Сатанстое [Чертов палец] - Купер Джеймс Фенимор (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗

— Я люблю сыграть партийку в винт или в пикет, а тут, поджидая вас, мы сразились с мистером Ньюкемом. Я никогда не женился бы на особе, которая не умела бы играть в винт или пикет. Это, мне кажется, такое приятное и безобидное времяпрепровождение!

На этом мы закончили разговор и двинулись дальше. Вскоре мы добрались до места ночлега, а немного спустя подошли и остальные. В доме было всего только две комнаты; одну уступили дамам, в другой разместились мужчины, а слуги ночевали на чердаке, где было много сена. После вкусного сытного ужина все улеглись спать, а рано поутру снова двинулись в путь.

На другой день около полудня мы добрались до границы Равенснеста. Местность была лесистая; расчистка была произведена лишь кое-где; это было дело трудное и стоящее больших денег; трудно было убедить семей десять-двенадцать переселенцев поселиться здесь, а затем удержать их в этих диких местах.

От мистера Мордаунта я узнал, что для того, чтобы удержать колонистов на своей земле, ему приходилось не только не получать с них в течение первых шести или восьми лет никакой арендной платы, но еще всячески заботиться об их удобствах и временами даже приходить им на помощь. Его агент держал в Равеиснесте небольшую лавочку, в которой имелось все необходимое для поселенцев и продававшееся им по низкой цене, да и то не за деньги, а в обмен на продукты, которые владелец Равенснеста мог обратить в деньги лишь после того, как доставит их в Альбани.

Словом, вначале эксплуатация этих земель требовала от владельца и больших затрат, и большого терпения.

— Ни я, ни даже дочь моя, вероятно, никогда не увидим доходов с этих земель, — сказал Герман Мордаунт, — и я, конечно, не увижу плодов от всех моих трудов. Но когда у человека есть свободные деньги, он всегда склонен думать о своем потомстве. Быть может, дети Аннеке мысленно поблагодарят меня за то, что я подумал о них и не пожалел ради них ни денег, ни трудов своих!

— Теперь только я начинаю понимать, — сказал я, — что Мусридж не обогатит ни меня, ни Дирка. А вы не опасаетесь теперь, что война или страх нападения индейцев заставят бежать ваших колонистов?

— Нет, Корни, теперь я этого больше не опасаюсь, хотя и опасался раньше! Война, правда, имеет свои неудобства, но зато и свои выгоды! Дело в том, что солдаты, как саранча, поедают все на своем пути! Провиантмейстеры прибыли сюда и скупили у моих колонистов все, что у них было на продажу, скупили, не торгуясь, за наличные деньги, уплатив чистым золотом. А этот благородный металл обладает такой притягательной силой, что даже янки от него не бегут!

Вскоре мы увидели место, прозванное Германом Мордаунтом Равенснест, то есть Воронье Гнездо, и от которого и вся эта земля получила свое название. Это было довольно внушительное деревянное строение, возведенное на невысокой скалистой возвышенности, где раньше гнездились вороны. Здание это служило убежищем для семей колонистов в моменты нападений индейцев, а перед началом войны Герман Мордаунт распорядился сделать около этого здания новые укрепления, которые могли оказаться полезными даже и в случае нападения французов.

Все окна этого строения обращены были во внутренний двор, наружу же выходили только одни ворота, очень солидные и крепко запиравшиеся. Кроме того, все здание было обнесено высокой бревенчатой стеной, могущей служить защитой от пуль. В этом довольно обширном сооружении агент мистера Мордаунта приготовил и обставил для приезда владельца пять хороших комнат со всеми удобствами, какие здесь были возможны, и хотя мебель не отличалась изяществом, но все же здесь имелось все необходимое; помещение было удобное и уютное, не говоря уже о том, что здесь можно было чувствовать себя в безопасности.

ГЛАВА XXI

Не стану описывать, как Герман Мордаунт со своей семьей устроился в этом новом своем жилище. Дня через два или три он и все его спутники совершенно обжились здесь, и тогда мы с Дирком решили отправиться разыскивать земли Мусриджа.

Мистер Ворден и Язон не расположены были идти дальше. Мельница или, вернее, место, удобное для постройки мельницы, на которое Язон имел свои виды, находилось во владениях Германа Мордаунта, и мистер Ньюкем уже начал с ним переговоры. Что же касалось его преподобия, то он нашел, что Равенснест представляет собою достаточное поле для его просветительской деятельности и дальше ему искать нечего.

Покидая Равенснест, нас было десять человек, но нам посоветовали взять с собой еще одного или двух индейцев в качестве разведчиков и рассыльных людей, которые могли быть нам очень полезны, так как были знакомы с этими местами. Один из них звался Прыгун, а другой Бесслед, — прозвище, данное ему за то, что где бы он ни шел, он нигде не оставлял за собой ни малейшего следа.

Ему было лет двадцать шесть, и он считался мохоком, потому что жил с этим племенем, но впоследствии я узнал, что он был онондаго. Настоящее его имя было Сускезус, или Крючковатый.

— Возьмите этого человека, — сказал мне агент мистера Мордаунта, — он вам будет полезен в лесах; он лучше всякого компаса укажет путь; кроме того, он ловок и проворен и прекрасный охотник, наконец, человек непьющий, как все онондаго!

И я решил взять его, хотя нам было бы довольно и одного индейца, а Прыгуна мы уже взяли раньше. Но в нашем положении небезопасно было обидеть краснокожего, а Прыгун, сколько бы ни дали ему отступного, все равно считал бы себя обиженным и оскорбленным, если бы мы его отставили, и потому решено было взять обоих индейцев. Индейское имя Прыгуна было Квискис и оно, если не ошибаюсь, не означало ничего особенно лестного или почетного.

Когда мы стали прощаться, все были очень растроганы. Гурт не преминул еще раз повторить Мэри свое предложение, та плакала и была взволнована; у Аннеке на глазах тоже были слезы; но мы расставались ненадолго и обещали регулярно, раза два в неделю, подавать о себе вести. Кроме того, мы обещали вернуться ко дню пятидесятилетия Германа Мордаунта, которое должно было праздноваться через три недели.

Выйдя рано поутру, мы быстро шли в течение нескольких часов подряд до тех пор, пока не достигли небольшой, но быстрой и глубокой речки, которая, как предполагали, протекала в трех или четырех милях от границы нашей земли. Здесь мы сделали привал у самой реки и прежде всего принялись утолять свой голод и только потом приступили и к делу. Траверс подозвал обоих индейцев к тому упавшему стволу, который служил нам одновременно и диваном, и столом, и, разложив на нем карту, сказал:

— Смотрите сюда! Вот река, на берегу которой мы теперь находимся! — и он указал пальцем на линию реки на карте. — А вот и изгиб ее в этом месте! Теперь надо отыскать холмик, на котором был убит олень и который уже входит во владения; границей здесь назван старый почерневший дуб, стоящий в окружении трех каштанов; на этом дубе сделаны и условные знаки, как это принято. Вы, Дэвис, кажется, говорили мне, что никогда не бывали в этих краях? — обратился землемер к старшему своему помощнику.

— Никогда, сударь, — отозвался тот, — но старый дуб среди трех каштанов, должно быть, не так трудно отыскать человеку, который хоть сколько-нибудь знаком с этой местностью! Спросите наших индейцев, они, наверное, лучше других знают это дерево, если проходили здесь когда-нибудь.

Знать дерево в этом беспредельном море деревьев, которым не видно было конца и края, в этой дикой чаще, где дерево жалось к дереву, мне казалось совершенно немыслимым, между тем Траверсу это вовсе не показалось столь невероятным, и он обратился с вопросом к индейцам.

— Послушай, Прыгун, знаешь ты здесь в лесу такое дерево, о каком я сейчас говорил?

— Нет! — коротко ответил краснокожий.

— В таком случае и Бесслед его не знает, потому что ты все-таки мохок, а ведь он, как я слышал, онондаго! Но на всякий случай спрошу и его. А ты, Бесслед, знаешь такое дерево? — обратился землемер ко второму индейцу.