Монах: последний зиндзя - Ши Роберт (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
– К твоей бабушке.
Дзебу знал, что Хидейори мог бы ещё настаивать на смерти мальчика, и, даже если он подарит Танико Саметомо и это изменит её чувства к Дзебу, это ничего не будет означать, поскольку ей понадобится помощь Хидейори, чтобы спасти жизнь мальчика. Лошадь тяжёло дышала, поднимаясь по крутой тропинке. Луна величиной в три четверти, поднимающаяся над горами восточного Хэйан Кё, давала Дзебу и его коню достаточно света, чтобы видеть всё вокруг. «Было полнолуние, – вспоминал он, – когда я и Танико поклялись любить друг друга на этой самой горе». Он слышал бряцание доспехов и звяканье копыт лошадей впереди, это был Моко.
У Моко и у Саметомо был жалкий вид, когда Дзебу сказал, что не отправится в Камакуру.
– Я должен ехать к князю Юкио немедленно, – объяснил он. – Хоригава сказал одну вещь, которая убедила меня в том, что он собирается использовать свою старую хитрость – противопоставить самураев друг другу. Юкио нужно предостеречь, или он долго не проживет. Сейчас Хоригава и Бокуден будут искать меня в Токайдо, думая, что у меня мальчик. А когда они обнаружат, что я все еще в Хэйан Кё, я буду под защитой Юкио. А тебе с твоими людьми представится возможность вывезти Саметомо. Помни, ты должен доставить его прямо госпоже Танико, и никуда больше!
– Спасибо тебе, что ты спас меня, большой монах! – сказал Саметомо, глядя на Дзебу тем спокойным и умным пристальным взглядом, который он так хорошо запомнил в Танико.
– Ты сохранял спокойствие, пока я не добрался до тебя, в то время как твоя мать мертвая лежала над тобой, – сказал Дзебу. – Ты молодой человек с большой духовной силой, – знаешь ли ты, что это значит?
– Я надеюсь, что я вырасту таким же высоким, как и ты.
Дзебу подумал: «Я сомневаюсь, что кто-либо из нас доживет до того, чтобы увидеть, как ты вырастешь, малыш».
Глава 18
Хидейори прижал свою руку к её груди, Танико не противилась. В его глазах мелькнула тень удивления.
– Ты начинаешь находить меня более привлекательным?
– Я всегда находила вас привлекательным, мой повелитель. Мне только хотелось бы знать, что нашли вы в несчастной старой женщине.
Танико осторожно ускользнула от него и начала наливать чай из кубка династии Тан, которому было около трехсот лет.
– Мой повелитель знает, что я бабушка?
– Ты никогда раньше об этом не упоминала!
Это не был прямой ответ. Она была уверена, что он знает о ней почти всё. Хидейори уселся, скрестив ноги, поправил чёрный халат на коленях и стал потягивать пенящийся чай из изящной чаши, покрытой глазурью в том же стиле, что и кубок. Его опочивальня напоминала келью аскета, но предметы, которыми он пользовался, были, словно у императора, драгоценными и красивыми.
– Мой внук вчера прибыл в Камакуру, – сказала Танико, обернув свои руки полами одежды и спокойно разглядывая их.
Это дело нужно было преподнести с величайшей осторожностью. Возможно, это ничего не даст, может быть, Саметомо обречён. Танико хотела убедить Хидейори пощадить Саметомо, ссылаясь на желание сегуна утихомирить империю. Она обговорила это с Ейзеном прошлым вечером, после приезда Саметомо; монах признал, что её идея имеет смысл.
– Но это означает, что ты должна будешь принести в жертву свою жизнь, – заключил учитель дзен.
– Никто не должен приносить жертву, и ничье будущее не должно быть принесено в жертву, – возразила Танико.
– Твои слова отдают догмами дзен, – парировал Ейзен.
Танико знала, что это был невольный комплимент её углубляющимся познаниям. Едва ли когда-либо Ейзен хвалил её, уверенный, как он это излагал, что похвала – это яд, и ей было не нужно, чтобы он говорил ей о её совершенстве. Она понимала теперь, что нельзя познать истину через кого-либо другого и что никто не может дать просветление. Всё, что ты можешь сделать, – это усилить сознание того, что ты уже Будда, Разбуженная Душа. Только ты можешь сделать это для себя. В то время как с каждым днем ее прозрение усиливалось и углублялось медитациями, она находила, что её решения были справедливы для этой ситуации и их последствия были бы благоприятными для всех. В то же время она все меньше беспокоилась о результатах. Она делала то, что должен был делать прозревший человек, и отказывалась беспокоиться о том, примет ли дело тот оборот, какой бы ей хотелось.
Теперь гнев угрожал разрушить ее философское спокойствие. Рана, оставленная убийством её ребенка Хоригавой в Дайдодзи, никогда не заживала. Ничто не могло возбудить в ней больший гнев, чем мысль о том, что убивают ребёнка. Было невыносимо уже то, что дети были утоплены и погребены заживо в Хэйан Кё. То, что Хоригава предвидел эти казни и что её собственный отец помогал ему, раскрыло эту старую рану и заставило её снова кровоточить. То, что её внук, сын Ацуи, едва не стал жертвой, лишило её дара речи от ужаса, когда Моко рассказал ей это и представил большеглазого, измученного дорогой ребенка.
Сначала её ярость была направлена против самого Хидейори. В конце концов, это он отдал приказ устроить эту резню. Проведя какое-то время в медитации, она поняла, что было бесполезно винить Хидейори, Он прожил с детства рядом со страхом и смертью, и ничто не могло изменить его. Теперь, когда он достиг верховной власти, он стал еще больше опасаться и ощущать уязвимость, чем когда-либо. Как он отличался от Кублай-хана, который легко принял то, что мир принадлежит ему по праву рождения!
– Я услышала новости, которые повергли меня в страшное горе, – сказала она Хидейори. – Возможно, это не подействует на вас так, поскольку вы мужчина и воин. А я знаю, что значит, когда ребенка, которого я родила, вырывают из моих рук и убивают, Они убивают детей в Хэйан Кё!
Мгновение лицо Хидейори осталось безучастным. Затем он изобразил маску негодования и сочувствия:
– Кто убивает детей, Танико-сан? Кто отдал приказ?
– Мой отец и принц Хоригава. Они говорят, что по вашему приказу. – Танико ни на секунду не поверила удивленному выражению его лица. В эти дни ничто не совершалось в Стране Восходящего Солнца без его ведома и разрешения.
– Я повелел наказывать смертью тех Такаши, которые угрожают нашему миру, – сказал Хидейори. – Вот почему я подписал указ о казни Нотаро. Я никогда не предполагал, что нужно убивать детей!
– Я рада услышать это, – сказала Танико быстро. – Мой внук принадлежит к Такаши, но ему только четыре года, и я уверена, что у него нет желания поднимать восстание против вас.
Хидейори отвел взгляд от неё и в продолжение длительного времени молчал. «Сейчас решится, – думала она, – будет Саметомо жить или умрёт. Хидейори знает, о чем я собираюсь просить его. Он решит, приказать ли убить ребенка или позволить ему жить со мной».
Наконец Хидейори повернулся к ней, и она увидела нерешительность в его чёрных глазах. Её влияние на него было сильным.
– Кровь Согамори и Кийоси течёт в его жилах. Нет других причин, из-за которых Хидейори не желает существования мальчика.
– Кровь Аматерасу, прародительницы Камму, течёт в его жилах. Уже за это им можно дорожить.
Хидейори покачал головой:
– Это только делает его более опасным!
– Помимо этого мальчик – внук Шимы Танико, – тихо сказала Танико. – Значит ли это что-нибудь для вас?
– Если бы это ничего не значило, он уже был бы мёртв.
– Если бы мой господин нашёл в своем сердце место для Саметомо, моя благодарность не знала бы границ.
Хидейори хранил молчание. Каждый раз, когда она говорила, он взвешивал ее слова, осторожно продумывая свой ответ. Наконец он издал короткий резкий смех.
– Это насмешка! Вот оно – падение Согамори! Не его ли страсть к любовнице моего отца госпоже Акими заставила его пощадить жизнь Юкио, а заодно и мою? Должен ли я ради тебя вырастить потомство Красного Дракона, чтобы он мог в свою очередь разрушить мой клан?
Теперь настало время обратиться к нему с предложением.
– Вы в силах изменить цвет потомства с красного на белый, мой господин. Примите его как своего сына!
