Триумф Сета - Мессадье Жеральд (книги хорошего качества .txt) 📗
Было очевидно, что именно Анкесенамон должна войти первой, а вместе с ней и Шабака. Они услышали голос Ая, доносящийся из ванной комнаты. Он отдавал приказы слугам. Все успокоились. Вскоре Ай вышел из ванной в сопровождении слуги, который вытирал ему поясницу. Царь окинул всех взглядом и весело сказал:
— Это случится, но не сегодня.
Шабака расхохотался.
— Как я этому рад, мой царь, мой господин!
Анкесенамон подошла к царю и поцеловала его в щеку. Он положил руку на ее плечо.
— Это Нахтмин вас встревожил? Вчера у меня было легкое недомогание. Думаю, сказалась загруженность работой. Или заботы.
— Заботы? — переспросила Анкесенамон.
— Маху сообщил мне, что вот уже на протяжении нескольких дней наблюдается непонятное передвижение войск от Мемфиса к Стене Принцев. Завтра я ожидаю донесения гонцов. Теперь позвольте мне одеться.
Царица сообщила тем, кто ожидал своей очереди за дверью, что царь восстановил свои силы. Все с облегчением вздохнули и вернулись в свои покои.
— Стена Принцев, — объяснил Шабака царице, когда они были в большом зале, — это высокая стена, выстроенная на востоке, чтобы помешать вторжению бедуинов. Какой же была причина передвижения войск, о чем сообщили шпионы Маху?
Следующий день прошел без инцидентов. Анкесенамон успокоилась, по крайней мере внешне.
На рассвете следующего утра она и Итшан были разбужены сдержанным, но настойчивым стуком в дверь. Анкесенамон встала, чтобы узнать, в чем дело. Приоткрыла дверь. В неясном свете вырисовалось лицо Уадха Менеха. Мертвенно-бледное. Перекошенное.
— Твое величество, — проговорил он с дрожью в голосе, — прости меня, но…
Он не мог говорить, но ему уже не надо было заканчивать свое сообщение.
— Подожди. Я сейчас оденусь, — сказала она.
Она набросила на плечи накидку и последовала за старым Распорядителем церемоний по еще прохладному коридору.
— Хранитель гардероба нашел его этим утром в своей постели… бездыханным…
Он не осмелился сказать «мертвым».
— Надо разбудить полководца Нахтмина и Первого советника, — повелела она, не узнав своего собственного голоса.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
УЗНИЦА
21
ЦАРИЦА НА БАРЕЛЬЕФЕ
Слишком хорошо ей было знакомо это гробовое молчание, прерываемое шепотом и скрипом сандалий на усыпанных песком плитах, — она его прочувствовала после смерти своего отца. Затем матери. Сменхкары. Мекетатон. Пасара. Сетепенры. Тутанхамона. Нефернеферуры.
«За что это мне? Всегда мне?» — возмущенно думала она.
Войдя в комнату Ая, она была потрясена видом Мутнехмет.
В изголовье ложа виднелся ее одинокий силуэт, окутанный клубами дыма от благовоний, которые уже расползлись по комнате. Одетая во все белое, она стояла неподвижно, с цветком лотоса в руке. Шабака и Хранитель гардероба, как хранители Ка, стояли по другую сторону ложа.
Анкесенамон совсем упустила из виду, что супруга Хоремхеба была дочерью Ая. Но в этом дворце, где интересы династии стояли на первом месте, кровное родство уже мало что значило.
Мутнехмет думала об отце, которого она никогда не знала. Она повернула голову к царице, которая некогда была ее племянницей, прежде чем формально стала мачехой. Они встретились взглядами. У обоих глаза помутнели, но были сухими.
Впрочем, надо было оплакивать царя, но слезы не приходили. Анкесенамон не могла вспомнить ни одного волнующего события, связанного с покойным. В течение четырех лет правления их объединяла только власть.
Возможно, те же самые чувства испытывала Мутнехмет. Неужели он не брал ее на руки, когда она была ребенком? Неужели никогда не позволял ей прыгать у себя на коленях?
Но детство — это другая страна.
Мутнехмет положила цветок лотоса на грудь усопшему и удалилась, чтобы уступить место царице.
«Где она нашла лотос в это время года? — размышляла Анкесенамон. — Ах да, разумеется, в большом бассейне в здании дворца». Она остановилась перед теперь уже покойным царем, — одним из последних силуэтов на длинной фреске. Странно бледный, как будто освобожденный от всего земного, сам по себе ставший мумией. Сеферхор закрыл ему глаза.
Она рассматривала тело царя, которым должны были заняться бальзамировщики. Этот человек был ее дедушкой, затем врагом, потом царем и официальным супругом. Странной была их связь. В Анкесенамон поднялась новая волна возмущения. Он дошел до того, что сделал ее циничной, почитающей интересы династии превыше всего. Он навсегда сделал ее узницей дворца. Она теперь даже не могла сбежать, как Меритатон. Ее прижали к стене судьбы тутмосидов, сделав одним из персонажей барельефа.
Во время весьма символического брака с Тутанхамоном она была случайной царицей. Ай превратил ее в главную, вечную царицу. Он украл у нее молодость.
«Он из меня сделал живую мумию!» — прозвучало у нее в голове.
Почему она его не оттолкнула!
Она подняла взгляд и увидела полные ужаса глаза Шабаки. Смерть Ая открыла ему истинность его положения: бывший раб, он стал проклятой душой хозяина, а отныне будет преследоваться за преступления, которые совершил в своей жизни.
Теперь ей следовало приступить к ежедневной процедуре умывания, затем облачиться в траурные одежды, износившиеся из-за частого употребления.
Выходя из комнаты, чтобы предупредить распорядителя о том, что этим утром не следует приводить льва, она увидела Шабаку в обществе Нефернеруатон и Мутнехмет. Они все собрались в зале первого этажа, там же были и кормилицы. На их лицах она прочла тревогу. Даже карлик Меней сидел неподвижно с расширенными от страха глазами.
«Что же с нами будет теперь? — казалось, кричало их молчание. — Что нам теперь делать?» Она понимала, что они ждали ее, но ограничилась тем, что сказала:
— Нам всем потребуется мужество.
Она собиралась возвратиться в свои покои, когда появился Нахтмин и направился к ней:
— Твое величество, он велел тебе провозгласить волю царя: он считал, что управление делами царства должно быть возложено на меня.
Он не терял времени. Ни малейшего следа печали на лице. Она покачала головой. Ей это было знакомо: четырьмя годами раньше она пережила подобное после смерти Тутанхамона.
— Пригласи Усермона и глав ведомств, — обратилась она к нему. — Мы должны составить провозглашение. Будет действительно лучше, если ты незамедлительно возьмешь власть в свои руки.
— А ты созови Царский совет, — сказал он.
Она пожала плечами. Неужели он не знал, что больше не было Царского совета? Ай его упразднил. Он сконцентрировал всю власть в своих руках. В результате теперь имело законную силу только слово царицы. Ай хотел, чтобы его преемником стал сильный мужчина, но по иронии судьбы в Двух Землях властвовала женщина.
— Что это за передвижения войск к Стене Принцев, что так встревожило царя? — спросила Анкесенамон.
— Утром должны вернуться гонцы, которых я отправил на разведку. По всей видимости, это исходит от Хоремхеба, но я не улавливаю в этом смысла.
— Держи меня в курсе.
Часом позже она вошла в кабинет Ая, где собрались главы ведомств. Все были напуганы. Лицо царицы являло собой маску, скрывавшую ее чувства.
— Царь желал, чтобы его сменил царевич — командующий Нахтмин, — сказала она. — Я хочу знать, все ли вы согласны с этим.
Все ответили, что согласны.
— Таким образом, мы должны составить воззвание, в котором будет сообщено о смерти царя и о том, что регентство взял на себя полководец Нахтмин.
Главы ведомств и Первый советник Усермон немного расслабились: власть в стране оставалась в руках династии.
— Могу ли я со всем уважением напомнить ее величеству, что объявлять о наследовании трона нельзя, пока не истекут семьдесят дней официального траура? — вмешался Майя.
Последовало несколько секунд молчания. Лица глав ведомств стали по меньшей мере озадаченными, даже растерянными.
