По воле Посейдона - Тертлдав Гарри Норман (читать книги полностью .TXT) 📗
— Мы сами, — ответил Менедем.
Соклей счел этот ответ неудовлетворительным.
Однако его двоюродный брат ухмылялся от уха до уха и вышагивал с самым беспечным видом. Сплошь и рядом встречаются мужчины, которые сами не свои до женщин, вина или роскошного опсона, а Менедем был сам не свой до приключений. Иногда он, казалось, намеренно напрашивался на беду, чтобы потом повеселиться, выпутываясь из нее.
Пара наемников, одетых так же, как Соклей и Менедем, но в придачу обутых в сандалии и вместо ножей носящих на поясе мечи, подошли к ним.
— Радуйтесь! Куда 'ержите путь, моряки? — спросил один из них на ионийском диалекте.
— В Италию, — ответил Менедем. — В Тарент. В Великой Элладе всегда происходит что-то интересное.
Великая Эллада — это было общее название всех колоний, которые эллины основали в южной Италии и на Сицилии.
— Так оно и есть, — кивнул второй наемник. — Сколько возьмете 'а провоз пассажира? — Он говорил, как афинянин: его диалект ненамного отличался от ионийского, но не имел грубых придыханий.
Менедем повернулся к брату: как тойкарх, тот устанавливал плату.
— Двенадцать драхм, — сказал Соклей.
Оба наемника вздохнули.
— Не многих ты найдешь, готовых заплатить такую огромную сумму, — заметил тот, что говорил на аттическом наречии.
— А многих мы и не сможем взять, — парировал Соклей. — У нас полная команда и мало места для пассажиров. Но ты попадешь туда, куда тебе нужно, если решишь отправиться с нами. Нам не придется задерживаться в гавани на полмесяца, если ветер станет встречным, и нас не унесет к Карфагену, если на море разразится шторм.
— Даже если ты говоришь правду, все-таки это грабеж, — не сдавался наемник.
Судя по его виду, сам он неплохо разбирался в грабежах.
«Скольких людей ты убил? — размышлял Соклей. — Скольких женщин и мальчиков изнасиловал?»
Но он не допустил, чтобы эти мысли отразились на его лице, иначе наемник, наверное, выдернул бы меч из ножен на поясе и набросился на моряка. Поэтому Соклей лишь равнодушно пожал плечами.
— Не хотите, как хотите. Найдем других.
Оба наемника с ворчанием пошли прочь.
— Ты бы хоть поторговался, что ли, — заметил Менедем. — А то останемся совсем без пассажиров.
— Не останемся, — ответил Соклей. — Думаю, мы сможем взять пять или шесть пассажиров — каждый заплатит по двенадцать драхм, а больше нам и не надо. Если увижу, что для них это слишком дорого, немного снижу цену. Но я не хочу сбавлять ее слишком поспешно.
— Полагаю, ты прав, — согласился Менедем. — Не следует уподобляться девушке, слишком легко расстающейся со своей девственностью.
— Это верно.
Сравнение показалось Соклею подходящим. Здесь вообще-то были бы уместны и другие сравнения, но он не удивился, что его двоюродному брату пришло на ум именно это.
Наряду с хижинами и палатками лагерь наемников на Тенаре мог похвастаться также тавернами и лавчонками, торгующими съестным, а еще лавками, где продавались доспехи и мечи. Соклей и Менедем зашли в некоторые из этих заведений и дали знать их владельцам, что «Афродита» бросила якорь в здешних водах, объяснив, куда она потом направляется. Весть об этом распространится по лагерю быстро.
Когда хозяин одной из таверн услышал, что они идут с Хиоса, он удивил Соклея, спросив, не привезли ли они вина, а потом удивил еще больше, заплатив двадцать пять драхм за амфору ариосского почти без стонов и жалоб.
— Я с лихвой возмещу эти расходы, — пояснил он. — Бьюсь об заклад, что возмещу. Некоторые здешние парни требуют самое лучшее вино и не пьют ничего другого. Им плевать, сколько они за него заплатят.
Чтобы отпраздновать сделку, он налил братьям далеко не лучшего вина. Едва они успели сделать по глотку, как вдруг земля у них под ногами вздрогнула. Хлипкие стены таверны мгновение тряслись, потом все стихло.
— Землетрясение! — воскликнул Соклей — его отрывистый возглас был похож на собачий лай. — Но не сильное!
— Хвала богам, — отозвался хозяин таверны, и все остальные в комнате, включая Соклея и Менедема, кивнули в знак согласия.
Хотя землетрясение и впрямь было не сильным, сердце Соклея оглушительно стучало. Если земля начинала трястись, никогда нельзя было сказать, скоро ли это прекратится. В большинстве случаев все и вправду кончалось быстро, вот как сейчас, но землетрясение могло возобновиться и усилиться, а иногда становилось таким разрушительным, что способно было сровнять с землей целый город. Все жившие на побережье Внутреннего моря слишком хорошо это знали.
— Налей мне еще вина, — попросил Менедем.
Когда хозяин таверны вручил ему чашу, он выплеснул немного вина на пол, совершив либатий.
— Это — Колебателю земли, чтобы на сей раз он тряс землю не слишком сильно. А остальное — мне. — И Менедем осушил чашу.
— Это спартанское проклятие, вот что это такое, — заявил хозяин таверны.
— Какое проклятие? — не понял Менедем.
Соклей ответил раньше трактирщика:
— Давным-давно, еще до Пелопоннесской войны, несколько илотов укрылись в храме Посейдона на этом мысе. Спартанцы вытащили их из храма и убили. Вскоре после этого сильное землетрясение почти сровняло Спарту с землей. Многие тогда считали, что это месть Посейдона.
— Откуда ты знаешь? — уставился на него хозяин таверны. — Ты же вроде говорил, что ты родосец.
— Я родосец, — подтвердил Соклей.
— Он, должно быть, где-нибудь об этом вычитал, — пояснил Менедем. — Он у нас много всего читает.
Соклей затруднялся сказать, что сквозило в улыбке его двоюродного брата: гордость или насмешка? «И то и другое», — решил он.
— Снова небось твой приятель Геродот? — спросил Менедем.
— Нет, это исторические сочинения Фукидида, — ответил Соклей.
— Исторические сочинения, — благоговейно произнес хозяин таверны. — Грамота — ну разве это не чудо? Я сам не больно-то силен в чтении и письме, да мне это не особо и нужно, но все равно — разве грамота — это не чудо?
— Разве грамота — это не чудо? — с озорным видом эхом повторил Менедем, когда они с Соклеем двинулись к ближайшей лавочке, торгующей съестным.
— Да заткнись ты, — не выдержал Соклей, что лишь еще больше развеселило его двоюродного брата.
Соклей раздраженно продолжил:
— Натурфилософы считают, что в землетрясениях виноват вовсе не Посейдон, а что это такое же явление природы, как волны, гонимые ветром.
— Вряд ли я смогу в это поверить, — сказал Менедем. — Волны и ветер — тут все ясно, а что может вызвать землетрясение?
— Никто не знает этого наверняка, — ответил Соклей. — Но существует гипотеза, будто бы газ движется через подземные каверны и это толкает землю то туда, то сюда.
Он всегда находил это предположение вполне здравым и логичным. Менедем, однако, воспринял его совсем иначе. Он издал такой восхищенный вопль, что несколько проходивших мимо наемников резко обернулись и уставились на него.
— Земля пускает газы! Вот это да! Ловко придумано! Вместо Колебателя земли Посейдона мы получим Киамоса — Земляного Пердуна, Поклонимся же ему! — И он выставил зад.
— Никому и в голову не приходило объявлять божеством боб, пока ты только что этого не сделал, — сурово ответил Соклей, борясь с желанием пнуть двоюродного брата в ту часть тела, которую он выставил. — Порой ты критикуешь мой образ мыслей, но сам, оказывается, куда больший богохульник, чем я. Знаешь, что я тебе скажу? Видно, ты начитался Аристофана, и у тебя все перемешалось в голове.
Менедем запротестовал:
— Ничего подобного. И я объясню тебе почему. Аристофан шутя высмеивает богов, и точно так же поступаю я. Но когда ты говоришь, что не веришь в них, ты не шутишь.
Соклей фыркнул. В этом было больше правды, чем ему самому хотелось бы признать.
Вместо того чтобы подтвердить правоту Менедема, он сказал;
— Пошли, дадим знать тому парню, что ищем пассажиров.
— Хорошо! — Менедем издал неприличный звук. — Земляной Пердун! — захихикал он.
