Маленький дикарь - Марриет Фредерик (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Сильный толчок пробудил меня от этого сна наяву, и я очутился в воде. Падение мое было столь неожиданно, что несколько мгновений я не мог прийти в себя и понять, в чем дело, но тотчас же сообразил, что, по всей вероятности, подцепил на крючок крупную рыбу, которая заставила меня потерять равновесие. Удочка врезывалась в руку и грозила мне гибелью, мешая подняться на поверхность воды. С большим трудом удалось мне от нее высвободиться и выплыть наружу. Желая удержать добычу, я уцепился обеими руками за удочку и всеми силами потянул рыбу к себе. Наконец, мне удалось увидеть то, что я поймал, или, вернее, что поймало меня. Мне удалось только мельком взглянуть на рыбу. Она была огромная. Через мгновение она опять нырнула в воду и увлекла меня за собой. Я успел разглядеть, что она была почти круглая, длиною приблизительно в семь или восемь футов, и представляла собою опасного противника в этом закрытом месте. Я продолжал бороться с ней и чувствовал, что сопротивление понемногу ослабевает. Наконец, мне удалось вонзить ей нож в голову, что положило конец нашей борьбе. Теперь являлось другое затруднение. В пылу преследования я уплыл на милю расстояния от острова и настолько утомился, что был не в состоянии тащить назад свою добычу. Итак, приходилось бросить рыбу. Она представляла собой богатый запас провизии, а теперь ускользала из моих рук. Я подумал о м-с Рейхардт, о том, как обрадовалась бы она, если бы я мог доставить ей такую значительную прибавку к нашим скудным средствам пропитания. Но тут же вспомнил ее непоколебимую веру в Провидение и те наставления в благочестии и мудрости, которые, наверное, ожидали меня по возвращении.
ГЛАВА XXXII
Как только мне удалось снять рыбу с крючка, я повернул по направлению к дому и энергично плыл, пока не добрался до берега; к счастью, вблизи не было ни одной акулы. Я вышел на берег без дальнейших приключений и пошел разыскивать моего доброго друга. Я нашел ее, по обыкновению, погруженной в домашние заботы. Она всегда была занята — шила, чинила, чистила, убирала и украшала наше жилье или же трудилась где-нибудь поблизости над какими-нибудь менее женственными работами. Сад наш процветал под ее наблюдением. Он весь был засажен разнообразными растениями, и нас окружали деревца и кусты, которые должны были в скором времени совершенно изменить внешний вид нашего жилища. М-с Рейхардт выслушала рассказ о моих приключениях с большим интересом, побранила меня за неосторожность и с испугом говорила о тех грустных последствиях, которые могла бы иметь моя необдуманность.
— Ты мог бы утонуть, разбиться или сделаться добычей акулы, — сказала она тихо и серьезно прибавила: — ты должен считать, мой дорогой сын, что Бог охранял тебя!
— Но позвольте, — ответил я, — если бы Провидение, действительно, заботилось обо мне, мне не пришлось бы пожертвовать такой великолепной рыбой. Я добыл ее с таким трудом, и она была так необходима для нашего пропитания!
— Тот самый факт, что ты решился бросить эту большую, неуклюжую рыбу, указывает на заботу Провидения о тебе. Если бы ты настоял на своем намерении вытащить ее на берег, нет сомнения, что тяжесть ее пересилила бы тебя, и ты бы утонул. Что сталось бы тогда со мной? Женщине одной не под силу была бы борьба за существование в таком пустынном месте. Если ты будешь действовать с большею осторожностью и предусмотрительностью, то докажешь этим свое попечение обо мне!
Я обещал ей вперед не рисковать своей жизнью и тем успокоил ее. Я притворился, что забыл о своем разочаровании; на самом же деле, пойманная мною рыба не выходила у меня из головы, и я продолжал горевать о том, что необходимость заставила меня отдать ее на съедение прожорливым обитателям дна морского. Мысли эти преследовали меня даже ночью, и я видел себя во сне сидящим на утесе с удочкой в руках, видел свою борьбу с чешуйчатым противником и грустно плыл обратно к берегу, как это было наяву. После весьма беспокойной ночи я поднялся очень рано и пошел искать Неро. Я застал его плавающим в море, близ утесов; он делал какие-то странные прыжки, нырял в погоне за каким-то темным предметом, который виднелся на поверхности воды. Я отозвал его, чтобы посмотреть, что так занимало его, и удивлению моему не было границ, когда я разглядел неуклюжие очертания вчерашнего моего противника. Я вскрикнул от восторга, и м-с Рейхардт, услыхав мои радостные восклицания, прибежала посмотреть, что творится со мною. Удивление ее при виде этой огромной и странной рыбы было не менее сильно, чем мое. Мы стали рассуждать о том, как вытащить ее на берег. После некоторых совещаний я взял в руки веревку, прыгнул в воду и, сделав петлю, закинул ее под жабры рыбе, затем я поплыл обратно и вскарабкался на утесы, откуда мы уже соединенными стараниями силились вытащить ее из воды. Мы долго тянули и дергали ее изо всех сил, но сначала безуспешно. Рыба была слишком велика, чтобы вытянуть ее отвесно. Наконец, нам удалось с большим трудом дотащить ее до низкого утеса; я разрезал ее на куски, и м-с Рейхардт унесла их в хижину с целью высушить ее каким-то новым для меня способом. Она утверждала, что рыба сохранится на целый год.
М-с Рейхардт приготовляла рыбу замечательно вкусно и разнообразно, и эта еда никогда не надоедала мне. Судя по вкусу, рыба эта принадлежала к породе осетров, но настоящего имени ее я так никогда и не узнал. Мне впоследствии никогда уже не удавалось поймать такой рыбы; вероятно, она случайно попала в наши воды. Однажды в полдень, после вкусного обеда, приготовленного все из той же рыбы, я навел разговор на приключения м-с Рейхардт и напомнил ей, что она прервала рассказ о себе и о бедном немецком мальчике на самом интересном месте. Я попросил ее продолжать свое повествование, и она, хотя и неохотно, но все же согласилась.
ГЛАВА XXXIII
— Наш добрый священник д-р Брейтвель, — начала она, — был человек недюжинного образования и очень любил выказывать свои познания. Он был когда-то учителем в одной из больших школ, а теперь употреблял большую часть свободного времени на обучение детей, которые привлекали его внимание какими-нибудь выдающимися способностями. В городке насмешливо говорили о том, что доктор учит крестьянских мальчиков греческому и латинскому языку, а девчонок — географии и знанию глобуса. Даже попечители качали головой и считали доктора немного сумасшедшим, видя, как он делится своими знаниями с такими неподходящими учениками. Но он не обращал на это внимания и продолжал свой добровольный труд, который не приносил ему ничего, кроме чувства собственного удовлетворения. Лишь тогда, когда он принял меня и молодого Рейхардта в число своих учеников, у него явилась надежда на некоторый более серьезный успех. Дух соревнования побуждал нас обоих учиться необыкновенно прилежно и тем облегчить труд нашего доброго учителя. Соревнование это не переходило в соперничество, как это часто бывает. Оно происходило от обоюдного желания уважать друг друга.
Таким образом научились мы французскому и латинскому языку, географии и всем обыкновенным отраслям высшего образования. Более всего проявляли мы склонности к изучению религии, и так как учитель наш очень поощрял нас в этом, то мы в скором времени стали не худшими богословами, чем он сам.
По мере того как мы учились вместе, в сердцах наших зарождалась все большая привязанность друг к другу. Мы чувствовали себя несчастными, когда нам приходилось расставаться, и высшим счастьем для нас было находиться вместе. Мы еще были слишком молоды, чтобы вполне понимать значение такого чувства, но мало-помалу оно переходило в такое сильное влечение, которое с незапамятных времен называется любовью.
— Мне кажется, что я теперь понимаю, что это значит! — сказал я, вспомнив свои грезы, так неожиданно прерванные падением в воду.
— Меня это удивляет! — ответила она. — Откуда же тебе знать чувство?
— Нет, я уверен, что понимаю его! — подтвердил я и затем прибавил с некоторым смущением. — Если бы я был в положении Генриха Рейхардта, я наверное чувствовал бы сильную привязанность к девушке, выказавшей мне столько доброты. Я испытывал бы желание быть постоянно с ней и хотел бы, чтобы она меня любила более, чем кого-либо другого!
