Голубица в орлином гнезде - Юнг Шарлотта (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Не забудем также членов магистратуры, бургомистров каждой корпорации и самого префекта города Ульма, столь же полномочного в своем вольном городе, как даже в Генуе или Венеции, и даже может быть еще более в силу своей неоспоримой власти. В этой последней группе находился и мейстер Годфрид; он добродушно улыбнулся сидящим на балконе жене и племяннице.
Вскоре послышался звон оружия и конское ржание; вокруг многочисленных знамен, изображавших геральдические эмблемы, ехали все окрестные сеньоры, затем, с еще более оглушительным шумом, появился отряд молодых дворян с веселыми, цветущими лицами в шапочках, украшенных перьями и в ярких плащах. Фрау Иоганне и благородной баронессе Адлерштейнской поклонились молодой граф Ридигер и близнецы бароны; черные глаза и волосы близнецов, их стройный и тонкий стан резко отличали их ото всей белокурой немецкой молодежи. Здесь, собственно говоря, зрелище окончилось уже для Христины, она была совершенно согласна с фрау Иоганной, говорившей, что ни один из молодых дворян в наличности не мог выдержать сравнения с адлерштейнскими близнецами. Но баронесса не могла еще не обратить внимания на короля римлян, которым так восторгались ее сыновья. В это время маленькая Текла радостно закричала, увидев своего отца, грациозно управлявшего великолепным конем: сэр Казимир отечески улыбнулся дочери и поклонился баронессе так низко и почтительно, что поклон этот был замечен двумя главными лицами той группы, где находился сэр Казимир.
То был, во-первых, старик, худой и морщинистый, сидевший верхом на серой лошади; он отдавал поклон толпе с видом монарха, кому благородная вежливость была прирожденна. По правую руку старика, в черном бархатном плаще ехал Максимилиан, на его долю немало доставалось из толпы приветственных кликов. Благодаря сэру Казимиру на Христину обратились взоры императора и короля; баронесса покраснела; смущение помешало ей самой разглядеть принца, возбудившего многоречивое удивление фрау Иоганны, молодой властитель Нидерландов был одарен всеми внешними прелестями; недоставало только ему того гордого выражения, каким отличалась физиономия его отца.
Поезд заключался рейтарами императорских телохранителей, на которых граждане смотрели не слишком доброжелательно. Церемония, характера более или менее мифологического останавливала каждоминутно императорский поезд; и прошло более двух часов прежде, чем возвратились молодые бароны в восторге от всего, что видели, и не чувствуя усталости. Эббо восторгался еще более брата; ему показалось, что он уловил устремленный на него благосклонный взгляд императора.
Молодой барон должен был переодеться, чтобы идти на обед, приготовленный в большой зале ратуши. Так как там для гостей было мало места, то мейстер Сорель решил, что Фридель не будет внесен в список приглашенных. Фридель примирился с этим решением гораздо легче брата; кроме того, что Эббо принимал к сердцу малейшую несправедливость, оказанную Фриделю, он сознавал еще, что для его гордой застенчивости необходима поддержка брата.
Эббо возвратился с обеда, еще более восхищенный.
– Император, – сказал он, – был очень милостив. Король меня сейчас узнал и спрашивал о тебе, Фридель, говоря, что ни один из нас не должен никуда ходить без другого. Но завтра ты отправишься со мной: нас посвятят в рыцари.
– Так скоро! – вскричал Фридель, и взор его оживился.
– Да; король сказал было, что мы можем еще подождать до тех пор, пока заслужим шпоры, но император отвечал, что я могу стать в ряды рыцарей; я его поблагодарил; ты должен также разделить со мной эту честь.
– Император не такой человек, чтобы отказаться от суммы, платимой обыкновенно поступающими в рыцари, – сказал сэр Казимир. – Король хотел вас освободить от такой платы и вооружить вас на свой счет, когда будете сражаться под знаменами Империи. Но император изъявил свою волю… делать нечего, надо вашим вассалам раскошеливаться и прислать свои подати.
– Моим вассалам! – сказал Эббо. – Но что же они могут мне прислать?
– Субсидии обыкновенно вынимаются при приеме в рыцари главе семейства.
– Но у них… у них нет ничего, – сказа Фридель. – Где могут они доставать необходимое для содержания замка; и если бы мы содрали с них живых кожу, все же не выручили бы шести грошей!
– Это правда, – мрачно сказал Эббо. – Мы должны ждать до тех пор, пока сами не заслужим шпоры.
– Нет, вы уже согласились, – сказал Вильдшлосс. – Император слишком любит свой сундук, чтобы выпустить вас из рук. Вам надо держать наготове крупную сумму для казначея, для герольдов и для раздачи народу.
– Матушка, – сказал Эббо, – замок останется пожалуй на этот год не поправленным!
– Если ваши вассалы не могут помочь вам, не позволите ли родственнику… – сказал Вильдшлосс.
– Нет, – гордо отвечал Эббо. – Нет, мессир, сегодня же вечером мы уедем отсюда, и снова заживем независимой жизнью.
– Потише, барон! – серьезно сказал мейстер Годфрид. – Мне кажется, я здесь также имею право голоса. Вы перебили вашего кузена, не выслушав меня. Вы и ваш брат мои единственные наследники; и вы ничем не будете стеснены, получив вперед часть того, что должно вам впоследствии достаться. Я хочу, чтобы мои племянники были экипированы не хуже любого другого барона империи.
– Благодарю вас, дядюшка, – сказала Христина, не дожидаясь ответа Эббо. – Вы великодушно заявляете отческие права на моих сыновей. Они должны принять ваше предложение.
– Но, – сказал Фридель, – если сам Эббо требует для себя звания рыцаря, – я могу остаться его оруженосцем.
– Никогда, Фридель! – вскричал Эббо. – Без тебя я ничего не принимаю!
– Это хорошо, барон, сказал мейстер Годфрид. – Что следует одному, равно следует и другому. Будьте же оба готовы на завтрашний день.
– На завтрашний день! – важно сказал Фридель. – Следовательно, мы должны поститься и не спать всю ночь.
– Он думает, что, мы живем еще во времена Роланда и Карла Великого! – вскричал Вильдшлосс. – Увы, мой милый Фридель, сочельник перед посвящением в рыцари давно уже не в ходу!
ГЛАВА XVII
В мастерской
– Что за несносный этот наш кузен сэр Казимир! – вскричал Эббо, входя в спальню, занимаемую им с братом. С каким пренебрежением он относился к моей неопытности. Неужели император знал обо мне хуже его! Вдруг вздумал еще закупить мое молчание и согласие матери! Будто я его еще мало ненавижу! Если я завтра приму присягу и подам просьбу о принятии меня в рыцари, сделаю это единственно из-за того, чтобы он не мог хвататься, что нас при дворе кое-как терпят по его милости.
– Так ты подпишешь просьбу?.. Ты подчинишься императору? – спросил Фридель. – Ах! Как мать будет счастлива!
– Да. Если уж непременно нужно, чтобы я от кого зависел, так лучше уж зависеть непосредственно от самого императора, чем от этого ненавистного кузена, – сказал Эббо. – Теперь я буду ему равным, и не буду в толпе тех молодых рыцарей, с какими был сегодня.
– Они и мне не понравились, – сказал Фридель.
– Они гордятся своим невежеством! Один даже не посовестился торжественно объявить, что он терпеть не может книги и что доктора Фауста следовало бы придать анафеме за то, что он столько распространил книг посредством одного дьявольского изобретения.
– Молодые нидерландцы, приехавшие с эрцгерцогом Филиппом, еще хуже их, – возразил Эббо. – Они вздумали болтать по-французски и также небрежно относиться к молодым немецким баронам, как те относились ко мне. Эрцгерцог хохотал вместе с ними, и когда префект обратился к нему с речью, Филипп сделал вид, как будто его не понимает; но отец его, заметив наконец эти проделки, закричал громовым голосом: «Что это значит, Филипп, ты не хочешь слушать немецким ухом? Уверяю вас, господин префект, он говорит на своем родном языке также хорошо, как мы с вами; и вы услышите, он будет говорить так, как подобает сыну австрийского охотника». А римский король, рыцарь из рыцарей, Фридель! С ними пойду я на край света! Хотелось бы мне знать, влезет ли он когда-нибудь на Красное Гнездо!
