Орел нападает - Скэрроу Саймон (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
В то же мгновение шеренги столкнулись с раскатистым лязгом копий, мечей и щитов, напоминавшим грохот гигантской волны, набегающей на скалистое побережье. Катон резким движением вбил свой крепкий щит в толпу варваров, ощутил ответный толчок, устоял, а варвар, с которым он сшибся, охнув, открыл рот, чтобы возместить потерю выбитого из легких воздуха. Но не успел: сосед юноши по шеренге вогнал дикарю под мышку клинок, и тот рухнул наземь. Катон пнул поверженного врага сапогом и в свою очередь сделал выпад, целясь мечом в незащищенную грудь бритта, занесшего над головой Макрона топор. Варвар, однако, заметил угрозу и отпрянул, так что клинок Катона лишь рассек ему мышцы плеча. Бритт был мужественным бойцом, он не издал ни звука. Ни в тот миг, когда кровь из распоротого плеча залила его грудь, ни даже тогда, когда Макрон вогнал ему меч в живот с такой силой, что кровавое острие высунулось из зада. На лице бритта застыло невыразимое изумление, и он упал на окровавленный снег, уже успевший принять немало его товарищей, как раненых, так и мертвых.
— Наседайте, парни! — крикнул Катон. — Навязывайте ближний бой, не давайте им оторваться!
Макрон одобрительно улыбнулся. Наконец-то его оптион ведет себя в битве как полагается. Уже не стесняется приободрять и бывалых вояк, даром что те сами знают, что делать. К тому же малыш теперь тоже знает, что сражающейся когорте полезно, что нет, и всемерно старается поддержать должный порядок.
Однако тяжеловооруженные бритты все продолжали обрушиваться на римлян с той фанатичной, противоречащей любой логике яростью, природы которой Катон никак не мог постичь. С флангов же на римский квадрат волна за волной накидывались легковооруженные, подзуживаемые друидами пехотинцы. Жрецы в черных одеяниях сами в бой не рвались, но, держась за спинами соотечественников, вовсю проклинали захватчиков и призывали сынов британской земли сокрушить и прогнать за море чужаков, оскверняющих ее просторы своими орлами. Но ни религиозный пыл, ни слепая отвага не могли защитить не прикрытый доспехами торс. Легковооруженные варвары дрались героически и тем не менее гибли под беспощадными ударами римских мечей.
Наконец, после того как стало окончательно ясно, что дуротриги не в состоянии прорвать римский строй и что их отчаянные усилия переломить ситуацию приводят лишь ко все большему нагромождению трупов, варвары, уворачиваясь от коротких клинков, стремительно вылетавших из-за щитов, почти полностью прикрывавших неуязвимых легионеров, начали отходить.
— Они дрогнули! — взревел Макрон. — Не расслабляться! Не давать им опомниться!
Мужества дуротригам было не занимать, но им противостояло регулярное войско, хорошо вымуштрованное и действующее как один человек. Они словно бы дрались не с людьми, а с огромным бесчувственным боевым механизмом, изначально задуманным и изготовленным исключительно для войны. Тот неуклонно катил и катил к своей цели, безжалостно подминая под себя всех, кто оказывался у него на пути.
По мере того как когорта усиливала напор, впереди и вокруг нее все чаще вместо боевых кличей в воздух взмывали вопли ужаса и отчаяния. Дикари уже не видели смысла в том, чтобы попусту бросаться на щиты и мечи римлян. Первые ряды дуротригов попятились, вынудив отступить остальных. Сначала это делалось, чтобы не создавать толчеи, потом как-то незаметно процесс стал обвальным. Бритты десятками, а затем сотнями принялись разворачиваться и разбегаться.
— Не останавливаться! — взревел Гортензий из первой шеренги. — Продолжать наступление! Если мы остановимся, нам конец! Вперед!
Менее опытный командир, воодушевленный тем, что сумел обратить в бегство превосходящие силы противника и заставил его понести потери, намного превышавшие собственные, наверняка велел бы отряду встать лагерем, сочтя дело законченным. Но Гортензий был старым воякой, и стена щитов продолжала движение, разя каждого, оказавшегося в зоне досягаемости, жалами коротких мечей. Когорту сковывала воедино железная дисциплина, и какие бы чувства ни испытывал каждый легионер, в бою он руководствовался не ими, а полученными приказами. Чуть задержавшись, чтобы подровнять шеренги, римляне размеренным шагом углублялись все дальше в холмы.
Солнце опустилось за горизонт, сумерки придали снегу голубоватый оттенок. Склоны по обе стороны от долины были усеяны дуротригами, ошеломленно взиравшими на строй чужаков. Однако варвары понемногу начинали приходить в себя. Звучали рога, вожди и друиды собирали своих людей.
— Не расхолаживаться! — приказал Макрон. — Не сбавлять темпа!
Первые заново сколоченные вражеские подразделения, скользя тенями по снежным полям вдоль дороги, с легкостью обгоняли квадрат, поскольку римляне двигались медленней, чем в походном порядке. Этих отрядов становилось все больше, варвары поторапливались, явно готовя римлянам новый сюрприз. Численное превосходство по-прежнему оставалось за дуротригами, однако, как полагал Катон, поскольку оно им ничего не давало, от них теперь следовало ожидать лишь каких-то тактических каверз. Что где-то радовало, так как, по общему солдатскому мнению, в тактике эти тупые мужланы не смыслили ничего.
Ночные переходы и сами-то по себе неприятны, а в боевой обстановке — вдвойне. Каждый неверный шаг одного человека может привести к гибели многих, а едва различимая во тьме земля таит великое множество разнообразных ловушек для солдатских натруженных ног. Вовремя не замеченная кроличья или барсучья нора, например, грозит вывихом, а то и нешуточным переломом, любая, пусть даже и совсем мелкая кочка более чем способна спутать ряды и внести сумятицу в марш. Так что командирам приходится в оба глаза следить за своими легионерами, одних придерживая, других подгоняя, а кое-кого вообще тыча носом в каждый появляющийся на пути бугорок.
Катон покачал головой, наклонился, хватанул с земли горстку снега и протер им лицо, радуясь бодрящему ледяному пощипыванию. Освежившись, он спешно вернулся к Макрону, отчаянно стыдясь своей слабости. Даже теряющему последние остатки сил командиру негоже показывать подчиненным, что и он тоже предельно измотан.
«Этого никогда больше не повторится», — заверил мысленно убегающую в ночную даль дорогу Катон и вновь заставил себя сосредоточиться на своих обязанностях, так как когорта продолжала неудержимо продвигаться вперед. Какое-то время он держал общий шаг, потом опять побежал вдоль темных солдатских рядов, свистящим шепотом подбадривая уставших и поторапливая отстающих.
Где-то к концу четвертого часа мерного безостановочного движения молодой оптион осознал, что долина сужается. Темные склоны обступавших дорогу холмов вздымались все круче.
— Что это? — спросил вдруг Макрон. — Там, впереди? У тебя глаза помоложе. Как думаешь?
Действительно, в конце узкого снежного языка, по которому пролегала тропа, угадывалось какое-то шевеление, а когда Катон напряг зрение, пытаясь разобрать, что там творится, морозный ночной воздух наполнился уже знакомым жужжанием.
— Поднять щиты!
Практически одновременно с этой командой из темноты вылетел рой пущенных пращниками снарядов. Правда, эффективность удара была невысокой: большая часть увесистых ядер пронеслась над когортой или зарылась в землю, не долетев до нее. Но кого-то залп все же задел, о том дали знать крики раненых.
— Когорта, стой! — крикнул Гортензий.
Когорта остановилась, и, когда на легионеров обрушился новый залп, все они уже были надежно укрыты щитами. В результате снаряды нанесли ущерб главным образом не солдатам, а пленникам, сгрудившимся в центре квадрата.
— Мечи к бою!
За приказом последовал лязг клинков. Затем когорта опять замерла.
— В атаку — марш!
Темная масса качнулась и пришла в движение, а через некоторое время Катон уже мог без труда различить, какой сюрприз приготовили римлянам дикари. Дуротриги перегородили сильно сузившуюся в том месте долину сплошным завалом из срубленных стволов, кустов и веток, за которым так и кишела темная варварская орда. Залпами пращники больше не били: обстрел сделался беспорядочным, но непрерывным. Приняв на щит пару ядер, Катон пригнулся пониже, оставив над металлической кромкой только шлем и глаза. Когорта неумолимо приближалась к завалу, но по мере сокращения расстояния возрастала и эффективность стрельбы. Пращники, получившие замечательную возможность продемонстрировать свою меткость, разили чужаков до тех пор, пока первая шеренга квадрата не уткнулась в нагромождение ветвей и корней. Лишь тогда дуротриги прекратили обстрел и с оглушительными боевыми кличами принялись рьяно размахивать длинными копьями и мечами, явно намереваясь пустить их в скором времени в ход.
