Капитан мародеров. Демон Монсегюра - Крючкова Ольга Евгеньевна (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Барон напрягся: по имени баронесса не называла его уже много лет.
– Что за происшествие, баронесса? Слуги что-нибудь украли… – предположил он.
– Отнюдь, сударь! Никто ничего не украл. Все гораздо проще, я – в тяжести. У нас будет ребенок. – Спокойно с победоносным видом сообщила Франсуаза.
– Что-о-о? Откуда он возьмется? – недоумевал супруг.
– Бертран, я же сказала достаточно ясно. Повторяю: я беременна, срок примерно месяц, – Франсуаза с довольным видом посмотрела на мужа. Тот сидел, открыв рот, держа ложку с бульоном около рта, не понимая, что происходит. Наконец, он оправился от шока:
– Мадам, если я правильно понял, то вы не могли стать матерью в течение почти восемнадцати лет нашего супружества, а теперь что можете?
– Да, сударь, вы правильно поняли. Теперь я могу родить вам наследника, законного де Баатца де Кастельмара, – подтвердила Франсуаза и добавила непринужденно: – Copi a ciborum subtilitas animi impeditur[17].
Ложка выпала из рук барона и шлепнулась в тарелку, разбрызгав бульон. Барон не решался спросить о самом главном – об отцовстве. Он отпил вина из бокала, пытаясь дрожащей рукой поставить его на стол. Наконец, бокал обрел должное место, и барон поинтересовался:
– Могу ли я, сударыня, узнать имя отца вашего будущего ребенка?
Франсуаза ожидала подобный вопрос и спокойно, не моргнув глазом, солгала:
– Вы, что, любезный супруг, ослышались? Я сказала, что подарю вам законного де Баатца де Кастельмара. Божьи жернова мелют медленно, но дают превосходную муку.
Бертран опять не понял, что, именно хотела сказать жена, и намеревался повторить свой вопрос. Однако Франсуаза опередила его:
– Ребенок от вас, обожаемый супруг. Если вы помните, то месяц назад, именно вы овладели мной на этом самом столе, да еще в грубой, жестокой и извращенной форме.
Барон окончательно растерялся, не зная, что сказать и как оправдаться.
– Сударыня… я был пьян… Вы вывели меня из терпения своим высокомерием. Я не хотел, клянусь вам…
Франсуаза смерила мужа высокомерным взглядом и излишне внимательно начала разглядывать гренки, плававшие в бульоне, дабы тот ненароком не заметил ее ликования. Мало того, что барон поверил в ее беременность, он еще и чувствовал себя виноватым. Такое положение дел Франсуазу очень устраивало. Невольно она вспомнила о ведьме… Вот так, Итрида, вот так ведьма!
…Время до середины ноября пролетело незаметно. Барон притих, на сторону не бегал, проявляя всяческое внимание к жене. Бочка вина, в которую Франсуаза подсыпала порошок подходила к концу. Пришла пора навестить ведьму.
Как и в прошлый раз, Франсуаза проснулась рано утром, оделась, взяла перстень, доставшийся от матери по наследству, и украдкой покинула из замка. Утро было сырым, холодным и мрачным. Баронесса вывела лошадь из конюшни, села верхом (в молодости она отлично держалась в седле) и отправилась к Итриде. Через полчаса она была около хижины. Из отверстия в камышовой крыше вился едва различимый дымок.
Франсуаза спешилась и привязала лошадь к плетеной изгороди. Дверь хижины отворилась, на пороге показалась Итрида, одетая в салоп из шкуры горного козла, посеревший от времени:
– Я знала, сиятельная госпожа, что вы придете… и ждала. Заходите, холодно сегодня…
Франсуаза поспешила принять приглашение, погода была промозглой, ее плащ промок от мороси. В хижине было тепло, пахло дымом и травами, которые свешивались большими лохматыми пучками с деревянных стропил крыши.
– Не побрезгуйте, садитесь, госпожа, – ведьма указала Франсуазе на деревянный табурет, больше похожий на пенек.
– Я сделала все, как ты сказала, Итрида. Порошок подсыпала в бочку с вином. Муж стал спокойным и уравновешенным. Замок почти не покидает… В беременность мою поверил и даже выразил сожаление о своем жестоком отношении, – отчиталась Франсуаза.
– Хорошо, все идет по плану. Вино в бочке кончается, не так ли? Вот вам еще волшебное зелье. Здесь хватит на пару бочек, – Итрида протянула баронессе уже знакомый кожаный мешочек.
– Благодарю, – баронесса взяла мешочек с порошком, и вместо него вложила в руки ведьмы перстень. – Вот возьми, это в знак признательности. В прошлый раз, к сожалению, мне нечего было тебе дать. Извини…
– Не извиняйтесь, ни к чему это знатной даме. Красивый перстень… От матери, наверное, по наследству достался, – Итрида внимательно его рассматривала. – Мать родами умерла, у вас должен быть младший брат. А отца своего не вините в неудачном замужестве, он как лучше хотел…
У Франсуазы перехватило дыхание, об этом не знал никто, кроме Бертрана, а он уж точно сюда не ходок. Перстень действительно был роскошный – серебряный со вставкой из редкого, терракотового граната в виде цветка.
– Заболталась я, старая… Не серчайте на меня, сиятельная госпожа. Это ваш перстень мне все поведал, – Итрида старалась говорить как можно мягче, насколько позволял ее скрипучий голос. – Пришлите за мной как «сроки подойдут», барон возражать не будет.
Франсуаза попрощалась, села на лошадь и направилась вдоль реки к замку, прикидывая в уме, когда должны подойти эти самые «сроки». По всему получалось, что в конце апреля.
Ноябрь пролетел быстро. Франсуаза исправно подкладывала маленькую подушечку, имитируя беременность, всячески подчеркивая выпуклость живота. Она ссылалась на головокружения и тошноту, как и положено порядочной женщине в ее положении. Бертран был очень озабочен здоровьем жены и более того – здоровьем будущего наследника. В его голове крепко засело, что должен родиться мальчик, он и мысли не допускал, что жена может разродиться девочкой.
В очередной раз, когда Франсуаза жаловалась на мнимое недомогание, барон предложил послать за лекарем. Баронесса взвилась:
– Вы хотите, сударь, пригласить ко мне этого нечестивого человека, который мнит себя лекарем? Ему место в постели грязной девки Лили! И он будет хватать меня своими руками, которыми сами знаете, что делал?! Мой стыд не позволяет мне открыто сказать, что именно! Я не приму от него ни одного лекарства!
– Франсуаза, вам нельзя так волноваться. Не ровен час, скажется на ребенке. Будет нервный и дерганый. Прошу вас успокойтесь. Дорогая, если вы против лекаря, больше я о нем не заикнусь, обещаю, – барон был согласен на все, лишь бы угодить жене.
Он даже называл жену не «мадам» или «сударыня» как прежде, а по имени, чем доставлял ей немалое удовольствие. Она не злоупотребляла вновь вспыхнувшими чувствами мужа, не требовала повышенного внимания, но иногда было приятно его помучить – холодная месть приятна на вкус.
Через месяц баронесса привязала подушку побольше. Но возникала одна проблема – служанка, которая обычно помогала ей раздеваться, готовила ко сну и к вечернему омовению в ванной. А вдруг она заметит и проболтается? На каждый роток не накинешь платок. Однако Франсуаза вышла из положения и заказала у портнихи несколько широких марлотов[18] с застежкой спереди. Причем обмерить себя портнихе категорически запретила.
И когда появились новые платья, Франсуаза вполне стала справляться сама, без служанки. Ее поведение домочадцы истолковали как прихоть беременной женщины.
Наступил апрель, приближались положенные сроки. Баронесса всячески жаловалась на недомогание, боль в ногах, вызванную вынашиванием наследника. Единственное, что она позволяла служанке, так это готовить травяные ванночки для ног, снимающие боль отечность ног. Все остальное по-прежнему упорно делала сама.
Примерно за неделю до предполагаемых родов, Франсуаза, лежа на кровати, призвала мужа. Он не замедлил явиться, крайне взволнованный:
– Франсуаза, дорогая, вам плохо?
Барон, как человек многое повидавший за свою бурную жизнь, отлично понимал, что легкие роды бывают лишь у крестьянок, но только не у знатных женщин. Он прекрасно помнил свою мать, которая родила мертвую девочку и металась неделю в горячке после этого – думали, не выживет.
– О, Бертран! Не могу сказать, что хорошо. Впрочем, чем ближе к родам, тем тяжелее… Я прошу вас, Бертран, дать мне обещание…
