Конунг. Изгои - Холт Коре (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
— Я должен идти сегодня к службе? — спросил он.
— Нет, вместо тебя пойдет Бернард.
Он вздохнул с удовлетворением и осушил чашу.
Вот что я помню о плаще конунга:
Конунг хотел одеться на Эйратинг так, как одеваются воины. Но сверху он собирался надеть красный плащ из валлийского сукна, который сможет одним движением сбросить с себя, когда его начнут чествовать. Он хотел предстать перед своими людьми одетым так же просто, как и они.
И тут оказалось, что в Нидаросе нет валлийского сукна. Во всех лавках, у всех купцов оно словно сквозь землю провалилось. Мы поняли, что горожане без большого восторга относятся к конунгу и его людям. Им хотелось поставить его на место.
Вильяльм попросил согласия конунга: он пойдет и достанет то, что необходимо.
— Нидарос не такой уж большой город, и я догадываюсь, где прячут сукно.
Но конунг не мог дать на это согласия.
— Плохо получится, если я поднимусь на холм тинга и позволю во имя закона провозгласить меня конунгом в плаще, который я добыл, нарушив закон. Едва ли закон можно истолковать так, что купцы не имеют права прятать то, что принадлежит им, и не продавать, если на то не будет их воли.
Мы заспорили, и мой добрый отец Эйнар Мудрый, который знал законы лучше многих из нас, сказал, что закон стоит на стороне конунга.
— Можешь не опасаясь послать Вильяльма за сукном, — сказал он.
— В любом случае я буду выглядеть смешным, — возразил конунг. — Люди станут смеяться, если я появлюсь в новом плаще и при этом будут знать, что мне пришлось отправить для этого к купцам самого предводителя моей дружины.
Сигурд из Сальтнеса сказал:
— Здесь в Нидаросе есть дом, где хранится столько сукна, что хватит, чтобы одеть небольшое войско.
— Где это? — хором закричали мы.
— В усадьбе архиепископа, — ответил Сигурд.
Он был прав, в усадьбе архиепископа хранилось много разного добра, было там, конечно, и валлийское сукно. Но конунг строго-настрого запретил брать что-либо оттуда, не мог же он нарушить свое слово, чтобы раздобыть сукна себе на плащ. Мы задумались, время шло, его оставалось все меньше и меньше, человек, который должен был сшить плащ, все еще ждал в конунговой усадьбе. Тогда мы впервые услыхали, что плащ будет шить мужчина. Но это был Леонард, ваятель, вытесавший из камня голову конунга Магнуса, тот, которого мы со Сверриром видели в церкви Христа. Леонард умел также шить нарядную одежду. Слух о том, что плащ конунгу будет шить мужчина, уже распространился по усадьбе. На дворе собралась толпа любопытных женщин, они кричали, что хотят взглянуть на конунга, когда с него будут снимать мерку.
Конунг засмеялся, вышел из покоя, позвал Леонарда, и тот пришел, чтобы снять с конунга мерку.
— Но сукна вы не увидите! — крикнул он женщинам. — Никто до Эйратинга не узнает, какого оно цвета!
Он весело помахал им и вернулся в дом.
— Где мы достанем это чертово сукно? — спросил он, садясь на почетное сиденье.
Тогда Сигурд из Сальтнеса вспомнил, что паломники, пришедшие с дарами в церковь Христа, принесли с собой штуку валлийского сукна. Он побежал и привел Рагнфрид. Она подтвердила: у паломников есть штука красного валлийского сукна, и они будут рады, если конунг примет его от них в дар.
— Это хороший знак, если я получу плащ в дар от паломников у раки конунга Олава Святого, — сказал Сверрир. — Ты позаботишься, чтобы жители Нидароса узнали об этом? — спросил он у меня.
— Бернард больше подходит для этого, — ответил я. — И поручений у него меньше, чем у меня.
— Я с удовольствием позабочусь, чтобы жителям Нидароса стало известно об этом, — сказал Бернард.
Вот что я помню о бонде из Фросты и о девушке, которую собирались повесить:
Однажды к конунгу пришел бонд и привел с собой девушку, чтобы ее тут же повесили. Она была служанкой у него в усадьбе, и ее уличили в воровстве.
— Как же можно повесить такую красивую девушку, — сказал конунг. — Смотри, какая она сильная и ловкая. Используй ее на какой-нибудь работе. Не думаю, чтобы она стала опять красть.
— Она крадет все, как сорока крадет блестящие пуговицы, — сказал бонд. — И какой толк прогонять ее прочь, ведь тогда она будет красть у других. Я привел ее из Фросты, и она знает, что конунг повесит ее, когда она окажется у него в руках. По пути сюда я говорил всем встречным, что если новый конунг вешает всех воров и бесчестных людей, значит, он соблюдает наши законы.
— Но я не могу просто так повесить ее, — сказал конунг. — Может, она отказала тебе в твоих домогательствах и ты оговорил ее, чтобы отомстить ей. Ты воровала у хозяина? — спросил он у девушки.
— Да, — ответила она.
Она была красивая и статная, сильные плечи, руки, не боящиеся работы. Вешать такую девушку было жалко, но, с другой стороны, если б ее повесили, это было бы по закону.
— У тебя много сыновей? — спросил конунг у бонда.
— Трое.
— Мне нужно четыре молодых человека, — сказал конунг, — даже пять, и я думаю, что двое или трое вернутся домой живыми. Твои сыновья здесь?
— Они дома, во Фросте, — ответил бонд, он дрогнул.
— Ты сразу возвращаешься домой?
— Да, государь, если на то будет твоя милость.
— Тогда сначала ступай в березовый лес в Спротавеллире и высеки там девушку розгой. Потом можешь вернуться домой к сыновьям и сказать, чтобы они жили спокойно.
— Вытерпишь розгу? — спросил он у девушки.
— Да, — сказала она.
— Тогда высеки ее покрепче, — сказал он бонду. — А если ты и впредь будешь красть, хозяин приведет тебя ко мне и я прикажу тебя повесить.
— Да, — сказала она.
Они ушли, а мы продолжали обсуждать речь, которую конунг должен был произнести на Эйратинге.
Вот что я помню о том, как ходил в усадьбу архиепископа:
Конунг сказал:
— Я велел своим людям не подходить к усадьбе архиепископа ближе, чем на двадцать шагов. Сам я не могу пойти туда, за мной следит слишком много глаз, тут же кто-нибудь отправится тайными путями к архиепископу и сообщит ему, что конунг захватил его усадьбу. Но ведь мы даже не знаем, где он. Может, он все-таки скрывается здесь?…
Я молча смотрел на него. Он продолжал:
— Здесь он или нет? Какой-то человек уехал из Нидароса, и мы решили, что это был архиепископ, но кто знает точно? Может, он вовсе никуда не уезжал, а заперся у себя в усадьбе? Или скрывает там отряд своих людей, которые только и ждут, чтобы нанести удар нам в спину. Откуда мы знаем? Так ты сходишь туда?
— Да, — ответил я.
— Ступай босой, без оружия, голову посыпь пеплом — выдашь себя за верующего, который ищет самого близкого к Всевышнему человека, после папы в Ромаборге.
— Хорошо, я пойду.
— Думаю, с тобой ничего не случится. Но не считай себя в безопасности, кто-нибудь, полагающий, что ты пришел со злым умыслом, может подкараулить тебя за дверью. Иди с опущенной головой и не защищайся, уж лучше позволь убить себя.
— Спасибо за добрый совет, — сказал я. — Я преданно иду по твоему пути, хотя и не всегда с большой радостью.
Мне не хотелось, чтобы в конунговой усадьбе меня видели одетого кающимся грешником, поэтому Сверрир приказал, чтобы все стражи отправились на поле упражняться в воинском искусстве. Служанок он запер в доме и сказал, что прикажет их высечь, если они станут подглядывать. После этого я взял из очага золу и посыпал ею голову, заменил свои плащ рваным, скинул башмаки, препоясался веревкой и ушел.
День был погожий, гомонили птицы и по небу бежали легкие облака. С фьорда тянул теплый ветер. Я быстро прошел те несколько шагов, что отделяли конунгову усадьбу от церкви Христа и подошел к усадьбе архиепископа. Она выглядела пустой и покинутой. Один из людей архиепископа стоял на страже у ворот, о том, что он стоит там, мы знали и раньше, но больше — ничего.
