадной двери роскошного особняка едва ли будет свидетельствовать в пользу столь удачно состряпанной версии. Памятуя об этом, Джек окольной дорожкой поспешил в обход главной площади Цирка, но, когда та открылась для взора, первым делом взглянул на дом номер шесть. Там проживала его любимая, и фасад этого здания по-прежнему скрывали леса. Вообще-то у Джека сложилось впечатление, что за все время его пребывания здесь ремонт ничуть не продвинулся, да и ни одного работника на лесах он ни разу не видел. Должно быть, миссис О’Фаррелл весьма раздражала необходимость постоянно пользоваться садовой калиткой.
Оглянувшись, он бросил взгляд на впечатляющий фасад дома под номером двадцать два, где обитал сам. Архитектурой Джек особо не интересовался, но знал, что это здание, как и все остальные в квартале, построено в стиле, именуемом палладианским, кем-то из знаменитых Вудов. Он находил его несколько экстравагантным, хотя фриз украшали античные сценки, изображавшие играющих ребятишек, а шедший под ним архитрав был точно таким же, как и у всех соседних домов, что объединяло их в некое единое целое, и впрямь очень походящее на римский Колизей. Он также знал, что многие приверженцы более строгих форм зодчества выступали против столь нарочитого подражания классике, однако Джека оно ничуть не коробило, поскольку напоминало Лондон и, в частности, Мейфэр.
