Лебединая Дорога (сборник) - Семенова Мария Васильевна (читать книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
6
Торгейра вымыли и одели, а потом накормили так, как он не ел уже давно…
– Мюсост, – сказал сын Гудмунда, взяв в руки кусок пахучего светлого сыра. – Козий мюсост. Я, кажется, уже забыл, каков он на вкус…
Одежду ему Хельги подарил свою собственную. Она не очень-то пришлась Торгейру впору: Хельги был великаном, а сын херсира вышел ростом как раз в отца, то есть Хельги по плечо. Но лучшего наряда он для себя не желал.
– Я сразу узнал этот корабль, как только высунул из-под палубы нос, – рассказал он Виглафссону. – Я бы, конечно, не понял, что ты – это ты… Даже если бы ты был без шлема. Но я кое-что понимаю в кораблях и в драккаре ошибиться не мог. Однако в последний раз, когда я его видел, на нём ходил Рунольв Раудссон. Вот я и стал гадать, к кому же он мог угодить!
Вёсла пёстрого корабля раскалывали поверхность воды. Корабль шёл обратно к островку – там ждал Халльгрим, и незачем было его сердить. Торгейр, закутанный в меховой плащ, сидел лицом к корме и смотрел на пленное судно, тащившееся позади. Там работали усердные, но неумелые гребцы: на вёслах сидели монахи. Их руки не были чужды труду, но тяжёлые вёсла стёсывали кожу с ладоней. Торгейр сказал:
– Ты знаешь, я ждал чего-нибудь подобного. Но только я никак не думал, что это окажешься именно ты. Я боялся, как бы они не напоролись на вендов… Так, значит, Рунольвов корабль теперь у тебя?
– Мы сразились с Рунольвом, – сказал Хельги. – И вот этой секире посчастливилось отправить его пировать в Вальхалле… А твой отец, Гудмунд херсир, приезжал к нам нынче весной. Он говорил, что его род оборвался.
Торгейр подпёр голову рукой и задумался.
– Может, это и к лучшему, что он считал меня погибшим, – сказал он погодя. – Незачем ему было знать всё это время, что его сын таскает камни и месит навоз…
Потом спросил:
– А что ты сделаешь с монахами?
Хельги пожал плечами:
– То, что и обещал их вождю. Продам на первом же торгу, потому что мы как раз собираемся в Бирку. Ты хотел бы расправиться с ними иначе?
Сын херсира покачал головой:
– Если ты повезешь их в Бирку, не так хорошо тебе будет там торговать, как ты думаешь.
– Почему?
– Потому что они и направлялись туда. Их там ждёт святой отец.
– Кто?
– Жрец Белого Бога по имени Ансгар. И Бьёрн конунг свеев, как я слышал, ему покровительствует. Поэтому незачем тебе продавать в Бирке ни монахов, ни те вещи, которые тебе достались.
Хельги улыбнулся:
– Полдня ты со мной, а уже во второй раз даёшь хороший совет. Если ты захочешь отправиться со мной и дальше, навряд ли я пожалею о том, что нынче надумал тебя пригласить!
Торгейр щербато усмехнулся, плотнее заворачиваясь в мягкий тёплый мех.
– Мне да не пожелать следовать за тобой… А скажи, сильно ли постарел мой отец?
Хельги вдруг подумал, что ведь Торгейр не всё ещё знал о том, что творилось нынче в Норэгр.
– Нескоро ты теперь увидишь своего отца, – проговорил он глухо. – Потому что мы не живём больше у себя в Сэхейме, как и твой отец не живёт теперь на своих островах. Мы с братьями идём Восточным Путём – в Гардарики, и всё это из-за Харальда конунга и Рунольва Раудссона, который с ним дружил. А куда правит твой отец, этого я не знаю.
Торгейр задумался… Опустил голову и долго молчал. А потом Хельги услышал:
– Тогда послушай, что я скажу тебе, Виглафссон… Ты, может быть, помнишь, что мы с отцом плоховато ладили последнее время. Моему отцу мало нравилось, что Харальд конунг начал присваивать себе чужие земли…
Хельги перебил:
– А кому это понравится?
– А я, – продолжал Торгейр, – я ездил служить конунгу, так как считал, что неплох тот вождь, который умеет подчинить своей воле всех остальных. И Харальд многое мне доверял. И ты можешь выкинуть меня за борт, Хельги Виглафссон, никто тебя за это не осудит.
Воины продолжали грести, поглядывая на Хельги. Сын Ворона всегда был скор и крут на расправу, Торгейру оставались мгновения жизни, никто в этом не сомневался.
Однако Хельги даже не двинулся с места. А потом вдруг ещё и засмеялся, – другое дело, что этот смех мало кому показался весёлым.
– У тебя не голова Мимира на плечах, чтобы продолжать давать советы отдельно от тела. Я знаю, что я сделаю. То есть чего мне не следует делать. Я не стану спорить с тобой о Харальде конунге…
Миновала середина дня, и уже под вечер, когда островок вот-вот должен был показаться, им повезло ещё раз. Дождь прекратился, и мгла покинула море, поднявшись кверху вместе с облаками. Поэтому зоркие глаза Бьёрна Олавссона ещё издали разглядели два кнарра, шедшие навстречу. Оба глубоко сидели в воде, стало быть, были нагружены.
Они и не подумали бросаться в сторону при виде драккара. Людей на них было больше, чем у Хельги, и они надеялись оборониться. Когда корабли поравнялись, старший из корабельщиков, широкоплечий и плотный, с длинными усами, окликнул:
– Эй, викинг! Чего хочешь, боя или мира?
У него тоже бежало по жилам отнюдь не молоко.
– Мира, – ответил Хельги, улыбаясь во весь рот. – Мне твоего добра не надобно, своё есть на продажу! А везти его в Бирку хлопотно!
Усатый велел своим людям табанить.
– Что же ты продаешь?
Хельги указал на монашеское судно.
– Вот… Корабль и гребцы на нём. Это должно пригодиться путешественнику вроде тебя!
Его воины, оставленные сторожить пленников, подняли их со скамей и поставили вдоль борта. Монахи стояли понуро в своих бесформенных одеждах, с распухшими от непосильной работы руками, осунувшиеся, жалкие.
– А каков в море этот корабль? – спросил купец. – Рабы-то мне пригодятся, но я живу далеко, и судно должно выдержать дорогу.
Хельги ответил:
– Я немногое могу о нём рассказать, кроме того, что он крепок. Я сам только утром его впервые увидел.
Торгейр неожиданно вмешался:
– Он остойчив на волне и берёт хороший груз, даже коров… Он хорошо слушается руля, хотя и не может идти так круто к ветру, как твой кнарр.
– Ты-то откуда это знаешь? – удивился усатый.
Торгейр пошевелил изувеченной рукой, потом с усилием поднял её и отвёл волосы со лба.
– Я был рабом у хозяина этого корабля. Люди зовут меня Гудмундом Счастливым, херсиром из Халогаланда. Расскажи ему обо мне, если тебе повезёт и ты его встретишь.
– Расскажу! – пообещал путешественник и добавил: – Быть может, хоть это защитит меня и моих людей, если твой отец налетит на нас в море! Я куплю корабль.
– И рабов?
– И рабов.
– Вот только надо мне тебя предупредить, – сказал Виглафссон. – Их всех называют монахами, и сдаётся мне, что они больше любят болтать о своём Боге, чем растаскивать камни с полей!
Корабельщик засмеялся.
– Мой дом в Исландии, а это такая страна, где лентяи быстро делаются трудолюбивыми… Я покажу им пустынное хейди и пообещаю прогнать их туда, если они будут не так расторопны, как я захочу!
7
Было так.
Жил в Свеарике Гюльви конунг, повелитель страны. Ратных дел этого конунга никто не запомнил, нечего было и запоминать. Но люди рассказывают, будто любил он песни и любил слушать прекрасные женские голоса.
И вот однажды явилась к нему женщина по имени Гевьон, красивая на диво, и попросила разрешения спеть. Конунг ей позволил. И пока звучал её голос, сидел не шелохнувшись. А потом только всего и сказал:
– Останься здесь, светлая Гевьон, будь всегда около меня. Или возьми в награду что пожелаешь…
И тогда Гевьон будто бы попросила у конунга столько земли, сколько сумеет унести за один раз.
– Малым довольствуется Гевьон, – ответил Гюльви конунг. – Но раз уж ты не хочешь остаться здесь со мной, пускай будет по-твоему…
Тогда-то Гевьон кликнула к себе четверых могучих сыновей, да и обратила их в быков. Запрягла в плуг и стала пахать… И на диво большой пласт поднял тот плуг: со скалами, с деревьями, с целыми лесами, со стадами вепрей, ревевших от ужаса! Поднатужилась четверка быков и уволокла его в море. И стал посреди моря остров Селунд. Потом там поселились датчане. Вот сколько земли за один раз унесла красавица Гевьон!
