Властелин мира - Мютцельбург Адольф (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Нет-нет, останьтесь, если иных причин у вас нет! Как только приступ проходит, я снова чувствую себя вполне удовлетворительно. К сожалению, я сама виновата в своих страданиях. Некие воспоминания, которые я так часто намеренно воскрешаю в памяти, оказываются настолько сильными, что приводят меня в такое состояние. Я это знаю и стараюсь избегать таких воспоминаний. Но временами какая-то демоническая сила заставляет меня вновь и вновь перебирать свое прошлое до тех пор, пока мной не овладевает это ужасное оцепенение. Тогда мне кажется, что я стою на пороге смерти. Вы видели меня в самый драматический момент, — продолжала она со слабой улыбкой, — а кокетство, которое в той или иной степени свойственно всему женскому полу, побуждает меня показаться вам и в более привлекательном виде. Не правда ли, я выглядела отвратительно?
— Не говорите так! — воскликнул Лотарио. — Я просто потрясен! Как вы могли подумать, что при виде подобного зрелища человек, наделенный чувствами, способен ощутить что-то иное, кроме душевной боли и самого искреннего сострадания?
Взгляд ее сделался теперь спокойным и ясным, и лишь лицо по-прежнему выглядело утомленным. Казалось, Тереза поддерживает разговор только из учтивости. Дон Лотарио воспользовался случаем, чтобы дополнить наблюдения, сделанные прошедшей ночью. Он утвердился в том, что Терезу нельзя назвать блестящей красавицей, из тех, что так импонируют мужчинам. У нее было правильное лицо с тонкими чертами, которое несколько портила бледность. Украшали его прекрасные карие глаза, пышные блестящие волосы и тонко очерченные пунцовые губы, скрывавшие два ряда великолепных зубов. Она обладала красивой, по крайней мере привлекательной фигурой, напомнившей дону Лотарио самых грациозных девушек его родины. Никогда он не видел такой маленькой руки и миниатюрной ноги. Видимо, Терезе было чуть больше двадцати лет. Он не сомневался: стоит ей только захотеть, и в его сердце вспыхнет пламя страстной любви. Но сейчас, несмотря на мимолетную улыбку, ее лицо было холодным, сдержанным, почти строгим. Может быть, даже равнодушным. Лотарио с радостью признался бы ей, что она пробудила в нем необыкновенный интерес — как это и было в действительности, — ибо именно таких, как она, и называют интересными женщинами, но, глядя на выражение ее лица, не решался.
— Сударыня, — продолжал он, — мысли, которыми вы поделились со мной вчера, были столь мрачного и своеобразного свойства, что я счел своим долгом разыскать вас, чтобы избавить от пессимизма, вернуть вам счастье жизни, радость молодости!
— И вы действительно верите в успех? — насмешливо поинтересовалась Тереза.
— Надеюсь, мне удастся этого добиться, пусть не сразу — со временем.
— Если вы к этому стремитесь, значит, я вызвала у вае| интерес?
— Так оно и есть, — ответил Лотарио. — И разве не естественно, что мы сочувствуем тем, кто, подобно вам обладая молодостью и красотой, как бы создан для радостей; жизни, а не для печальных мыслей? Мне и теперь непонятно ваше настроение. Все, что я вижу, должно, кажется, доставлять вам радость. Вы молоды, красивы, независимы, богаты — насколько я могу судить по той роскоши, котора вас окружает. Нет, ваша печаль для меня решительно непостижима!
— Ну, и как же вы намерены взяться за мое исцеление? — спросила Тереза. — Мне не терпится узнать ваш метод.
— Я бы рекомендовал вам впредь не совершать ночньи прогулок, а гулять днем, когда сияет солнце. Вам следу также бывать в свете и блистать там умом и красотой, вызывая восхищение окружающих. Я посоветовал бы вам найти преданных и веселых подруг. Вам не мешало бы научиться наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях: путешествовать, развлекаться, а прежде всего вам бы следовало — Дон Лотарио запнулся, не решаясь произнести нужное слово. Его лицо окрасил легкий румянец.
— …влюбиться! Что же вы замешкались? — прервала его Тереза. В ее голосе зазвучали резкие, отчужденные нотки. — Мне нужно было-бы влюбиться — все это так! Ко мне вернулись бы и радость жизни, и здоровье, если бы я могла полюбить. Но этого никогда не будет.
— Выходит, всякий, кто дерзнет полюбить вас, обречен быть несчастным?
— Возможно. Однако я сомневаюсь, что в состоянии вообще пробудить любовь! Интерес — пожалуй, а любовь — нет! И это счастье. Я никогда не смогу ответить взаимностью тому, кто меня полюбит!
Шутить на такую тему было просто недопустимо, и Тереза говорила совершенно серьезно. А что должен был ответить ей Лотарио? Впрочем, случай избавил молодого человека от необходимости продолжать этот разговор, который был ему неприятен, хотя еще больше пробудил интерес к молодой женщине. Вошедшая горничная спросила, примет ли госпожа господина графа.
— Разумеется, — ответила Тереза, — если дону Лотарио угодно познакомиться с графом Аренбергом!
— Граф Аренберг? — удивился Лотарио. — Если не ошибаюсь, я уже слышал это имя у аббата Лагиде.
— Очень может быть. Граф Аренберг — мой старший друг и покровитель.
Вошел пожилой господин лет шестидесяти. Впрочем, ему можно было бы дать и больше. Он был среднего роста, худощавый, с бледным аристократическим лицом, длинными седыми волосами. Никогда дону Лотарио не встречались лица с таким доброжелательным выражением. Голубые глаза графа обращали на себя внимание прямо-таки небесной чистотой и ясностью. В них было еще столько неподдельной живости, словно граф так и остался юношей. Однако годы брали свое — он слегка сутулился. Судя по тому, как он был одет — ни пальто, ни шляпы, — он, видимо, жил в этом же доме.
— Граф Аренберг, из Германии, — дон Лотарио де Толедо, из Мексики, — сказала Тереза, представляя гостей друг другу. — До сих пор мне еще не приходилось принимать у себя уроженцев столь непохожих уголков земли.
Граф весьма церемонно поклонился молодому испанцу, но тут же обернулся к Терезе.
— Вы были нездоровы, голубушка, — мягко сказал он своим мелодичным голосом. — Опять этот ужасный приступ! Когда только вы перестанете мучить себя? Когда наконец успокоитесь?
— Боюсь, что никогда, дорогой граф! — слабо улыбнувшись, ответила Тереза. — Впрочем, все уже позади!
— Благодарю вас, дон Лотарио! Вам удалось немного развлечь мадемуазель Терезу — она по крайней мере улыбается! — обратился граф к молодому испанцу. — Нет, нет, Тереза, вам не следует более беседовать с аббатом! Для вас его взгляды чересчур пессимистичны. Вам нужно быть веселее. Я искренне рад встретить у вас молодого человека, на лице которого нет и следа той меланхолии и мировой скорби, что, к сожалению, так характерна сейчас для всего нашего юношества.
— Что касается, аббата, вы, граф, пожалуй, правы, — согласился Лотарио. — Мне тоже приходила такая мысль. Лагиде — превосходный человек, но, мне кажется, ему более пристало напоминать о бренности жизни беззаботным весельчакам, нежели утешать несчастных. Он еще не в ладу с самим собой и с мировым порядком.
— Очень верно подмечено, — сказал граф. — Итак, вы знаете аббата. Мне тоже приходилось слышать от него ваше имя. Да, да, так и есть. Вы приехали из Мексики. Аббату вас рекомендовал лорд Хоуп. Он отзывался о вас с большой похвалой.
— Аббат очень любезен. К сожалению, я еще весьма! неискушен в жизни, чтобы в полной мере оценить его достоинства и таланты. Встретив лорда Хоупа и аббата, я нашел в них людей, которые открыли мне всю бездну моего; невежества. Но, слава Богу, я еще молод и надеюсь наверстать упущенное!
— Если вы так рассуждаете, вы на верном пути. Только почаще навещайте мадемуазель Терезу. Судя по всему, вы оптимист. Тереза нуждается именно в таких людях. И аббат, и я — мы слишком стары для нее, а к молодым людям она испытывает непонятную антипатию.
— В таком случае мне не приходится ожидать многого от своих усилий, даже если бы я и решился на это, — с улыбкой заметил дон Лотарио. — А вы уверены, что мадемуазель Тереза готова признать меня целителем ее души?
— По крайней мере я позволяю вам предпринять такую попытку, — вмешалась в разговор Тереза. — Большего я сделать не могу!
