Маска - Мартин Сабина (книги онлайн полные версии txt) 📗

— Оттмар де Брюс всегда выполняет свои клятвы. И он обретет покой только после того, когда погибнет последний из Вильгельмисов.

***

Раймунд Магнус едва слышно застонал. Он задыхался и хрипел с самого утра. Грудь под белой рубашкой — по традиции именно так надлежало одевать умирающего — поднималась и опускалась, но дыхание не было мерным.

Мелисанда в отчаянии попыталась найти священника, который бы принял у Раймунда исповедь и соборовал его, но каждый, кому она протягивала дощечку с просьбой, качал головой и отворачивался. У священника церкви Священномученика Дионисия хотя бы хватило совести притвориться, что его ждут в доме богатого купца, но когда Мелисанда написала, чтобы он приходил к Раймунду потом, священник захлопнул дверь у нее перед носом. Мелисанда знала, что у палача нет права на мессу и погребение на освященной земле, но отказывать ему в последних таинствах было несправедливо. Разве палач не работал ради всех горожан? Во имя Господа? Почему же люди настолько неблагодарны, что позволяют ему умереть без Божьего благословения?

Уставшая, она вернулась домой и, чуть не плача, рассказала Раймунду о своей неудаче. Странно, но он ничуть не расстроился. Слабо улыбнувшись, отец погладил ее по щеке. Его слабые пальцы были сухими и тонкими, как осенние травы.

Вот уже несколько часов она сидела рядом с ним, вытирала ему лоб — на коже тут же снова проступал пот — и держала его за руку. Солнце только что скрылось за городской стеной, над домом сгущались сумерки. Мелисанда настороженно вслушивалась. Мастер Генрих должен был успеть попрощаться с другом. Неужели Господь настолько жесток, что лишит Раймунда этой милости?

Она перекрестилась и вновь повернулась к отцу. Каждый вдох, наполненный болью, приносил мучения и мог стать последним. Мускулы на его лице напряглись, в глазах отразилась паника, и он, словно утопающий, схватил Мелисанду за руку. Взгляд умирающего, казалось, остекленел. Девушка ободряюще сжала его ладонь и, заглянув ему в глаза, поняла, что отец ослеп.

— Я здесь, Раймунд Магнус. — Мелисанда вложила в эти слова все тепло, на которое была способна, хотя ее сердце леденело от страха. — Все будет хорошо.

Больше говорить было нечего, поэтому они ждали вместе, слушая затихающий шум города и не теряя надежды, что мастер Генрих все же придет.

Одна свеча почти догорела, и Мелисанда зажгла другую, когда у дома послышались шаги. В дверь тихо постучали.

— Мельхиор, Раймунд, это я, Генрих.

Мелисанда подбежала к двери и впустила мастера в дом. Затем она молча провела его в комнату Раймунда. Говорить ничего было нельзя. Несмотря на то что мастер Генрих был единственным другом Раймунда, Магнус так и не посвятил его в тайну Мелисанды. «Так для Генриха будет безопаснее, — объяснял Раймунд. — Если он ничего не знает, его не смогут обвинить в соучастии. И для тебя так безопаснее, Мелисанда. Чем меньше людей знают о тебе, тем меньше шансов у де Брюса выследить тебя. Не забывай об этом». Мелисанде хотелось поговорить с мудрым мастером, спросить его совета, излить ему душу, поделиться горем. Но она дала клятву Раймунду, и эта клятва сковала ее уста. Она хотела оставить мужчин наедине, но Раймунд протянул к ней руку.

Генрих испуганно повернулся к девушке:

— Он больше ничего не видит?

Мелисанда кивнула, и, хотя мастер Генрих поспешно отвернулся, она заметила слезы, блеснувшие в его глазах.

— Раймунд, друг мой, у меня сердце разрывается, когда я думаю о том, что должен попрощаться с вами.

Раймунд не шевельнулся, но и его слепые глаза наполнились слезами. Он почти задыхался. Отпустив ладонь Мелисанды, Магнус потянулся к Генриху. Тот понял его жест и сжал руку умирающего. Раймунд коснулся губами руки Генриха, а затем опустил ладонь друга на тонкие пальцы Мелисанды.

— Не волнуйтесь, Раймунд, друг мой. Я понял, о чем вы просите меня. Не сомневайтесь, я выполню вашу просьбу. Я присмотрю за вашим племянником. Мельхиор — умный и работящий паренек. Он пробьется в жизни и без вас. А если ему понадобится помощь, я буду рядом. Вы ведь всегда помогали мне, так что положитесь на меня.

Слезы ручьями лились по впалым щекам Раймунда. Мелисанда наклонилась и прижалась щекой к его щеке.

— Я думаю, уже пора, — тихо произнес мастер Генрих, глядя на затихшего Раймунда.

Мелисанда выпрямилась. Они вместе подняли исхудалое тело палача и осторожно уложили его на пол — считалось, что так легче найти путь в загробный мир. В отблесках свечи Раймунд, казалось, парил над полом, как сухой лист.

Мелисанда встала на колени рядом с мужчиной, когда-то заменившим ей отца. Девушке хотелось утешить Раймунда, сказать ему, чтобы он не тревожился за нее, но в присутствии мастера она не могла произнести ни слова. Мелисанда нежно погладила отца по щеке, а мастер Генрих взял его за руку и громко запел молитву. Когда он умолк, воцарилась торжественная тишина и только слышался слабый хрип Раймунда.

Мастер Генрих достал из сумки пузырек и вытащил пробку. Мелисанда удивленно уставилась на него.

Пивовар улыбнулся.

— Если рядом нет священника, то соборование должен провести любой добрый христианин, чтобы душа не заблудилась в мире мертвых. Так говорил Господь.

Он капнул елеем Раймунду на лоб и прошептал знакомые Мелисанде слова: «Через это святое помазание по благостному милосердию своему да поможет тебе Господь по благодати Святого Духа. И, избавив тебя от грехов, да спасет тебя и милостиво облегчит твои страдания». Дрожь прошла по телу Раймунда. Несчастный в последний раз застонал, затем тело его обмякло.

Мелисанда бросилась к нему. Ей хотелось закричать: «Нет, нет, не оставляй и ты меня!» Но в последний момент она сдержалась. Девушка плакала, рядом тихо молился мастер Генрих. Через какое-то время Мелисанда встала, сложила руки и принялась беззвучно шевелить губами, повторяя за ним молитву.

Точно такую же молитву священники читали у смертного одра ее бабушки. Но тогда все было иначе! Совсем иначе! В комнате умершей было много людей, они плакали, пели и молились, в церкви звонили колокола. На поминках в доме Вильгельмисов побывало много гостей, все пили, ели, пели поминальные песни. Смерть ее бабушки стала заметным событием, и все в городе выразили семье свои соболезнования.

Договорив молитву, мастер Генрих склонился над телом и закрыл глаза и рот своего друга. Встав, он снял занавеску, закрывавшую крошечное окно спальни.

— Прощайте, Раймунд Магнус, — торжественно произнес он. — Да примет Господь вашу душу. — Он повернулся к Мелисанде: — Мальчик мой, ты позаботишься о дяде? Ты знаешь, что делать?

Мелисанда едва заставила себя оторваться от тела Раймунда. Она не могла сдержать слез.

Девушка молча кивнула.

Мастер Генрих подошел к ней и похлопал по плечу.

— Думаю, ты не станешь возражать, если я сам улажу все вопросы с советом, мальчик?

Мелисанда опять кивнула. Она будто оцепенела. Уже много недель Мелисанда подозревала, что Раймунд скоро умрет, но мысль о том, что она останется одна, казалась столь же далекой, как воспоминания о прежней жизни — жизни дочери богатого купца Конрада Вильгельмиса. Теперь не осталось никого, кто считал бы ее Мелисандой Вильгельмис. Ни одного человека, в присутствии которого она могла бы побыть самой собой. Отныне Мелисанда была обречена на одиночество.

***

В переулках Эсслингена было темно. В ночи шмыгали какие-то тени, жались к стенам, шарахались от городской стражи — в такое время не стоило попадаться стражникам на глаза. Важно было и не поскользнуться в грязи, не споткнуться о мусор, выброшенный вечером какой-то служанкой на улицу.

Из таверны «У черного медведя» в Соломенный переулок вышел парень. Похоже, сегодня он выпил лишнего.

Неизвестный, стоявший у лавки торговца тканями с того момента, как в монастыре пробили к повечерию [25], скорее слышал пьяного, чем видел.