Сталинъюгенд - Кирпичников Алексей Феликсович (бесплатные полные книги txt) 📗
– Улов?то поближе покажи.
Тёмка повернулся, гордо поднял кузов к лицу вопрошавшего и вдруг заметил, что корзинка Феликса валяется на земле, грибы из неё высыпались на дорогу, а самого Кирпича два здоровых мужика уминают на заднее сидение автомобиля. Он ещё ничего не успел толком сообразить, как чьи?то крепкие руки плотно подхватили его и запихнули в другую машину.
– Не бузи, пацан. Ты арестован, – донёсся до него стальной голос, и Артём сразу затих.
«Эмки» развернулись и погнали в сторону Москвы. На обочине поселковой дороги остались сиротливо лежать две опрокинутые корзины, вокруг которых всё было усыпано белыми и подосиновиками.
Другие грибы в этот урожайный день ребята оставили в лесу.
* * *
Комендант госдачи «Зубалово» Василий Даранов зашёл в хозблок и направился к токарному станку, за которым Ваня Микоян мастерил шахматы. Юный столяр?краснодеревщик, с головой погружённый в работу, ловко орудовал инструментом. Острое лезвие резца, ведомое уверенной и уже довольно опытной рукой, то врезалось в зажатую в станке и быстро вращавшуюся деревянную заготовку, то плавно выходило из неё. Прямо на глазах у капитана госбезопасности из куска дерева рождалась шахматная фигура. В помещении стоял шум, и попахивало горелым. Ванины чёрные волосы и футболку обильно усыпали размельчённые до состояния пыли опилки. Понаблюдав за процессом, Даранов слегка тронул парня за плечо. Ваня вздрогнул от неожиданности, отдёрнув стамеску от почти уже готовой фигуры. Обернувшись и увидев коменданта, он не спеша выключил станок и снял защитные очки. Когда шум стих – спросил:
– Что произошло, Василий?
– Не переживай, ничего не случилось. Просто ты нужен
– ?…
– Товарищ приехал и задаёт вопросы. По технике. А я не знаю, что отвечать. Ты у нас специалист… Вот я и пришёл за помощью.
– Спрашивайте. Что могу – расскажу, но только я вряд ли знаю больше электрика Коли.
– Знаешь, Ваня… точно знаешь. Пойдем в комендатуру, а то товарища неудобно сюда тащить – здесь пыль, и оглохнуть можно.
– Пошли.
Отключив питание станка и кое?как отряхнув опилки, Ваня направился вслед за чекистом. В кабинете Даранов отрекомендовал ему своего знакомого – сотрудника центрального аппарата НКГБ, Николая Александровича.
– Садись, Ваня, – комендант указал ему на свободное место. – Побеседуйте пока, а я займусь кое?какими делами.
Плотно закрыв за собой дверь, Даранов оставил слегка удивлённого сына Микояна наедине с улыбающимся молодым мужчиной, одетым в двубортный светло?серый летний костюм и белые парусиновые туфли с коричневыми дерматиновыми носами.
Покинув кабинет, комендант быстро зашёл в дежурку и приказал сержанту, несшему вахту:
– Срочно, по внутреннему, позвони на дачу и позови к телефону Серго. Когда тот возьмёт трубку, скажи, что Ваня попросил его как можно быстрее подойти в столярку.
Отдав приказ, Даранов вышел на двор и неторопливо направился к хозблоку. С Серёжей они столкнулись у его дверей.
– Привет, Серый. – Мягко встретил капитан младшего сына хозяина охраняемого им объекта.
– Здравствуйте, Василий. Что?нибудь стряслось?
– Да ничего серьёзного. Просто тебе надо помочь Ване, а он у меня в кабинете.
– Вы что, «козла» забиваете?
– Хм… Ну, почти.
– Так бы и сказали.
Как и его брат, бесхитростный мальчишка последовал в комендатуру, где увидел незнакомого мужчину и растерянного Вано.
– Познакомься, Серго. Это мой коллега – Николай Александрович.
Мальчишка вежливо поздоровался и представился. В ответ то же самое сделал гость и предложил ему занять свободный стул. Когда «Голод в Абиссинии» уселся, московский чекист, как бы продолжая прерванный разговор, сказал:
– …В общем, ребята, вам надо на десять минут подъехать со мной в наркомат, чтобы провести опознание пистолета. Без этой процедуры мы не можем закрыть уголовное дело об убийстве Уманской.
– Раз надо, значит надо, – ответил за двоих старший брат. – Давай, Серёга, предупредим маму, быстро переоденемся и… через десять минут уже будем тут.
Последние слова предназначались московскому чекисту. Сказав их, Ваня посмотрел на того, ожидая одобрительного кивка.
– Ребята, времени на сборы нет! Проблема опознания возникла в последнюю минуту. Знаете, как бывает – попался крючкотвор?прокурор, и очевидные вопросы требует документально подтвердить, поэтому меня так срочно и отрядили за вами. Поверьте, на площади Дзержинского вы больше трёх минут не задержитесь, а потом этой же лошадью мы вас мухой сюда домчим.
– Ваня… Сергей, – поддержал гостя комендант, с которым ребята за многие годы совместной жизни успели сдружиться. – Давайте, дуйте на всех парусах – скорее вернётесь.
– Ну, если надо – поехали, – согласился обязательный Вано и поднялся.
Вслед за ним встали остальные и направились к дверям здания, выходившим за пределы дачи. Рядом с палисадником братья увидели немного запылённую «эмку». Николай Александрович сел возле водителя, а ребятам жестом указал забраться в салон. Микоянчики без промедления расположились на заднем сидении. Взревел двигатель, и машина рванулась к Москве.
Они стремительно приближались к городу. Московские улицы, свободные от праздной публики, сиротливо пустовали. Через полчаса «эмка» выскочила к площади Дзержинского и затормозила у центральных ворот НКГБ. Массивный глухой стальной створ тотчас распахнулся, и машина исчезла в чреве здания. Заехав во внутренний двор Лубянского комплекса, она остановилась у неприметного подъезда. Николай Александрович неспешно покинул салон, велев братьям обождать, и исчез за местами облупившейся двустворчатой дверью. Вскоре оттуда вышел капитан внутренних войск и строгим голосом приказал ребятам следовать за ним. Мальчишки послушно выполнили команду. Зайдя внутрь, они оказались в длинном пустынном коридоре, застеленном затёртой ковровой дорожкой. В самом его начале была настежь открыта дверь, за которой находилась просторная комната.
– Направо, – скомандовал оперативник и, когда ребята повиновались, уже более миролюбиво продолжил: – Серго, ты жди здесь, а мы с Вано пойдём выполнять установленную процедуру. Её каждому из вас проходить порознь.
Оставшись один, Серёжа осмотрелся. Рядом с окном, метрах в полутора от подоконника, стоял казённый стол с задвинутым в него стулом. С другой стороны стола находились две привинченные к полу стальные табуретки. Большая часть пространства вдоль стены справа от окна занимала пошарпанная, длинная деревянная скамья с массивными подлокотниками. На ней мальчишка и устроился дожидаться свой очереди.
Прошло минут двадцать. Он уже успел пересчитать всех мух, с жужжанием осаждавших окно, и занялся изучением сетки трещин на противоположной стене. Вдруг из коридора послышались шаги, и на пороге показался незнакомый мужчина.
– Серго Микоян?
– Да.
– Пойдём.
Серёжа с видимым облегчением вскочил со скамьи и потянулся к выходу. Чекист пропустил его вперед.
– Следуй прямо по коридору. Нам до самого конца.
Метров через двадцать коридор закончился дверью с табличкой: «Приём арестованных».
* * *
Зажатый между двумя бугаями, Феликс всё равно видел в окно остающиеся позади берёзы и сосны. Он машинально отмечал знакомые повороты дороги и исхоженные десятки раз лесные опушки. Автомобили свернули с Успенского шоссе на Рублёвку. Произведя сложный арест, чекисты расслабились и начали развязно смаковать прелести новой машинистки оперативного отдела, налегая в описаниях на «две разваленные пухлые булки» в той части её туловища, что располагалась ниже спины. Потом они обсуждали недавний, первый в военное время, товарищеский матч по футболу между «Динамо» и ЦДКА, где поочерёдно блистали Константин Бесков и Алексей Гринин. Феликс их не слышал. Он был сдавлен этими злыми людьми и скован от ужаса. Слова – «ты арестован» – всё ещё не доходили до его сознания.
Теперь они ехали по Доргомиловке. Кирпич безотчётно улавливал привычные дома, мелькавшие на пути в неизвестность. Вот они миновали «Метрополь» и потянулись на подъём к зданию НКГБ, незыблемым утёсом нависшим над площадью Дзержинского. Когда машина обогнула этот дом и замерла у ворот со стороны Большой Лубянской, Феликс пришёл в себя – прямо над ним на солнце блестели четыре окна, приходившиеся на кабинет Петра Ивановича. Внутри у мальчишки всё оборвалось от вспыхнувшей надежды.
