Беглая монахиня - Ванденберг Филипп (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Зазывала скривил рот:
— Надеюсь, ты ему отказала!
— Конечно, — подтвердила Магдалена, хотя предложение посланника засело у нее в голове, и она так и не поняла, что в действительности за ним скрывалось.
Зазывале вся эта история показалась неправдоподобной, он ведь и прежде не слишком доверял Магдалене. Он известил ее, что снял у хозяина два спальных места в задней части здания. Отдельных комнат у того нет, зато в избытке есть соломенные тюфяки.
Магдалена, глядя на дверь, со скучающим видом слушала рассказ Константина о том, что тот собирается нанять у хозяина повозку с запряженным в нее ослом и на рассвете поехать навстречу цирковому обозу, чтобы показать им дорогу.
Два дня без Рудольфо оказались для Магдалены тяжким испытанием. Она никогда не могла предположить, что близость мужчины так может окрылить ее. С другой стороны, его отсутствие рождало в ней болезненное желание. Фургончик Рудольфо стал для нее кусочком рая; сколоченный из грубых досок, он был, казалось, краше дворца. Она все больше осознавала, что именно Рудольфо в корне изменил ее, еще совсем недавно робкую послушницу.
Тем временем наступил вечер, и хозяин зажег на стенах светильники. Дверь отворилась, и в зал вошла какая-то женщина.
Ксеранта?!
Магдалена тихонько вскрикнула и зажмурилась. Сходство с гадалкой было поразительным. Они обменялись молниеносными взглядами. Магдалена побледнела, а незнакомка обмерла. Несколько секунд обе женщины не двигались.
Зазывала, сидевший спиной к двери, удивленно спросил:
— Что с тобой?
Не глядя на Форхенборна, Магдалена вперила взгляд, в котором застыл ужас, в одну точку перед собой и пролепетала:
— Это... — Она запнулась, женщина в дверях развернулась и вышла. — Ксеранта... Я точно ее узнала!
Форхенборн обернулся и посмотрел на дверь, все еще остававшуюся открытой, потом склонился через стол и погладил руку Магдалены.
— Ксеранта мертва, — сказал он с сочувствующей улыбкой. — Ее труп при мне зарывали в землю.
— Но!..
— Никаких «но»! Видимо, ты переутомилась в последние дни. Покушение гадалки и ее смерть подействовали на тебя сверх всякой меры. Да и пиво, видно, путает мысли. Поверь мне, Ксеранта умерла.
Магдалена покачала головой. Неожиданно она вскочила, побежала к двери и вылетела на улицу. Громко позвала Ксеранту, но вокруг было пусто. На улице не было ни души.
Глава 11
После быстрой скачки Рудольфо добрался до монастыря Эбербах. Как только циркачи прибыли в Майнц, он на рассвете отправился в путь. Ни с кем, даже с зазывалой, который в его отсутствие брал на себя руководство, канатоходец не поделился своим намерением — и на это были свои причины.
Монах в серой сутане взял под уздцы его коня и указал ему дорогу. Древний цистерцианский монастырь, основанный четыре столетия тому назад как первое поселение ордена на правом берегу Рейна, был настоящим маленьким городком, отрезанным от внешнего мира. Построенный в мрачном стиле, он скорее походил на темницу, чем на воплощение царства небесного на земле.
Когда Дезидерий Эразм обратился к аббату Эбербаха с просьбой предоставить ему и его собратьям, сплошь знаменитым ученым, на один день монастырскую трапезную, дабы они могли спокойно и без посторонних ушей обсудить Тезисы Лютера, тот не раздумывая согласился. Как-никак
великому богослову сопутствовала слава, что его общества жаждут даже императоры и короли. То, что Эразм в своих трактатах бичует недостатки теологии и Церкви, цистерцианцам было, конечно, известно. Однако мысли ученого нашли здесь благодатную почву; в отличие от епископов, соборных каноников и странствующих проповедников монахи имели свое собственное, особое отношение к деньгам.
Дорога в трапезную, а их в монастыре было три, по горизонтали походила на блуждание по лабиринту, а по вертикали напоминала подъем и спуск в горах. Эта путаница произошла оттого, что отдельные части строения на протяжении веков по личному усмотрению настоятелей перестраивались, нагромождались друг на друга, сносились и строились заново. Без проводника Рудольфо никогда не добрался бы до цели, так как вследствие постоянной смены направления он давно перестал ориентироваться в темных коридорах без окон. Даже тернистый путь в потусторонний мир не мог быть изнурительнее. Когда Рудольфо почти окончательно разуверился в том, что они вообще дойдут когда-нибудь до цели, монах остановился, молчаливым жестом пригласил его к стрельчатой двери на заднем плане и беззвучно исчез.
Студеная тишина, царившая в холодных стенах, и рассеянный свет таили какую-то угрозу, и канатоходец вошел, не представляя, что его ждет за дверями. По законам Девяти Незримых обладатели тайны встречались каждые девять лет, последний раз это было в 1516-м году после принятия человеческого облика Господом в Констанце. С тех пор произошло много событий, и нельзя было исключить, что «девятка» будет не в полном составе или кто-то будет заменен другим.
Когда Рудольфо отворил тяжелую дубовую дверь, разговоры уже собравшихся смолкли, словно журчание ручейка, от которого через канаву отвели воду. Рудольфо молча, без улыбки кивнул, поскольку повод был серьезный. Право говорить имел лишь тот, кому Примус предоставлял слово. Порядок размещения за длинным обеденным столом, стоявшим посередине узкого, вытянутого зала, был также строго регламентирован: с торца, под двумя окнами, разделенными двумя колоннами без украшений, сидел Дезидерий Эразм. Он считался величайшим умом своего времени и был больше известен под именем Эразм Роттердамский, по названию его родного города в Нидерландах.
Остальные Незримые сидели друг против друга: Секундус напротив Терциуса, Квартус напротив Квинтуса, Секстус напротив Септимуса и Октавус напротив Нонуса, так что Рудольфо, будучи Четвертым, сразу увидел свое пустовавшее место.
Собрание открыл Эразм, бывший Примусом, то есть Первым, и сидевший за своим переносным пюпитром, который всегда брал с собой в поездки. Он посмотрел на присутствующих своими маленькими хитрыми глазками. Его большой заостренный нос и узкие губы вкупе с двумя массивными золотыми перстнями на указательном и безымянном пальцах левой руки делали его скорее похожим на успешного адвоката или торговца, чем на одухотворенного ученого, теолога и писателя.
— Досточтимые ученые мужи, — начал он на смеси немецкого и латыни, — итак, после того как мы собрались в полном составе, каждый по очереди должен назвать имя и номер, объявив о своем присутствии, и, подняв руку, поклясться, что прошедшие девять лет прожил в соответствии с уставом нашего братства и не выдал никому из непосвященных тайну нашей миссии. Это надлежит подтвердить формулой: Tacent libri suo loco, то есть «Книги молчат на своем месте». Прошу вас, Секундус!
Секундус, темноволосый мужчина тридцати с лишним лет от роду, борода которого делала его похожим на пятидесятилетнего, поднялся и торжественно произнес:
— Мое имя Пьетро де Тортоса Аретино, родился в Ареццо. Поэт по профессии, которого боятся из-за памфлетов, превозносят за сатирические комедии, еще четыре года назад был при дворе Папы Льва, в прошлом году изгнан из Рима из-за своих якобы бесстыжих сонетов о куртизанках. Tacent libri suo loco.— Он поднял руку в знак клятвы.
Вслед за ним взял слово его визави, Терциус, весьма благообразный пожилой господин с узким лицом, обрамленным ниспадающими волосами:
— Был рожден как Николай Коперник студеной февральской ночью в городе Торн в Вармии. В восемнадцать лет изучал астрономию, гуманитарные науки и математику в Кракове, затем в Болонье — светское и религиозное право, в Падуе и Ферраре стал доктором церковного права и доктором медицины. Два года я правитель епархии Вармии и депутат соборного капитула...
— Этого нам достаточно! — оборвал Примус поток красноречия Терциуса.
