Мичман Изи - Марриет Фредерик (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
На шканцах встречного корабля замелькали огни, как будто он собирался отвечать, но он продолжал подвигаться к «Авроре», и когда большинство пушек обоих кораблей находились друг против друга, с него раздался оклик на английском языке.
— Чей корабль?
— Корабль Его Величества «Аврора», — отвечал капитан Уильсон, стоявший на мостике. — А кто окликает?
Тем временем другой фрегат почти поравнялся с «Авророй» и одновременно с ответом «Корабль его Величества», — дал по «Авроре» залп, наделавший немало вреда в виду близкого расстояния. Команда «Авроры», слыша оклики на английском языке и видя, что корабль проходит не стреляя, вообразила, что имеет дело с английским крейсером. Однако неожиданное нападение не смутило матросов; трудно сказать, что было сильнее — негодование на коварство врага или радость, что наконец дорвались до долгожданного боя. Во всяком случае команда отвечала на залп троекратным ура, заглушившим стоны раненых.
— Готовить пушки на левом борту и повернуть корабль, — крикнул капитан Уильсон, — мы им зададим, ребята, за их плутню. Цельтесь хорошенько!
«Аврора» повернулась и послала залп в корму русского фрегата, так как это он и был. Было уже совсем темно, но неприятель, по-видимому, не менее «Авроры» желавший боя, замедлил свой ход, чтобы не удаляться от нее. Через пять минут оба корабля были борт к борту и обменивались убийственными залпами на расстоянии пистолетного выстрела — медленно подвигаясь к берегу, находившемуся не далее пяти миль. Корсиканские горцы в козьих шкурах собрались на звуки канонады и следили за огнями выстрелов, прислушиваясь к грохоту, будившему эхо в горах. В течение получаса пальба с обеих сторон продолжалась с неослабевающей силой; затем капитан Уильсон спустился на главную палубу и собственноручно направил каждую пушку после того, как она была заряжена, сосредоточив их все в одном фокусе и приказал дожидаться команды, а затем стрелять всем вместе. Неприятель, не зная причины этого замедления, вообразил, что огонь «Авроры» ослабевает, разразился торжествующими криками. По данному сигналу грянул залп, и даже темнота не помешала убедиться, что он оказал действие. Два средних порта противника были совершенно разбиты и превращены в один, а грот-мачта зашаталась и рухнула. «Аврора» подняла приспущенные паруса и, опередив неприятельский корабль, заняла позицию для продольного огня, и пока русские возились с обломками, загромоздившими их палубу, каронады ее верхней палубы осыпали их картечью, не давая работать, меж тем как главная батарея продолжала громить корпус неприятеля.
Луна поднялась над грядой облаков, давая возможность целить вернее. Через четверть часа русский фрегат потерял все мачты, и капитан Уильсон поручил половине своей команды заняться исправлением повреждений, меж тем как орудия левого борта продолжали огонь. Неприятель отвечал из четырех пушек, которые еще могли достать до «Авроры», но спустя некоторое время, они умолкли, потому что или были подбиты, или потому, что их оставила прислуга. Заметив, что огонь противника прекратился, «Аврора» тоже перестала стрелять, и так как четверка на корме осталась неповрежденной, то младший лейтенант отправился в ней к фрегату узнать, сдастся ли он?
Капитан Уильсон и офицеры, оставшиеся невредимыми, поджидали ответа, но тишина ночи внезапно была прервана громким плеском, раздавшимся с носа русского фрегата, находившегося на расстоянии трех кабельтов.
— Что бы это значило! — воскликнул капитан Уильсон. — Он бросает якорь. Мистер Джонс, измерьте глубину.
Через несколько минут мистер Джонс сообщил, что глубина семь фатомов.
— В таком случае я подозреваю, что нам придется еще повозиться, — сказал капитан Уильсон, и не ошибся, так как на вопрос младшего лейтенанта русский капитан сказал по-английски, что он «ответит из орудий»; и прежде чем шлюпка была принята на корабль, русский фрегат повернулся на шпрингах и возобновил огонь по «Авроре».
Тогда капитан Уильсон начал плавать вокруг фрегата, стоявшего на якоре, и отвечать двумя залпами на один; по медленности, с которой фрегат ворочался на шпрингах, ясно было, что на нем осталось очень мало рук, тем не менее упорство русского капитана показало капитану Уильсону, что он скорее пойдет ко дну, чем спустит флаг. Ввиду этого капитан Уильсон решился взять его на абордаж. Открыв продольный огонь, он отошел на некоторое расстояние, вызвал на палубу офицеров и команду, сообщил им о своем намерении, а затем вернулся к русскому фрегату, и когда корабли сцепились, сам повел своих людей на неприятельскую палубу.
Хотя, как и предвидел капитан Уильсон, русский фрегат мог противопоставить нападению лишь очень незначительные силы, но они оказали упорное сопротивление; голос и оружие русского капитана были слышны и видны всюду, и одушевленные его примером матросы не уступали ни шагу; и наш герой, которому посчастливилось остаться невредимым, кинулся на абордаж рядом с капитаном Уильсоном и собирался вступить в неравный бой с русским капитаном, когда мистер Гаукинс, капеллан оттолкнул его и бросился вперед. Последовал упорный поединок; наконец, сабля мистера Гаукинса переломилась, он швырнул эфес в лицо своему противнику, ринулся на него, и оба покатились в люк. После этого палуба была взята, и фрегат оказался в руках англичан. Мистера Гаукинса и русского капитана подняли без чувств, но живыми, хотя оба были залиты кровью, струившейся из ран.
Целые сутки понадобилось на то, чтобы исправить главные повреждения «Авроры» и захваченного корвета, разместить раненых и пленных и очистить корабли от трупов и следов резни. Только к вечеру следующего дня «Аврора» могла тронуться в путь, ведя за собой на буксире «Трезубец» — так назывался русский фрегат.
В этом кровопролитном столкновении «Трезубец» потерял более двухсот человек убитыми и ранеными. Потери «Авроры» не были так велики, но все-таки значительны: шестьдесят пять матросов и офицеров. В числе убитых были штурман мистер Джонс, третий лейтенант мистер Аркройд и двое мичманов. Старший лейтенант получил тяжелую рану в самом начале битвы. Старший мичман Мартин и Гаскойн тоже были ранены, первый смертельно, второй тяжело. Наш герой получил легкую рану кортиком, заставившую его некоторое время носить руку на перевязке.
В числе раненых матросов был Мести, задетый осколком раньше, чем «Трезубец» был взят на абордаж; но он остался на палубе и следовал за нашим героем, защищая и охраняя его с чисто отеческой заботливостью. Мало того, он и Джек заслонили капитана Уильсона, когда тот получил такой сильный удар саблею плашмя, что на минуту потерял сознание и опустился на колени. Джек позаботился о том, чтобы эта услуга со стороны Мести не осталась неизвестной капитану.
— Но ведь, кажется, и вы были с Мести, когда он оказал мне эту услугу? — заметил капитан.
— Я был с ним, сэр, — ответил Джек. — Но пользы от меня было немного.
— А ваш приятель Гаскойн, как его дела?
— Не слишком плохи, сэр, — он требует стакан грога.
— А Мартин?
Джек покачал головой.
— Однако же, доктор говорил, что он может поправиться.
— Да, сэр, и я говорил это Мартину; но он ответил, что мы напрасно обнадеживаем его — он думает иначе.
— Постарайтесь успокоить его, мистер Изи; скажите, что я уверен в его повышении.
— Я ему говорил, сэр, но он не верит. Он не поверит, пока не увидит подписанного патента. Я думаю, что предварительное назначение с вашей стороны помогло бы ему вернее всяких лекарств.
— Он получит его завтра утром. А видели вы мистера Поттифера? Боюсь, что ему очень плохо.
— Очень плохо, сэр; и становится хуже с каждым днем, а между тем его рана сама по себе не так уж тяжела и, по-видимому, не грозит опасностью жизни.
Этот разговор происходил между Джеком и капитаном за завтраком, на третье утро после битвы.
На следующий день Изи отнес и вложил в руки Мартину назначение.
— Это только предварительное назначение, Джек, — сказал тот, пробежав его глазами, — может быть его не утвердят.
