Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 2 (худ. Клименко) - Дюма Александр (бесплатные книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Ладно, ладно, господин Кольбер. Значит, у нас нет больше денег?
— У меня больше нет, но у господина Фуке есть.
И лицо Кольбера осветилось злобной радостью.
— Что вы хотите сказать? — спросил Людовик.
— Государь, мы уже взяли у господина Фуке шесть миллионов. Он дал их так охотно, что, наверное, не откажется дать еще, если понадобится. Теперь как раз ему пришло время раскошелиться.
Король нахмурил брови.
— Господин Кольбер, — проговорил он, отчеканивая слова, — я держусь другого мнения. Я не хочу ставить в затруднительное положение моего верного слугу. Господин Фуке уже выдал шесть миллионов в течение недели, это достаточная сумма.
Кольбер побледнел.
— Однако, — заметил он, — несколько времени тому назад ваше величество говорили иное, в тот день хотя бы, когда пришли вести из Бель-Иля.
— С тех пор, сударь, я переменил свое мнение.
— Разве ваше величество уже не верит в заговор?
— Господин помощник интенданта, мои дела касаются меня одного, я уже говорил вам, что сам буду вести их.
— Значит, я имел несчастье впасть в немилость у вашего величества! — вскричал Кольбер. Он весь трепетал от страха и ярости.
— Никоим образом, напротив, вы очень нравитесь мне.
— Ах, государь, — улыбнулся казначей с притворной грубостью, которая льстила самолюбию Людовика, — что толку нравиться вашему величеству, когда не можешь быть вам полезным?
— Ваши услуги пригодятся в другой раз.
— Как же вы прикажете поступить теперь, ваше величество?
— Вам нужны деньги, господин Кольбер?
— Около семисот тысяч ливров, государь.
— Вы возьмете их из моей личной казны.
Кольбер поклонился.
— Но, — прибавил Людовик, — едва ли вы при всей вашей экономии можете обойтись такою ничтожною суммою, я подпишу вам ордер на три миллиона.
Король взял перо, написал несколько слов. Затем, передавая бумагу Кольберу, сказал:
— Будьте спокойны, господин Кольбер, составленный мной план — настоящий королевский план.
После этих слов, произнесенных со всей торжественностью, какую молодой государь умел придавать своим речам в таких обстоятельствах, он отпустил Кольбера и велел позвать портных.
Приказ, отданный королем церемониймейстерам, скоро стал известен всему Фонтенбло. Все знали, что король примеряет свой костюм и вечером состоится балет. Эта новость распространилась с быстротой молнии и на лету пустила в ход кокетство и разные причуды, зажгла множество желаний, воспламенила самые безумные мечты. В ту же минуту, словно по волшебству, все, кто умел держать в руках иглу, все, кто умел отличать камзол от штанов, как говорит Мольер, были призваны на помощь щеголям и дамам.
Король окончил свой туалет к девяти часам. Он появился в открытой карете, убранной зеленью и цветами. Королевы поместились на великолепной эстраде, сооруженной на берегу пруда, в театре изумительной красоты.
За пять часов плотники собрали все части этого театра, обойщики расставили стулья, и, словно по сигналу волшебной палочки, тысячи рук, помогая друг другу, без суеты и спешки соорудили в этом месте здание под звуки музыки, а затем осветители украсили театр и берега пруда неисчислимым количеством свечей.
На небе, покрытом звездами, не было ни единого облачка. Казалось, сама природа пришла на помощь фантазии короля. Вместо крыши над театром простирался небесный свод, за передними декорациями сверкала отраженными огнями гладь воды, а дальше — синеватые силуэты деревьев с куполообразными вершинами.
Когда прибыл король, зрительная зала была полна; она слепила глаза блеском золота и драгоценных камней, так что невозможно было различить ни одного лица. Понемногу, когда глаз освоился с этим сиянием, из него одна за другой стали возникать прекрасные дамы, словно звезды на ночном небе перед зрителем, сначала закрывшим, а потом открывшим глаза.
Сцена изображала рощу; по ней высоко прыгали кривоногие фавны. Дриада дразнила их, они гонялись за нею; другие дриады спешили к ней на помощь, и все это было выражено в разнообразных танцевальных движениях.
В разгар суматохи появлялась Весна со всей свитой и водворяла порядок. Времена года, союзники Весны, сопровождали ее и открывали танцы под звуки гимна, слова которого были исполнены тонкой лести. Флейты, гобои и скрипки рисовали сельский пейзаж.
Король, он же — Весна, выступил на сцену под гром рукоплесканий.
На нем была туника из цветов, мягко облегавшая его стройную, тонкую фигуру. Шелковые чулки телесного цвета обрисовывали его изящные ноги в сиреневых туфлях с зелеными бантами. Прекрасные волнистые волосы, свежий цвет лица, мягкий взгляд голубых глаз, губы, снисходившие до улыбки, — таков был тогда этот король, справедливо прозванный королем всех Амуров. Он двигался легко и плавно, точно парил.
Это был блистательный выход. Следом появился граф де Сент-Эньян, видимо, спешивший к королю или принцессе.
На принцессе было длинное платье, легкое и прозрачное, так что под ним иногда ясно обрисовывались то колено, то маленькая ножка, обутая в шелковую туфлю. Со свитою вакханок она весело приближалась к месту, где должна была танцевать.
Рукоплескания продолжались так долго, что граф успел подойти к королю, стоявшему в танцевальной позиции.
— Что вам, Сент-Эньян? — спросила Весна.
— Боже мой, ваше величество, — пролепетал побледневший придворный, — ваше величество и не подумали о танце Плодов.
— Почему же, я помню, его не будет.
— Нет, государь. Ваше величество не отдали об этом приказания, у музыкантов он сохранился.
— Досадно, — пробормотал король. — Этот танец невозможно исполнить, ибо нет господина Гиша.
— Государь, целых четверть часа будет музыка без танцев. Это погубит весь балет. Правда, оркестр мог бы выбросить этот номер. Но дело в том, государь…
— Что еще?
— Ведь господин де Гиш здесь…
— Здесь? — проговорил король, нахмурив брови. — Он здесь?.. Вы уверены?..
— В костюме для танцев, государь. Взгляните направо. Граф ждет.
Король почувствовал, что его лицо вспыхнуло. Он живо обернулся. В самом деле, справа от него, блистая красотою, в костюме Вертумна стоял де Гиш, видимо, ожидая взгляда короля, чтоб заговорить с ним. Невозможно описать изумление короля, изумление принца, заметавшегося в ложе, шепот, поднявшийся в зале, волнение публики, волнение принцессы при виде своего партнера.
Король молча уставился на графа.
Тот подошел к нему и почтительно поклонился:
— Государь, ваш покорнейший слуга явился сегодня на службу, как явился бы на поле битвы. Король, лишившись этого танца Плодов, утратил бы лучшую сцену в своем балете. Я не хотел, чтоб красота, изящество и искусство короля потерпели ущерб из-за меня. Я покинул своих фермеров и явился на помощь моему королю.
Каждое из этих слов было взвешено и красноречиво. Лесть понравилась королю, мужество его изумило. Он сказал только:
— Я не приказывал вам вернуться, граф.
— Конечно, государь, но ваше величество не приказывали мне также оставаться там.
Король чувствовал, что время уходит. Еще минута, и все было бы испорчено. Притом же в сердце короля царило счастье. Он почерпнул вдохновение в красноречивом взгляде принцессы.
Глаза Генриетты говорили ему:
«Ведь вас ревнуют. Рассейте подозрения. Кто боится двух соперников, тот не боится ни одного».
Своим ловким вмешательством принцесса одержала верх. Король улыбнулся де Гишу.
Де Гиш ни слова не понял из этого немого разговора. Он видел только, что принцесса старается не смотреть на него. Получив помилование, он приписал его принцессе. Король был доволен. Один принц ничего не понимал.
Балет начался. Он был великолепен.
Когда скрипки воодушевили августейших танцоров, когда наивная пантомима той эпохи — ее наивность еще подчеркивалась посредственным исполнением сиятельных артистов — развернулась во всем блеске, зала дрогнула от аплодисментов.
Де Гиш сиял как солнце, но солнце придворное, готовое довольствоваться второстепенной ролью. Ему не было дела до успеха, который не оценила принцесса; он мечтал только о том, как бы снова завоевать ее благосклонность. А она даже не взглянула на него.
