Кремень и кость - Лундберг Евгений (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Никто не предупредил его — «берегись» и не рассмеялся и не стал точить дальше острие шутки. Все понимали, что за рекою решается завтрашний день племени. Рысьи Меха показался им мудрее старейшин, на зов косоглазого удачника кинулись бы они все без колебаний. Ведь это он нашел Мамонтову пещеру, а не другие! И он убил Старого Крючка, потому что тот мешал племени завладеть пещерой. Образ Косоглазого — посеянный темным зимним бредом — рос по мгновеньям.
И сероватые дымки догорающих костров за рекою говорили о том, что целое пламя поддалось этому бреду и покинуло свои землянки.
Без уговора, никем не избранные отделились от толпы Умеющий Гнуть Луки и Беличий Зуб и направились к пещере. Старцы, раскрасневшись, напирали на Коренастого. Коренастый, высоко подняв посиневшие руки, срывающимся от усталости шопотом твердил одни и те же слова:
— Взять? Как его взять? Люди! Где люди? Уходят люди.
Увидав молодых, старики овладели собою. Умеющий Гнуть Луки со спокойствием, необходимым в его ремесле, оглядел стариков, как оценивал принесенные из лесу прямые деревца, и повторил сказанное в кругу:
— Старики, до сих пор было одно племя бобров, теперь будет два.
— Это верно, — сказал Насмешливый.
— Уйди. Мы будем думать. Старейший махнул рукой.
Умеющий Гнуть Луки и Беличий Зуб вышли из пещеры. Она показалась им меньше и темнее, чем казалась доселе.
Ночью из становища ушли Старая Рысь, бросившая своих котят, и Умеющий Гнуть Луки. В ближайшие дни вслед за ними скрылись Утренняя Ящерица, Беличий Зуб и несколько подростков. Старейший пал духом, распорол меха на груди, как будто лихой зверь поранил его, и перестал вмешиваться в дела племени. Насмешливый и высокий старик вместе с Коренастым стали снова обходить по ночам становище. И в первую же ночь натолкнулись на нового беглеца.
Он сидел на корточках у самой воды. У него не было с собою ни копья, ни мешка с кремнями и трутом. Только старинный кремневый нож висел на поясе.
Когда старики остановились над ним на круче, он встал, и тут они узнали его. Это был Легче Стрелы — невысокого роста, худой даже в самую сытную пору, сильный, как барс, охотник.
— Кого ты ждешь, Легче Стрелы? — подозрительно спросил Насмешливый.
Легче Стрелы пошарил взглядами по речной шири. Кружась вместе с желтою пеною, невдалеке от берега проплывала черная коряга.
— Вот, — спокойно указал он на корягу.
Он следил за корягою. Ждали и старики. Когда коряга подплыла ближе, Легче Стрелы сошел по пояс в воду, тщательно измерил расстояние и поплыл.
— Плывет? — растерянно спросил Коренастый Насмешливого. — Плывет?
Но не дождался ответа. Кого было звать? И в ком из соплеменников станет покорности, чтобы плыть по разливу за беглецом?
— Уплыл, — повторил Коренастый. — Все уплыли.
Опустив голову к самой воде, Легче Стрелы крепко держался за корягу. Когда поток крутил и трепал его, это значило, что он на верном пути. Но когда течение ослабевало, возникала опасность заблудиться среди полузалитых кустарников. Тогда пловец начинал работать ногами, толкая корягу направо.
Легче Стрелы не сомневался в том, что он справится с течением. Пугало его другое. Вдруг страшная голова поднимется над поверхностью воды? Что-то плеснуло рядом. Кто-то вздохнул в воздухе. Ночные воды страшнее леса, страшнее покинутых могильников.
Когда справа шумно забурлила вода и вверх и вширь поднялся огромный силуэт горы, Легче Стрелы понял, что доплыл до цели. Толчками передвигалась вперед коряга. Толчками наперерез течению, гнал ее к берегу охотник. И не мог преодолеть течения. Казалось, цепи дразнящих рук отталкивают корягу на середину реки, где кружат водовороты. Тогда он выпустил из рук корягу. Чтобы обмануть течение, глубоко нырнул, но его вынесло на поверхность. Белела пена. Чернела вода. Еще быстрее, еще круче. И вдруг волны завели рядом серьезный и ровный разговор. Это был берег.
Толчок, удар по голове. Легче Стрелы схватился руками за камень, хотя хотелось ему схватиться за голову.
Он перевернулся в воде, открыл глаза, увидел пену между двух черных камней, перескочил и вдруг ощутил под ногами узкую полоску не залитой земли у подножия крутизны.
Легче Стрелы проснулся оттого, что его кто-то тронул рукою. Он лежал наверху, у края крутизны. Как добрался до верха — не помнил. Тучи бежали низко, но дождя не было. Около него сидел на корточках, разглядывая его, охотник в очень плотно сшитой из бобровых шкур одежде, с копьем в руках. Это был не чужой, это был охотник из племени бобров.
— Лежи, я тебя не трону, — сказал бобр. — Ты переплыл реку? — спросил он с любопытством и уважением. — Переплыл сам или тебя вода принесла? — проявил он явное желание умалить заслугу чужого охотника.
— Вода не хотела меня нести, но я доплыл. Дай мне поесть.
— Ты и назад поплывешь? — с удовольствием, предвкушая чужую борьбу с течением, спросил бобр.
— Нет.
— Хорошо. Я дам тебе поесть. Бобр, не медля ни минуты, ушел.
«А если он возвратится не один?» подумал Легче Стрелы. Он попытался отползти подальше от обрыва, но тело его ныло, голова клонилась к земле, глаза слипались. Сон снова сморил его.
— Ты опять спишь! — громко сказал бобр.
Он принес кусок вяленого мяса. Легче Стрелы стал жадно есть. Когда от мяса не осталось и следа, бобр спросил:
— Можешь итти?
— Могу.
В это утро Рысьи Меха узнал о том, что племя его рассыпается, как ком сухой земли.
XVIII. Перекресток
Даже зоркий глаз крылатого хищника не охватил бы разом всего, что совершалось на равнине. По-иному перелетают весною и осенью птицы, по-иному расходятся и сходятся звери, и совсем по-иному брели теперь по равнине люди: одни целым племенем, другие в одиночку, третьи небольшими толпами, опасаясь разорвать связь с привычным жильем.
Потребность в лучшем оружии и в украшениях гнала людей, шедших с полудня. Резная на кости голова коня была для них знаком, что в недалеких и доступных местах есть запасы упругой кости и живые обрабатывающие ее мастера.
Бобрам точно вспомнилось далекое прошлое, когда они не оторвались еще от пещерного племени, и наиболее подвижные из них легко променяли береговые свои пески на лесное раздолье с приснившейся им в зимние ночи мамонтовой пещерой.
Люди больших рек шли медленно, без особой опаски, с веселым волнением ожидая близких схваток.
И бобры, ушедшие за Рысьими Мехами, смелели с каждым утром. Время от времени они отвлекались от поисков пещеры косоглазого удачника и гнались за отяжелевшими перед отелом косулями и оленьими самками. Внове было бобрам гнать к засадам стада, просыпалось в них заглушенное веками охотничье веселье, улыбки чаще раздвигали губы, после теплой крови и дымного мяса не так, как прежде, тянули к себе обогретые вековым сиденьем землянки.
( примечание к рис.)
А беглецы пещерного племени путали следы, как зайцы, и не предвидели того, что им принесет завтрашний день. Их было немного, сильнейшие из зрелых мужчин по-прежнему соблюдали силу племени, убыли не было видно, но потеряно было и изжито в древней пещере то чувство нарастающей силы, с которым шли темноволосые и которое просыпалось в бобрах.
Когда на горизонте появились волнистым изломом холмы родимого становища, Светловолосый, шедший вместе с передовыми охотниками, потребовал переправы на противоположный берег. Чужое племя впервые за время пути не поверило ему.
— Там? — спросил один из стариков, указывая на слившиеся с далью кручи.
Светловолосый помотал головою.
— Дальше, за холмами? Или ты хочешь срезать крутую излучину? Или, может быть, страх овладел тобою?
— Нет, — отвечал Светловолосый. Но это были не те ясные «нет» и «да», которые привыкло от него слышать чужое племя.
