Узы крови - Хамфрис Крис (электронная книга txt) 📗
Пока Жан бродил по улицам, заполненным людьми, которые продолжали во что-то верить, на него вдруг нахлынули воспоминания. Нахлынули так явственно, словно все это случилось совсем недавно, а не много лет назад. Были годы, когда он чувствовал себя вот так же — словно у него внутри солома. Он рубил головы и разживался деньгами только для того, чтобы купить себе еще одну бутыль лучшего вина, еще одну женщину, чтобы хотя бы на время забыть о своей первой жене и о первом ребенке, о Лизетте и Ариэль, об их зараженных чумой телах. Анна Болейн поставила точку в этой жизни, которую и жизнью-то назвать было нельзя. Анна Болейн дала ему узреть небеса, дала ему цель — завладеть ее рукой и похоронить эту руку, что провело его через невероятные трудности к невероятному счастью. В конце концов он восторжествовал над обстоятельствами — у него появились Бекк и дети, «Комета». Но, может быть, сын прав. Может быть, грехи его прошлой жизни слишком тяжелы на весах судьбы. Краткое мгновение радости сменила боль, и вот Жан Ромбо снова пуст.
Когда на улицах стемнело, ему не хотелось возвращаться домой, хотя там его ждала обильная еда, достойная новой должности командующего. И Бекк тоже ждала его там. Но и это его не соблазнило. Она не хотела, чтобы он уходил. Но и не особенно мечтала о том, чтобы он остался. Когда он лежал возле нее на кровати, их незримо разделял Джанни. Хакон, Фуггер, Эрик — все они будут там, полные надежд, как и республиканцы Сиены. И Анна уже вернется. Но Жан знал, что увидит в ее глазах, а с него уже достаточно разочарований.
Поэтому он вошел в переполненную таверну, взял бутылку местного крепкого вина и устроился в самом темном углу, подальше от солдат, распевающих песни. И стал пить. Может быть, на дне бутылки он найдет утешение.
Но и там утешения не было. Не успел Жан сделать первый глоток, как перед его столом возникло нечто обширное.
— Хакон! — Жан кивнул на пустой стул. — Садись. Здесь хватит для обоих.
Скандинав понюхал бутыль и покачал головой.
— Держу пари, дома тебя ждет кое-что получше, только что доставленное… Господин командующий! — Он чуть поклонился. — Могу я сопроводить туда вашу милость?
— Высокопоставленные глупцы! Давай сначала прикончим эту, а? Может, еще возьмем?
Жан хотел было налить, но громадная рука остановила его.
— Это наша последняя ночь, Жан. На рассвете мы отправляемся в Рим. И Анна… — Он запнулся, но все-таки продолжил; — Анна хочет что-то сказать тебе. Что-то важное.
И Жан мгновенно протрезвел. Он встал и последовал за Хаконом. И с каждым шагом страх все больше овладевал им.
В комнате пахло жареным мясом. Эрик усердно потрудился — и результат был уже на столе: две куропатки, глухарь, три голубя, скворцы, нанизанные на вертел, несколько кроликов, а в центре — четыре каплуна, уложенные в ряд. Имелось там и говяжье ребро — сочное, розовое, с золотящимся по краям слоем жира. И колесо плотного хлеба, колесо, достойное телеги размером с этот стол. И чаши с оливковым маслом, а рядом — круг козьего сыра, чья белизна проглядывала сквозь тончайшую оболочку.
Пять человек сидели за столом. Последние месяцы они питались жидкой ячневой кашей, которую приправляли солониной, пережившей зиму. Они глотали слюну, но ни один из них не осмеливался начать трапезу. Они смирно сидели, опустив руки на колени и глядя на шестого. И этот шестой что-то рассказывал.
Анна говорила о своих видениях в потустороннем мире. Говорила просто, не останавливаясь на подробностях, но и не преуменьшая значение сказанного. Она начала с закрытыми глазами, мысленно вернувшись в те места, но по мере развития повествования поняла, что ей необходимо видеть. Видение являлось частью ее пути. Ей нужно было смотреть в глаза слушателей, чтобы знать, понимают ли они. Но только один человек, только тот, в ком она нуждалась больше всех, встретился с ней взглядом, и сила этого взгляда заставила ее запнуться. Она закончила рассказ простыми словами:
— Это все, что я видела, с первого момента до последнего. А теперь помогите мне.
Они ждали. Все знали, к кому обращена просьба. Ему придется ответить. Он тоже знал это. И наконец он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
— Другого истолкования нет?
— Я не вижу другого истолкования, отец. Шестипалая рука, если она останется непогребенной, станет источником великих бедствий.
Послышался громкий вздох.
— Я не провидица, но даже я знаю другое толкование. — Болезненная бледность Бекк особенно отчетливо была заметна при свете свечей. — Может быть, земля станет только лучше, очистившись от скверны. Буря вырвет из земли мертвые деревья, чтобы здоровые стали еще сильней. Больное тело выздоравливает после пускания крови, — даже если ты и не веришь в это, дочка, весь мир пользуется этим средством.
— Да, не верю. Но, мама, важно то, что ты чувствуешь: за этим видением скрывается нечто важное. Скажи, я когда-нибудь ошибалась? — Не получив ответа, она продолжала: — Когда я увидела, что будет неурожай, мы стали экономно расходовать наши запасы и спасли самих себя и многих других. Когда чума была еще далеко от нас, я заставила всех уйти в горы. А когда Джанни болел, у меня были заранее выращены травы, благодаря которым он выжил.
— Значит, твое видение ограничено! — В голосе Бекк послышалась горечь. — Зачем было спасать того, который принесет такое зло? Для нас было бы лучше, если бы он тогда умер.
— Нет. Потому что тогда эта история еще не была написана. Она составлена из всего, что случилось потом. Каждый выбирает свою дорогу.
— А дорога Джанни? Ты лишаешь его права выбирать свой путь?
— Нет. — В отличие от матери Анна говорила спокойно. — Но я знаю, что должна остановить его на моем пути.
— Ты? Девчонка в восемнадцать лет?
— Дочь женщины, которая в восемнадцать лет спасла своего отца от камеры колдуна, а своего мужа — от палача! Дочь женщины, которая вышла замуж вопреки запрету отца. Дочь мужчины, который следовал своему пути до самой смерти и, избежав гибели, вернулся в мир живых. — Анна улыбнулась. — И ты хочешь, чтобы я отреклась от своей родословной?
Эрик грохнул по столу кулаком и сказал:
— Хорошо сказано, Анна.
Он всегда немного боялся Анну, его настораживала ее уверенность, пугали всевидящие глаза. Но он всегда восхищался отвагой этой девушки.
Бекк продолжала так, словно ее никто не прерывал: — Я заставлю тебя подчиниться нам. Я запрещаю тебе подвергать себя опасности в деле, давно уже похороненном, в деле, которое не имеет к тебе никакого отношения. Твой отец запрещает тебе. Если он не поднимет за это свой меч, то и ты откажешься. А все мы хорошо знаем: меч Жана Ромбо давно спит в своих ножнах.
Слова были сказаны, слова, которых никто не хотел слышать. И Бекк тоже хотелось, чтобы они никогда не были произнесены. Не только из-за их жестокости — они прозвучали как возмездие за сказанное Жаном на бастионах Сиены, — но и потому, что в них заключался скрытый вызов. Хакон и Фуггер смущенно заерзали на стульях. Эрик отвернулся, стал помешивать угли в очаге. Жан покраснел, у него выступил пот на лбу.
— Это так, отец? — Тихий голос Анны подействовал на отца точно удар. — После всего, что я рассказала, ты позволишь своему мечу спать?
И ему опять пришлось посмотреть на нее.
— Если я запрещу тебе ехать, ты послушаешь меня?
Секунду она колебалась.
— Я никогда не шла против твоей воли. Но я не могу отречься от своего предназначения. Меня воспитали люди, которые никогда не предавали свой долг.
— Тогда, кажется, у меня нет выбора. — Голос Жана окреп, ему даже удалось унять дрожь в руке и взять меч, лежащий на краю стола. — Пора проснуться, старина.
Сразу стало шумно. Трое мужчин выдохнули разом, как один человек. Хакон вскочил, хлопнул друга по спине. Эрик воспользовался моментом, схватил кролика и стал быстро обгладывать кость. Анна закрыла глаза, улыбнулась. Они не сразу осознали, что снова заговорила Бекк.
