Орел нападает - Скэрроу Саймон (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Щит и меч Катона давно сделались для него тяжким бременем, вызывавшим дикую боль в перенапряженных мускулах рук. Даже разделив при виде лагеря первое общее ликование, он затем впал в отчаяние, словно застигнутый штормом моряк, принужденный взирать на близкую, но недостижимую сушу.
Не успело уныние полностью овладеть им, как громовой рев, покатившийся по флангам и подхваченный в тылу, возвестил о новом натиске дуротригов. И снова с еще большей яростью загремели удары, залязгали, сталкиваясь, клинки. Напор был таков, что римский строй дрогнул и остановился, чтобы выровнять и уплотнить местами смятую стену щитов.
Как только Гортензий удовлетворился состоянием строя, он отдал приказ продолжить движение, и квадрат опять пополз дальше, отбивая наскоки бриттов, не ослаблявших напор. Потери римлян возросли так, что на подводах, катившихся внутри периметра, уже не было места, однако остававшиеся на ногах легионеры упрямо прикрывали собой беспомощных товарищей, хотя и гибли один за одним в непрекращающемся неравном бою. Каждый толчок колеса вызывал новую волну криков и стонов, но о том, чтобы остановиться и осмотреть раны, не могло быть и речи. В столь отчаянных обстоятельствах Гортензий не имел ни малейшей возможности выделить хоть кого-нибудь для ухода за пострадавшими, и перевязывались лишь самые тяжелые раны.
Шестой центурии, защищавшей когорту по фронту, был хорошо виден лагерь. Четкие очертания его уже не очень-то изводили Катона, ибо юноша воспринимал их теперь как мираж. Миражи ведь недосягаемы. Так какая разница, где эти бритты искромсают вконец вымотавшихся легионеров? Умирать, глядя на безмятежно-спокойное римское укрепление, вроде бы даже приятней.
— Какого хрена они там делают? — прорычал Макрон, в глазах которого все это спокойствие зажгло, напротив, сердитый огонь. — Где часовые? Ослепли все они, что ли? Ну, погодите, я до вас доберусь!
Между тем медленно ползущий квадрат справа и слева короткими перебежками обгоняли тяжеловооруженные бритты, опять собиравшиеся после ночных схваток в единый кулак. Катон, не в силах препятствовать им, лишь в бессилии стискивал зубы, ибо замысел дикарей был понятен. Опередив когорту примерно на сотню шагов, вражеская пехота сплотилась, преградив дорогу, и развернулась в боевой строй, на каждом крыле которого появились небольшие скопления пращников. Туземцы, изготовившиеся к сражению, выкрикивали в адрес сближавшихся с ними римлян глумливые оскорбления.
Легионеры, успешно отбивавшиеся от дуротригов всю ночь, теперь находились на грани полнейшего изнеможения. Без малого за трое суток тяжелейшего марша вряд ли кому-то из них удалось прикорнуть дольше часа. Затуманенные, слезящиеся глаза тонули в складках грязных, осунувшихся, заросших трехдневной щетиной лиц. Крайнее напряжение бесконечного перехода добавило возраста даже безусым и безбородым юнцам, и они тоже выглядели глубокими стариками. Тыл и фланги квадрата уже не держались неколебимо, но постепенно уступали напору безжалостного врага, почуявшего наконец-то близость победы. Да и квадрат перестал быть таковым, утратив безукоризненность своей формы, однако люди, его составлявшие, не прекращали борьбу. И тут внезапно над всем скрежетом, лязгом и гомоном возвысился хриплый, надорванный голос старшего центуриона.
— Они идут, ребята! Легион идет нам на помощь!
Шагавший в первой фронтальной шеренге Катон бросил взгляд поверх бурлящей толпы бриттов и увидел вдали море солнечных бликов. Утренние лучи золотили шлемы легионеров, выходящих из южных ворот. Однако они еще только строились и находились в трех милях от прорывавшейся к ним когорты, так что подмога могла опоздать.
— Не останавливаться! — орал Гортензий. — Держать строй!
Каждый шаг теперь повышал шанс спастись, но он же и приближал возможную роковую развязку. Катон стиснул зубы и погрозил мечом клубящейся массе бриттов.
— Берегись! — крикнул Макрон. — Пращники!
Римляне едва успели прикрыться щитами, как по ним хлестнул первый вражеский залп. Варвары с оглушительным ревом устремились в атаку.
В основном ядра пращников молотили по римским щитам, но одно, просвистев над Катоном, угодило в обозного мула, выбив тому глаз и раздробив кость глазницы. Трубно взревев, мул забился в постромках, перепугав еще трех животных. Подводу повело в сторону, она столкнулась с соседней, накренилась и медленно перевернулась. Вывалившиеся из нее раненые угодили под пляшущие копыта.
Кого-то придавило бортом подводы, несчастный издал дикий вопль, захлебнулся пошедшей у него горлом кровью и испустил дух. Рев мулов рвал воздух, будоража когорту. Катона била крупная дрожь. Оказавшиеся на земле раненые пытались выбраться из-под копыт, но почти все они были затоптаны перепуганными животными. Паника разрасталась.
Еще одна повозка перевернулась, и воздух снова наполнился криками ужаса и отчаяния.
— Когорта, стой! — приказал Гортензий. — Надо унять эту долбаную скотину!
Он первым нырнул в мешанину крупов и морд, глубоко вонзил меч в горло ближнего мула и вырвал клинок. Ручьем хлынула кровь. Мул тупо воззрился на расплывавшуюся под копытами алую лужу, потом колени его подогнулись и он упал в кровь, грязь и снег.
— Убейте их всех! — выкрикнул Гортензий, и солдаты бросились к беснующимся животным.
Все было кончено в один миг, и оставшихся в живых раненых оттащили в укрытие, наспех сооруженное из уцелевших подвод. Теперь когорта не могла двинуться с места, не бросив беспомощных, потерявших возможность сражаться бойцов, и на миг Катону даже подумалось, что закосневший в своем прагматизме Гортензий вполне может на это решиться ради спасения тех, кто еще держится на ногах и способен пробиться к своим. Но нет, командир когорты остался верен кодексу чести центурионов.
— Теснее ряды! Сомкнуться вокруг подвод!
Легионеры, атакуемые с фронта, флангов и тыла, медленно пятились назад, беспрерывно нанося резкие колющие удары. Дуротриги со своей стороны рьяно крушили мечами стену щитов, постепенно, но неуклонно тесня яростно сопротивлявшихся римлян, пока те не сжались в компактную группу вокруг скопления обозных телег. Солдат, которые оступались и падали, мигом втаптывал в землю неудержимо катившийся вперед вал наступающих бриттов. Катон держался рядом с Макроном и, прикрываясь щитом, разил врагов жалящими ударами поблескивающего на солнце клинка.
— Осторожно, сынок! — крикнул Макрон. — Сзади те самые мулы!
Ноги Катона заскользили, попав в лужу крови, икры уперлись в шероховатую шкуру. По всему фронту парни Шестой тоже застопорились возле груды только что умерщвленных животных, поскольку яростный натиск варваров не позволял ни обойти этот завал, ни как-нибудь через него перебраться. С вызывающим ревом Макрон вонзил меч в лицо врага, а когда тот упал, быстро перескочил через тушу.
— Давай, Катон!
На миг оптион замер, глядя на двоих бриттов, таких же молодых, как и он, но, пожалуй, плотнее сложением. Белые кончики их пропитанных известью и потому торчащих во все стороны косм горделиво подрагивали. Один бритт держал в руках боевое копье с длинным зазубренным острием, другой был вооружен коротким римским мечом, очевидно трофейным.
Оба варвара серией ложных движений пытались отвлечь внимание чужака в надежде, что тот зазевается и подставится под удар. Катон, перебегая взглядом с меча на копье и держа щит наготове, пока упреждал каждый выпад, но он боялся споткнуться о тушу валявшегося за спиной мула, а враги, тесня его к ней, наседали. Неожиданно сверкающий наконечник копья метнулся вперед. Катон инстинктивно отбил острие, но на долю мгновения приоткрылся.
С торжествующим воплем другой бритт послал меч прямо в незащищенный живот чужеземца, и в тот же миг чья-то рука ухватила Катона за пояс и мощным рывком перебросила через тушу животного. Меч врага не нашел цели, однако юноша так приложился всем телом к земле, что из него напрочь вышибло воздух.
— Он чуть тебя не достал! — загоготал Макрон, другим рывком ставя подопечного на ноги.
