Наследник - Мартьянов Андрей Леонидович (читать книгу онлайн бесплатно без TXT, FB2) 📗
На второй день после вселения Славик обнаружил в почтовом ящике конверт со счетом от компании «Твой Интернет» – напоминали, что не оплачены услуги за октябрь и ноябрь. Ага, значит, бабушка и кабель в квартиру провела. Тариф, однако, безлимитный. Интере-есно!
Новый дом по сравнению с панельной девятиэтажкой на Ленской был просторным – из обширной прихожей налево вела дверь в большую комнату с компьютером, пианино и круглым обеденным столом, если пройти по коридору вперед, то направо будет кухня с окном на Гороховую, напротив кухни – спальня. Диван современный, откидной, а шкафы и секретер старинные; открыв один из шкафов, Славик почувствовал легкий, едва ощутимый запах нафталина, мигом пробудивший детские воспоминания: от вещей бабушки пахло так же. Что внутри? Почти ничего – мадам Кейлин или раздала свои платья и костюмы, или просто выбросила, когда поняла, что домой уже не вернется… Осталась только каракулевая шубка в матерчатом чехле и меховая накидка, кажется норковая. Архаика, теперь такое никто не носит.
Кстати, о запахах! Славик внезапно сообразил, что своего собственного, неповторимого запаха в доме нет, и это выглядит необычно. Жилища большинства пожилых людей или пропитаны корвалоловой вонью или пахнут, как у Валентины Васильевны, домашней едой и дачными соленьями. Здесь же абсолютная стерильность, квартиру словно отдраили начисто перед тем, как вручить следующему владельцу. Как Славик не искал, а коробочки с таблетками и флакончиками – обязательной принадлежности любого пожилого человека! – не обнаружил. Зато отыскался раритет: старый тонометр с ртутной шкалой. Можно сказать, такой же антиквариат, как и обитые малиновым с золотом кресла в гостиной…
И вообще квартира была выдержана в красных тонах: обои, мебель, кухонный уголок. Глаз, однако, не режет, тона спокойные.
Первые дни Славик чувствовал себя здесь чужим, невзирая даже на новый штамп о прописке в паспорте. Ночевал на кухне, одна только мысль перебраться в слегка мрачноватую спальню и устроиться на диване бывшей хозяйки, вызывала неприятное чувство.
Людмилу Владимировну он помнил очень смутно. В восьмидесятых это была весьма элегантная пожилая дама, всегда ходившая в брючках и импортных курточках (дефицит по тем временам!), запомнились сигареты в костяном мундштуке, тихий голос с хрипотцой и подаренная на день рождения музыкальная открытка. Больше отдаленная родственница интереса к маленькому Славику не проявляла – у нее была своя жизнь, никак не пересекавшаяся с бытием славиковой семьи.
«Надо ехать к родителям и выяснять, что к чему, – решил Славик. – Тем более, я у них не появлялся больше месяца… И в больницу где она умерла, заглянуть, расспросить персонал. Прав был Серега, что-то здесь нечисто!»
Три дня спустя Славик начал ощущать себя эдаким Шерлоком Холмсом, взявшимся за крайне запутанное дело. Для полноты ощущений вечером поставил в плеер диск с «Собакой Баскервилей» – сам того не замечая, Славик проводил все больше времени не на кухне, а в гостиной, начал привыкать к дому. Пока шел фильм, вынул из принтера листок бумаги, устроился за столом и вкратце записал не без труда собранные сведения.
Вывод оказался предсказуем: мадам Кейлин была ой как не проста. И это при том, что Славику не удалось узнать главного: чем занималась эта женщина?
Среди старых писем и открыток в секретере обнаружилась трудовая книжка. Славик глазам своим не поверил: за неполные девяносто лет жизни Людмила Владимировна работала всего четыре года – помощником режиссера в Театре комедии на Невском, там, где Елисеевский магазин, с 1947‑го по 1951‑й. Прочие страницы трудовой оказались девственно чисты. Это подтверждало версию, намедни озвученную мамой Славика, – «бездельница». Родители были людьми советской закалки – отец бывший военный, уволился с Балтфлота в звании капитана второго ранга, мать сорок лет отработала воспитательницей в детском саду – к трудовому стажу они относились по старорежимному трепетно и отзывались о странной тетушке неодобрительно. Мама высказалась откровенно: единственным полезным делом в ее жизни оказалась неслыханная щедрость по отношению к Славику. И то после смерти.
«Людочка» выходила замуж семь или восемь раз, ее последним супругом оказался брат славикова деда по матери, тоже военный и тоже флотский – аж целый контр-адмирал. Умер он в 1988 году. Весьма сомнительное родство, прямо скажем. Детьми за свою долгую жизнь Кейлин не обзавелась. Обладала обширными связями в театрально-богемной среде, упомянутый жилконторской толстухой балерун Миша Барышников запросто бегал к соседке за солью. Собственно это было все, о чем поведали родители. С двоюродным дедом и его супругой они общались только на престольные советские праздники, когда семья собиралась вместе…
«Тусовщица, – перевел на понятный для себя язык Славик. – Олдовая тусовщица советского образца. Вот откуда портрет Райкина. Жила за счет бесконечных мужей, не работала, большую часть времени обитала на даче в Репино – кстати, а кому она отписала дачу? Новиков ничего о ней не упоминал! В целом диагноз ясен – Ксюша Собчак своей эпохи».
Да, дело обстояло очень непросто. Во-первых, как говорили при клятом тоталитаризме, социальное происхождение – заинтересовавшийся расследованием Славик проявил неслыханную настойчивость, отправился в архив и слегка обалдел, узнав, что «Людочка» была дочерью личного адвоката помещика, владевшего конезаводами и землей в Аскания-Нова, некоего Владимира Кейлина. Теперь хоть ясно, откуда антиквариат.
Во-вторых, Людмила Владимировна всю Блокаду провела в Ленинграде, в этой самой квартире. В альбоме среди множества фотографий этой, несомненно очень красивой в молодости, женщины отыскалась карточка, датированная ноябрем 1943 года, со штампом фотостудии номер 17, набережная канала Грибоедова. Кокетливый беретик с брошью, темное платье с отложным воротничком и тесьмой, крошечная сумочка, вышитая бисером. Никакого трагического блокадного отсвета в глазах – внимательный Славик не раз замечал такой у родственников или родителей друзей, переживших войну в городе. У них у всех одинаковый взгляд. У этой наоборот – хитрая искорка, милая улыбка. Будто ничего и не происходит…
Очень, очень подозрительно. Что она делала во время войны? Как выжила?
В-третьих. Тусовочная старушка подготовилась к грядущей смерти с тщательностью, наводящей на серьезные размышления. Имущество полностью описано, вплоть до последней книжки и нераспечатанных наборов постельного белья в спальной: почему она, перед тем как отправиться в больницу, купила новые простыни-наволочки? Откуда такая неслыханная забота о наследнике? Про идеально оформленное на имя Славика завещание и говорить нечего.
В сентябре нынешнего года мадам Кейлин легла на плановую операцию в Мариинскую больницу, но перед тем в присутствии нотариуса квартиру опечатали. Она что, была уверена в неминуемой смерти? Конечно, возраст есть возраст, да и диагноз, как выяснил Славик, не самый лучший – рак легкого. Как она уломала врачей сделать ей операцию? Получив немалый опыт в бытность «операционной медсестрой» ВМА, Славик отлично знал, что далеко не каждый хирург решится оперировать человека, которому скоро исполнится девяносто!
Целый вечер Славик провел в Мариинской – профессионалу ничего не стоило разговорить медсестер на пульмонологии: задача не особо сложная, достаточно стратегического запаса конфет и шоколадок в рюкзачке. Отлично знакомого со спецтерминами и, когда надо, умевшего быть обаятельным Славика мигом приняли за своего, даже нашлись общие знакомые в Военно-медицинской и на «скорой помощи».
Кейлин? Да, очень милая бабуля, жаль, что умерла. Причина смерти? Послеоперационная пневмония. До последнего дня оставалась в сознании. Посетители? Дважды приходил какой-то иностранец, всегда с цветами, больше никого. На каком языке говорили? Без понятия. Иногда совала в карман сестры или санитарки по сто или пятьсот рублей, видно, что женщина обеспеченная. Умерла 12 октября 2008-го, рано утром, за час до пересменки.
