Зорро. Рождение легенды - Альенде Исабель (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Баловень судьбы Рафаэль Монкада решил поступить на военную службу в надежде, что титулы и связи тетушки обеспечат ему головокружительную карьеру. Теперь он на каждом углу повторял, что несказанно рад возможности послужить Испании, монарху и Католической церкви. Тетушка не возражала, полагая, что военная форма украсит кого угодно, даже круглого дурака.
Вскоре Томас де Ромеу признал правоту своего друга шевалье Дюшама, который советовал ему уехать с дочерьми за границу. Справившись у банкиров о состоянии своих дел, он узнал, что не располагает средствами, позволявшими вести достойную жизнь за границей. К тому же в случае их отъезда правительство Фердинанда VII могло конфисковать и то немногое, что еще осталось. Томасу, всю жизнь провозглашавшему, что презирает богатство, пришлось задуматься о средствах к существованию. Сама мысль о бедности приводила его в ужас. Томас нечасто интересовался состоянием наследства своей жены и не сомневался, что ему навсегда обеспечено относительно безбедное существование. Он даже представить себе не мог, что в один прекрасный день может потерять и деньги, и положение в обществе. И самое ужасное, что его девочки лишатся привычного с детства комфорта. В конце концов Томас решил, что разумнее всего будет переждать волну террора. В свои годы он повидал достаточно и точно знал, что политический маятник рано или поздно качнется в другую сторону; нужно лишь исчезнуть на время, пока ветер не переменится. О том, чтобы отправиться в родительский дом в Санта-Фе, где Томаса слишком хорошо знали и слишком сильно ненавидели, не могло быть и речи, и потому он выбрал имение своей жены неподалеку от Лериды, в котором никогда раньше не бывал. Эта земля, не приносившая семье никакой ренты, кроме головной боли, теперь должна была дать ей убежище. Владения представляли собой два поросших старыми оливами холма, на которых ютилось несколько нищих и диких крестьянских семей, никогда не видевших своего хозяина и с трудом веривших в его существование. Сильно обветшавший дом был построен еще в шестнадцатом веке и мало походил на человеческое жилье, больше напоминая крепость для защиты от сарацин, солдат, бандитов и прочих напастей, что века напролет осаждали этот край, но Томас рассудил, что и такое жилище лучше тюремной камеры. Они с дочками вполне могли провести там несколько месяцев. Томас рассчитал большую часть своей челяди, закрыл половину барселонского дома, предоставив вторую половину заботам мажордома, и отправился в путь с караваном из нескольких карет, чтобы увезти всю необходимую утварь.
Исход семьи поверг Диего в уныние, однако Томас заверил юношу, что бояться нечего, поскольку он не занимал постов в наполеоновской администрации, а об их дружбе с Шевалье почти никто не знал. «Впервые в жизни я рад, что так и не стал важной персоной», — заметил он с печальной улыбкой. Исабель и Хулиана, не имевшие понятия о том, в какой опасности находится их семья, покорно отправились в невеселое путешествие. Они не знали, зачем отцу понадобилось везти их в такую глушь, но подчинились ему, не задавая вопросов. На прощание Диего расцеловал Хулиану в обе щеки и прошептал ей на ушко, что они очень скоро снова будут вместе. Девушка ответила ему удивленным взглядом. Слова Диего, как всегда, привели ее в полное недоумение.
Больше всего на свете Диего хотелось бы последовать за семейством де Ромеу. Мысль о том, чтобы оказаться в глуши наедине с Хулианой, была поистине восхитительной, но дела удерживали юношу в Барселоне. Общество справедливости сбилось с ног, разыскивая средства для помощи жертвам гонений. Беглецам требовались надежное укрытие и проводники, чтобы перейти Пиренеи и оказаться во Франции. Англия после победы над Бонапартом стала верной союзницей короля Фердинанда и за редкими исключениями не принимала испанских эмигрантов. По словам маэстро Эскаланте, все члены общества отчаянно рисковали. Инквизиции, вновь призванной на защиту веры и трона, повсюду мерещились еретики и смутьяны, и она толковала любое сомнительное дело не в пользу обвиняемого. Общество привыкло чувствовать себя в безопасности, пока зловещая конгрегация находилась под запретом, и казалось, что времена мракобесия канули в прошлое. Всем хотелось верить, что людей никогда больше не станут жечь на кострах. Теперь приходилось расплачиваться за столь опрометчивый оптимизм. Диего был так сильно занят, что совсем перестал ходить на занятия, тем более что учебные программы в Гуманитарном колледже, как и в других учебных заведениях, подверглись жесточайшей цензуре. Многих студентов и профессоров бросили в тюрьму за вольнодумство. Именно тогда надутый от самодовольства ректор университета Серверы произнес знаменитые слова: «Никто из нас не подвержен пагубной привычке думать».
В начале сентября арестовали одного члена Общества справедливости, который прятался в доме Мануэля Эскаланте. Верные традициям инквизиторы по-прежнему не любили кровопролития. А потому прибегали к бескровным методам ведения допроса, вроде дыбы или каленого железа. Вскоре несчастный узник выдал всех, кто ему помогал, включая своего учителя фехтования. Прежде чем альгвасилы затолкали Мануэля Эскаланте в черную карету, он успел отправить слугу предупредить Диего. На следующий день юноша выяснил, что маэстро поместили не в Цитадель, как других политических заключенных, а в портовую казарму и в ближайшее время должны были отправить в Толедо, в самое сердце чудовищной машины инквизиции. Диего бросился к Хулио Сесару, силачу, с которым он дрался во время обряда посвящения.
— Плохо дело. Нас всех скоро схватят, — заявил тот.
— Маэстро Эскаланте будет молчать, — возразил Диего.
— Их методы проверены временем и действуют безотказно. Они уже взяли кое-кого из наших и знают больше, чем ты думаешь. Круг сужается. Придется на время распустить общество.
— А как же дон Мануэль Эскаланте?
— Надеюсь, Господь прекратит его страдания раньше, чем он выдаст всех нас, — отозвался Хулио Сесар.
— Но ведь он в казарме, а не в крепости, мы можем попытаться его освободить, — предложил Диего.
— Освободить? Это невозможно!
— Непросто, но возможно. Если за дело возьмется все общество, он будет свободен нынче же ночью. — И Диего изложил свой план.
— Это безумие, но попробовать стоит. Мы с тобой, — согласился Хулио Сесар.
— Нужно будет поскорее увезти маэстро из города.
— Разумеется. В порту будет ждать лодка с надежным гребцом. Стражу мы отвлечем. А лодочник отвезет маэстро на корабль, который с утра отходит в Неаполь. Там он будет в безопасности.
В этот момент Диего как никогда не доставало брата. Задуманное им дело было посложнее, чем проникновение в резиденцию шевалье Дюшама. Шутка ли: напасть на казарму, обезвредить часовых, справиться с жандармами, которых может оказаться слишком много, освободить заключенного и невредимым доставить его на корабль.
Диего, не теряя времени, направился к роскошному саду Эулалии де Кальис, который он успел изучить как свои пять пальцев. Спешившись и оставив коня на улице, он незаметно пробрался сквозь заросли на задний двор, где бродили свиньи и куры, в чанах кипятились простыни, сушилось на веревках белье. Чуть поодаль располагались каретные сараи и стойла для лошадей. По двору сновали повара, лакеи и горничные, занятые своими делами. На Диего никто из них даже не взглянул. Пробравшись в сарай, юноша выбрал подходящую карету и забрался на нее, молясь, чтобы слуги ничего не заметили. Ровно в пять звон колокольчика созывал их на кухню. Там хозяйка лично оделяла каждого чашкой горячего шоколада и куском хлеба. Через полчаса действительно зазвонил колокольчик, и двор моментально опустел. Ветерок донес до Диего сладкий аромат шоколада, и рот юноши тут же наполнился слюной. После отъезда семейства де Ромеу ему ни разу не удавалось нормально поесть. Однако надо было торопиться, и молодой человек, в распоряжении которого было не более четверти часа, проворно выломал из передней стенки кареты герб и достал из-под сиденья парадную форму лакея семьи де Кальис: ливрею небесно-голубого бархата, пышное жабо, белые панталоны, туфли из черной кожи с золотыми пряжками и алый парчовый кушак. Недаром Томас де Ромеу любил повторять, что сам Наполеон Бонапарт не одевался с такой роскошью, как слуги Эулалии де Кальис. Еще раз убедившись, что дворик пуст, Диего выбрался из сарая, покинул чужие владения и разыскал своего коня. Вскоре он уже скакал вниз по улице.
