Заживо погребенная - Эмар Густав (книги хорошего качества .txt) 📗
И, нагнувшись к нему, она ему подставила лоб, которого молодой человек почтительно прикоснулся губами.
— А теперь, до свидания, до скорого свидания, брат мой Юлиан, — сказала она с грустной улыбкой.
Молодой человек от волнения ничего не мог ответить и, поклонившись, молча вышел из комнаты.
Если бы не этот странный и непредвиденный случай, который совершенно отвлек мысли доктора в другую сторону, он бы тоже пошел с сыном на посиделки, конечно, не для того, чтобы за ним присматривать, а с целью убедиться воочию, насколько молодой человек близко сошелся с красавицей Денизой, как ее звали в деревне.
Доктор думал, что это маленькая вспышка любви, и имел намерение сразу пресечь ее, прежде, чем она превратится в серьезное чувство.
Брак между его сыном и Денизой ему нисколько не нравился; не потому, что девушку можно было в -чем-нибудь упрекнуть, напротив, Дениза была не только самой красивой девушкой во всей окрестности, но и самой благоразумной, самой добродетельной. Семейство Мендири, к которому она принадлежала, было тоже одно из самых древних и благородных в их околотке, но они сильно обеднели, а доктор Иригойен, хотя и не был скуп, но знал цену деньгам и мечтал о блестящем будущем для своего сына. У него был капитал, дававший ему от восемнадцати до двадцати тысяч франков дохода — что в этом уголке было очень много, — но отец желал, чтобы сын поселился в Париже, а для этого нужно было по крайней мере утроить этот доход.
Доктор имел в Байоне старого друга детства, тоже доктора, очень богатого, у которого была прелестная дочь. Вот ее-то и прочил он сыну в невесты. Отцы уже между собой порешили этот вопрос, и нужно было только согласие самих молодых людей, которым этот заговор еще не был известен.
В этом именно положении находилось дело при начале нашего рассказа. Отцы только ожидали случая, чтобы привести в исполнение давно задуманный ими план.
Но подобные проекты очень редко осуществляются, в большинстве случаев какое-нибудь непредвиденное ничтожное обстоятельство является преградой в последнюю минуту.
То же случилось и на этот раз. Доктор все рассчитал, но не позаботился заручиться согласием сына, а последний, не подозревая отцовского плана, самым неожиданным образом влюбился.
Однажды утром, стоя у окна и следя глазами за удалявшимся отцом, он заметил молодого парня, который показался ему знакомым. Юлиан от нечего делать позвал его, и тот поспешил подойти.
По мере его приближения Юлиан убеждался, что знает этого молодого человека. Действительно, это был один из его товарищей и друзей детства, с которым он очень любил играть, потому что тот был старше его тремя годами и всегда брал его под свою защиту.
— Эй! Бернардо! — крикнул он. — Разве ты меня не узнаешь?
— Ах, Боже мой! Какое счастье! — вскричал Бернардо, всплеснув руками. — Это ты, мой Юлиан!
— Наконец-то, ты вернулся!
— Ну, да! — ответил Юлиан, смеясь. — Войди же, старый товарищ!
Они обнялись и расцеловались от души. Они стали припоминать времена своего детства и остальных друзей и товарищей.
Бернардо остался завтракать у Юлиана, причем, перебирая всех живущих в окрестностях, произнес имя Денизы с особенной похвалой.
Это имя, произнесенное мимоходом, воскресило в памяти Юлиана образ прелестной девочки, соучастницы его игр, сердце его забилось и он стал припоминать подробности их детской дружбы.
Семейства Мендири и Иригойен были очень дружны в то отдаленное время. Они почти жили вместе, а их дети просто не расставались. Юлиан называл Денизу своей маленькой женой, а Дениза называла его маленьким мужем.
Все эти проснувшиеся воспоминания возбудили в Юлиане сильное желание увидеть опять ту маленькую девочку, которая теперь, по словам Бернардо, превратилась в прелестную девушку, которую все окружающие боготворят.
В этот же день Юлиан в сопровождении Бернардо отправился в село.
Он был принят с восторгом старыми товарищами, которые все его любили и от души ему обрадовались.
С этой минуты он опять сделался кровным баском. Он опять надел национальный костюм, стал посещать все сборища, игры в шары и посиделки.
Дениза, увидев его, вскрикнула от радости и бросилась ему на шею со слезами. Бедная девочка не переставала о нем думать и наивно призналась ему в этом, не стараясь скрывать свою радость при свидании с ним.
Когда она после долголетней разлуки увидела этого красивого, статного молодого человека, она поняла, до какой степени любила его.
Юлиан тоже полюбил ее всеми силами своей души, но вместе с любовью у него зародилось и другое, неведомое ему до сих пор чувство ревности.
Дениза была слишком хороша собой, чтобы не иметь вздыхателей. Но последние относились к ней с величайшей почтительностью. Они любили молодую девушку, но не решались высказывать ей это открыто. Между ними был один, который более других возбуждал опасения в сердце Юлиана: это был рослый и красивый молодой человек лет двадцати четырех. Он был сыном богатого хлебопашца из соседнего села и очень гордился своей красотой и своим богатством. По силе и ловкости он не имел соперников и поэтому часто позволял себе высокомерные выходки.
Говорили, что он не отличался примерным поведением — он уже обольстил нескольких девушек, которых потом бросил. Подобные вольности часто вовлекали его в неприятные истории, но благодаря влиянию богатых родителей он до сих пор выпутывался из беды. Но вследствие всего этого он был нелюбим и его отчасти даже боялись.
Этого молодого человека звали Фелиц Оианди. Он не скрывал своей любви к Денизе, хотя молодая девушка, по-видимому, ее вовсе не поощряла. Но это нисколько не обескураживало Фелица, и он поклялся, что так или иначе молодая девушка будет ему принадлежать.
В то время как Юлиан Иригойен входил в помещение посиделок, все общество было уже в полном сборе: тут были молодые люди, молодые девушки и их родители, — более тридцати человек. Пряли, разговаривали, вышивали, хохотали, пели и даже плясали; было очень весело.
Посиделки составляют старинный и любимый обычай басков. Тут, под зорким наблюдением старших, молодежь знакомится и влюбляется. На посиделках же происходит, при всех, обручение сговоренных, после чего уже все вздыхатели отходят от обрученной, около которой продолжает оставаться один жених.
Помолвленные, таким образом, уже не могут отказаться друг от друга под страхом всеобщего презрения.
Мы скоро представим читателю случай присутствовать при исполнении этого трогательного и величественного обычая, который носит первобытный и патриархальный характер.
Посиделки в тот вечер происходили в доме Мендири, в большой и высокой комнате — стены были обшиты дубовыми филенками, почерневшими от времени, земляной пол был, как ток на гумне. У одной стены огромный камин мог приютить нескольких человек под своим выступом. Мебель состояла из нескольких плетеных стульев для стариков и деревянных скамеек, расставленных в беспорядке, для молодежи. Освещение состояло из первобытных каганцев, подвешенных кое-где под потолок, и главным образом из пылавшего камина…
Отец и мать Денизы сидели по правую сторону камина, окруженные знакомыми, Дениза сидела за прялкой в кругу остальных девушек.
Когда Юлиан вошел, все работали и весело разговаривали; Фелиц Оианди с нахальной усмешкой что-то рассказывал в группе молодых людей.
Юлиан, не обращая на него внимания, прошел через всю комнату и, поздоровавшись с отцом и матерью девушки, ласково приветствовал Денизу, и подошел к тем молодым людям, с которыми был дружен.
Однако при появлении Юлиана произошло заметное смятение среди присутствовавших. Все обратились в его сторону: молодые девушки шептались и хихикали, глядя на него, молодые люди прекратили свой разговор, заметное молчание воцарилось на несколько минут, точно все ожидали чего-то.
Но это волнение длилось недолго. Вскоре разговоры и хохот возобновились во всех углах еще громче прежнего.
Время шло, было уже около одиннадцати часов, некоторые девушки стали складывать свою работу, наставала пора расходиться по домам.
