Харбинский экспресс - Орлов Андрей Юрьевич (читать книги txt) 📗
В этот момент в отдалении послышался слабый стрекочущий звук. Не сказать, чтоб совсем незнакомый — когда-то Сопов слышал его, но теперь вот никак не мог вспомнить.
Клавдий Симеонович завертел головой, силясь угадать, откуда он доносился. Тщетно.
Генерал без особого интереса наблюдал за его действиями. А потом и вовсе отвернулся. Поднялся и снова подошел к болоту — точно манило оно его.
Смешно сказать, но Сопову стало обидно.
Когда костерок занялся (с единой, заметьте, спички!), Клавдий Симеонович посмотрел в спину генералу, по-прежнему стоявшему на краю обрыва, заложив руки назад.
«Тоже мне, Бонапарт! Ждет, что лягвы перед ним сейчас побатальонно замаршируют! Хм… А в самом деле, что он там выглядывает?»
Дымный запах костра напомнил о еде — и тут Клавдий Симеонович ощутил, что несказанно голоден. Пить тоже хотелось, но голод все ж таки заявлял о себе громче.
— Говорят, французы очень ценят здешних лягушек, — сказал Сопов.
— Впервые слышу, — ответил генерал, оборачиваясь. — Эти твари покрыты ядовитой слизью. Если ухватить рукой, химический ожог обеспечен. Так что гастрономического интереса не представляют. Зато поют они дивно хорошо.
— Поют?
— Да-да, именно поют. Однако нужно сосредоточиться особенным образом, чтоб уловить мелодию. Хотите, научу?
— Благодарствуйте. В другой раз, — хмуро ответил Сопов.
Генерал усмехнулся.
— Вы, как я понимаю, проголодались?
— Верно. А вы?
Ртищев пожал плечами.
— Должен сказать, не очень. Физические упражнения действуют на мой организм парадоксальным образом: на какое-то время я полностью лишаюсь аппетита.
— Да что из пустого в порожнее! — сердито молвил Клавдий Симеонович. — Все одно провиантом не обеспечены. Я, правда, кое-что запихал в докторский сак перед самым побегом, но — мало. Нам надолго не хватит. Экое морген-фри!
— Неверно. Обед у нас с вами имеется.
— Что?
— Да вот, — генерал показал на клетку с котом. — Чем не жаркое? Надобно лишь приготовить. Костер, кстати, у вас замечательный.
— Вы серьезно?
— Насчет кота? Вполне. А что вас смущает?
— Не привычный я кошек-то жрать.
Ртищев пожевал губами.
— Значит, не было в том нужды. А я вот даже крыс, по вашему выражению, жрал. Приходилось. Удовольствие небольшое, но бывают, знаете, обстоятельства.
Тут Сопов сообразил:
— Так вы потому и тащили с собой эту корзину?
— Разумеется.
Клавдий Симеонович ничего не сказал.
— Напрасно манкируете моим предложением, господин Сопов, — сказал Ртищев. — Но ничего. Не далее как завтрашним утром я этого зверька скушаю, и вы компанию составите мне. Уверяю. Хотите пари?
Сидевший в корзине кот словно бы понял, что речь о нем. Вдруг завыл и заметался с такой силой, что корзинка его опрокинулась. Она б непременно скатилась в болото — но на самом краю ее ухватил Сопов. Он механически поставил корзину на землю, подальше от генерала. Кот яростно шипел и бился об ивовые прутья. Глаза его рассыпали искры.
На генерала Клавдий Симеонович более старался не смотреть.
— Послушайте, — сказал генерал. — А вот вы для чего тащили этот пудовый сак? Ради одной лишь гимнастики?
— Вас не касается.
— Вы грубите, Клавдий Симеонович. Слышали поговорку: «Цезарь, ты сердишься — и, значит, неправ»?
Сопов снова промолчал. Он опять закурил — табачный дым ворвался в легкие, царапая бронхи. Сопов закашлялся. Когда отдышался, спросил:
— Как порядочный человек, я счел невозможным оставить имущество своего товарища на заведомо тонущем корабле. Постараюсь и впредь. Уверен, мы с доктором свидимся.
— Не зарекайтесь. Это уж как выйдет.
Ртищев сбросил шинель на мох и уселся.
— Бросьте, Сопов. Саквояж вы взяли с иной целью.
— Это с какой же?
— Рассчитывали на деньги. Да вы и теперь еще уповаете. Смекнули, чем занимался наш замечательный доктор?
Но Клавдий Симеонович как воды в рот набрал.
— Плод вытравить стоит недешево, — продолжал Ртищев. — Вот вы и решили, что казну свою эскулап где-то поблизости держит. Так, чтобы при случае можно немедля забрать.
— Напраслину возводите… — проговорил Сопов. — Конечно, человека низкого сословия всякий норовит обидеть. Да только мы тут с вами одни-одинешеньки. Как бы не пришлось заплатить за обиду…
— К чему ссориться? — пожал плечами генерал. — Подслушать нас некому. Я говорю, что есть. И вас при том совсем не виню. Забирайте, что угодно, и сак в болоте можете утопить — мне все равно.
Сопов медлил с ответом, раздувая костер (который, кстати, вовсе в том не нуждался). Его все более удивляла перемена, приключившаяся с генералом. Общаться с ним так, как это происходило в первые часы их знакомства, теперь представлялось глупым… И даже опасным. А другой линии поведения он отыскать не мог. Для этого требовалось, чтоб их превосходительство поговорил еще. И тогда Клавдий Симеонович сумел бы вполне профессионально примениться к его манере.
— Ну да, грешен, — сказал он, отстраняясь от задымившего костра. — Смалодушничал. Уж не выдавайте. Да только все одно денег там нет. Мне ведь немного надо — лишь торговлю поправить. Не шибко идет она по нынешним временам, торговля-то. Но вы все равно не подумайте плохо. Я потом собирался вернуть, все, до последней копеечки. Вот вам крест!
И он истово перекрестился, повернувшись в ту сторону, где, по его представлению, должен был находиться восток.
— А хоть бы и нет.
— Как?..
— Я говорю: хотя б и не отдали. Что такого? Деньги как кровь: у одного киснут, а у другого бурлят, жизнь подгоняют. Уж я знаю. Иное смущает.
— Что?
— Да то, что никакой вы не купец, досточтимый Клавдий Симеонович.
Сопов снова занялся костром.
— Не купец? — спросил он после недолгой паузы. — Вот чего выдумали! А и кто ж я, по-вашему?
— Больше всего вы сходственны с казематным надзирателем, у коего разбежались колодники. И который теперь смертельно боится, что кто-то из них заявится к нему ночью, да и придушит за все прошлые согрешения.
— Шутить изволите. Понятно-с. С чего ж это вы взяли, будто я не купец?
— У купца на первейшем месте — всегда дело. Купец и двух минут не усидит, чтоб на дело разговор не свернуть. Где, что и почем. Потому и мыслями он весь — там. Я хорошо эту братию знаю. А вы, Клавдий Симеонович, вторые сутки толкуете о чем угодно, только не о делах. Не похвастались ни разу, сколько капитала взяли. Не посетовали на потери — а в наше время какой купец без потерь? Одно и есть у вас купеческого — борода, да и та скорее подстрижена на чиновный манер. Кстати, теперь многие купцы бороды вовсе бреют, так что на будущее есть смысл отказаться от этого предмета, совсем вашу личность не украшающего.
Сопов встал. Улыбнулся. Улыбка вышла кривою.
— И кто ж я в таком случае по-вашему?
Ртищев ненадолго задумался.
— Вернее всего, жандарм, — сказал он. — В невысоких чинах; думаю даже, занятие это потомственное. Однако служба богатства вам не доставила. Семьи нет, никто вас не ждет. Жизнь повидали и знаете, но и она вас потрепала изрядно. Да и выбросила в итоге в Харбин. Вы, должно быть, поначалу Бога благодарили, что из Совдепии сподобил живым-то уйти. Но в средствах стеснены оказались, а последнее время — особенно. Пришлось постоялые дворы менять один за другим. Съезжали, вселялись, с каждым разом — все плоше и плоше. И пошла жизнь под гору. На службу сейчас можно попасть только по огромной протекции. Кроме того, сдается мне, что вы не очень-то рветесь на службу. И что остается? Завести свое дело? Так изначальный капитал требуется. А где ж его взять? То-то. — Генерал посмотрел в глаза Клавдию Симеоновичу. — А уж не вы ли, голубчик, резню-то устроили? Чтоб разом дела поправить?
Сопов одернул на себе сюртук. Потом шутовски поклонился:
— Да-с, ваше превосходительство. Это я и есть, истинный душегубец.
Получилось естественно. Клавдий Симеонович такое умел. За двадцать лет, слава Богу, приобрел опыт. Но генерал-то каков! Знакомы всего ничего, а так нарисовал, будто лично послужной список подписывал.
