Дитя бури - Хаггард Генри Райдер (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗

– О Макумазан, – проговорил Панда в отчаянии, – я знаю, что тебя нельзя винить. Я уже послал полк, чтобы прекратить бой, и отдал приказание привести виновников завтра ко мне на суд. Я очень рад, Макумазан, что ты остался невредим, но я должен предупредить тебя, что с этих пор твоя жизнь будет в опасности: партия узуту объявит тебя вне закона и будет считать своим долгом отомстить тебе. Пока ты в моем городе, я могу защитить тебя, так как поставлю сильную охрану вокруг твоего лагеря. Но тебе придется остаться здесь, пока все уляжется, иначе тебя убьют на дороге.

– Благодарю тебя за твою доброту, король, – ответил я. – Но это меня совсем не устраивает, так как я надеялся завтра отправиться в Наталь.

– Ничего не поделаешь, Макумазан, – если ты не хочешь быть убитым, то тебе придется остаться здесь. Кто попадет в бурю, должен ее выждать в безопасном месте.

Таким образом, судьба снова вовлекала меня в водоворот зулусских событий. На следующий день я был вызван в суд отчасти в качестве свидетеля, отчасти в качестве обвиняемого. Подойдя к главной площади Нодвенгу, я увидел Панду, окруженного членами совета. Все огромное пространство перед ним было заполнено тесной толпой зулусов; по правую руку сидели приверженцы Сетевайо – партия узуту, по левую руку – приверженцы Умбелази – партия изигкоза. Во главе правой партии сидел Сетевайо, его братья и военачальники; во главе левой – Умбелази со своими братьями и военачальниками, среди которых я заметил Садуко. Он сидел непосредственно позади Умбелази таким образом, что мог шептать ему на ухо.

Я явился со своим маленьким отрядом из восьми охотников, и, по особому разрешению короля, мы пришли вооруженные ружьями. Я решил, в случае необходимости, как можно дороже продать свою жизнь. Нам указали место почти перед самым королем и между обеими партиями. Когда все уселись, начался суд. Панда хотел узнать, кто был виновником происшедшей накануне стычки.

Я не могу изложить во всех подробностях все происходившее на суде. Это было бы слишком долго, и многое я уже забыл. Но я хорошо помню одно: что приверженцы Сетевайо уверяли, что воины Умбелази были зачинщиками, а приверженцы Умбелази говорили, что зачинщиками были воины Сетевайо, и каждая партия подкрепляла свидетельства своих приверженцев громкими криками.

– Как мне узнать правду? – воскликнул наконец Панда. – Макумазан, ты случайно был свидетелем этого боя, выступи вперед и расскажи, как было дело.

Я вышел и рассказал, что воин из партии Сетевайо начал ссору, ударив сторонника Умбелази. Сторонник Умбелази обозлился на это и убил сторонника Сетевайо, после чего и началось побоище.

– Таким образом, по-видимому, виновной стороной является партия Сетевайо! – сказал Панда.

– На основании чего ты говоришь это, отец мой? – вскакивая с места, спросил Сетевайо. – На основании свидетельства этого белого человека, который, как всем известно, друг Умбелази и его советчика Садуко и который сам убил двух воинов из тех, кто считает меня своим вождем.

– Да, Сетевайо, – вмешался я, – я убил их потому, что они напали на меня. И нападение их ничем не было вызвано с моей стороны.

– Как бы то ни было, ты убил их, жалкий белый человек, – сказал Сетевайо, – и их кровь жаждет отомщения. Скажи, кто дал тебе разрешение явиться перед королем в сопровождении вооруженных людей, когда мы, его сыновья, имеем право брать с собой только палицы? И если это право дал тебе Умбелази, то пусть он защитит тебя.

– Я это и сделаю, если понадобится! – воскликнул Умбелази.

– Благодарю тебя, Умбелази, – сказал я. – Но в случае надобности я сам сумею себя защитить, как я это сделал вчера. – И, взведя курок моего двуствольного ружья, я взглянул прямо в лицо Сетевайо.

– Когда ты выйдешь отсюда, я посчитаюсь с тобой, Макумазан, – пригрозил Сетевайо, сплевывая сквозь зубы, как он всегда делал в минуту гнева.

Он был вне себя от ярости и хотел на ком-нибудь сорвать злобу, хотя до этого времени мы всегда были с ним друзьями.

– В таком случае я останусь здесь, – холодно ответил я, – под защитой короля, отца твоего. Неужели, Сетевайо, ты от ярости потерял голову до такой степени, что хочешь навлечь на себя гнев англичан? Знай, что если я буду убит, то от тебя потребуют отчета в моей крови.

– Да, – прервал Панда, – и знай, что тот, кто посмеет тронуть пальцем моего гостя Макумазана, умрет, все равно, простой ли он воин или мой сын. А также, Сетевайо, я налагаю на тебя штраф в двадцать голов скота, которые должны быть выплачены Макумазану за ничем не вызванное нападение на него твоих солдат, которых он убил в самообороне.

– Штраф будет заплачен! – сказал Сетевайо более спокойным тоном, так как он видел, что в своих угрозах зашел слишком далеко.

Затем Панда вынес приговор по делу столкновения, но, в сущности, этот приговор не привел ни к чему. Ввиду того, что было невозможно доказать, чья партия была более виновной, то он наложил на обе партии штраф в одинаковое число голов скота и прочитал им нотацию о плохом их поведении, но эта нотация была выслушана очень равнодушно.

После того, как с этим делом было покончено, был поднят самый главный вопрос.

Сетевайо встал и обратился к Панде:

– Отец мой, – сказал он, – страна бродит во тьме, и ты один можешь осветить нам дорогу. Я и мой брат Умбелази живем в неладах друг с другом, и причина нашего спора: кто из нас сядет на твое место, когда тебя не будет в живых. Одни племена хотят одного, другие – другого, но только тебе, о король, тебе одному принадлежит право решения этого вопроса. Но раньше, чем ты объявишь свою волю, я и те, которые стоят за меня, хотят тебе напомнить следующее: моя мать, Умквумбази, является твоей главной женой, а потому, согласно нашему закону, я, ее старший сын, должен быть твоим наследником. Кроме того, когда ты бежал к бурам перед падением Дингаана, который правил до тебя, белые спросили тебя, кто из твоих сыновей твой наследник, и ты указал тогда на меня. После этого белые нарядили меня в пышную одежду, чтобы почтить во мне будущего короля. Но в последнее время мать Умбелази и другие, – он взглянул на Садуко и на братьев Умбелази, – стали возбуждать тебя против меня, и ты стал холоден ко мне. Многие стали говорить, будто ты хочешь назначить Умбелази своим наследником. Если это так, отец мой, то скажи открыто, чтобы я мог знать, что мне делать.

По окончании своей речи Сетевайо снова уселся, ожидая ответа. Но Панда ничего не ответил, а только взглянул на Умбелази. Умбелази встал и был встречен бурными приветствиями и криками. Хотя Сетевайо имел большое число сторонников, в особенности среди отдаленных племен, но каждый зулус в отдельности любил больше Умбелази, может быть, из-за его роста, красоты и доброго характера.

– Отец мой, – сказал он, – подобно моему брату Сетевайо, я ожидаю твоего ответа. Не знаю, что ты мог говорить в поспешности и в страхе белым людям, но не могу допустить, чтобы ты когда-либо объявлял зулусскому народу о своем желании назначить Сетевайо своим наследником. Я говорю, что у меня такое же право на престол, как у него, и что тебе, одному тебе, надлежит решить, кто из нас наденет королевский плащ в те дни, когда тебя не станет. Однако, чтобы избежать кровопролития, я согласен поделить страну с Сетевайо (при этих словах Панда и Сетевайо покачали головой, а все присутствующие рявкнули: «Нет!») или же, если он этого не хочет, я согласен вступить с Сетевайо в единоборство и биться на копьях, пока один из нас не будет убит.

– Выгодное предложение! – насмешливо проговорил Сетевайо. – Не называют ли моего брата «Слоном» и не считается ли он самым сильным воином среди зулусов? Нет, я не хочу, чтобы судьба моих сторонников зависела от какой-нибудь случайной раны при поединке или от силы мускулов. Решай, о отец, скажи, кому из нас сидеть в твоем кресле после того, как ты перейдешь к праотцам.

Панда казался очень расстроенным, и немудрено. Из-за изгороди, за которой подслушивали женщины, выбежали Умквумбази, мать Сетевайо, и мать Умбелази и стали нашептывать королю одна на одно ухо, другая на другое. Не знаю, какие советы они ему давали, но, очевидно, советы были разные, потому что бедняга король совсем сбился с толку и вращал своими белками то в одну, то в другую сторону. Наконец он закрыл уши руками, чтобы больше ничего не слышать.